Домострой. Юности честное зерцало - Коллектив авторов Страница 3

В этом плане интересно решается проблема спекуляции. В «Домострое» неоднократно звучит мысль, что цены на многие товары сезонны, а потому их следует покупать задешево, хранить, а затем продавать дорого: «Если какой товар долго хранится и не портится, а цена на него вдруг упадет, то покупай с излишком. Так покупка принесет прибыль: хватит тебе купленного для собственного хозяйства, а лишнее затем продашь в пору дороговизны» (главка 40, «Как купить годовой запас товаров»). Вроде бы похоже на ростовщичество (получение прибыли из ничего). Но автор видит проблему принципиально иначе: крепкое и доходное хозяйство – это условие, без которого невозможна благотворительность. Все, что создает для нее возможность, – это хорошо. К тому же «Домострой» дает советы любому читателю, и, следовательно, вести хозяйство «правильно» или «как попало» – это, в конечном счете, личный выбор, за который придется ответить.

Прибыль, богатство, деньги оказываются не злом и не добром, не показателем греха и не показателем добродетели (ср. гораздо позднее, в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского: «…бедность не порок, это истина. Знаю я, что и пьянство не добродетель…»). Сами по себе богатство и бедность, стяжательство и нестяжательство нейтральны. Все решает выбор человека, как он употребляет то, что ему дано: «Умному и домовитому человеку, славной жене Бог всячески умножит хозяйство: даст больший приплод свиньям <…> Всегда будут они сами есть с удовольствием и людей так же кормить, подавать милостыню от праведных трудов и от благословенных плодов. Лишнее они распродадут, потому что благословенные деньги пойдут на самые различные нужды, на милостыню, которая приятна Богу» (главка 42, «О том же для не имеющих собственных сел, а также всяческий домашний обиход на лето и зиму…»). Деньги оказываются благословенными не сами по себе, а потому, что получающий доход помнит, от кого он его получает. Именно эта память, выливающаяся в определенные поступки (милостыню), и делает деньги благословенными.

Это становится очевидным, если мы учтем, что перед нами аллюзия к известнейшему ветхозаветному фрагменту: «Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний и поздний; и ты соберешь хлеб твой и вино твое и елей твой; и дам траву на поле твоем для скота твоего, и будешь есть и насыщаться» [Втор. 11:13–15]. Но библейский эпизод имеет и продолжение: «Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились и не стали служить иным богам и не поклонились им; и тогда воспламенится гнев Господа на вас, и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет произведений своих, и вы скоро погибнете с доброй земли, которую Господь дает вам» [Втор. 11:16–17]. В евангельской перспективе жизнь ради денег – это именно и есть идолопоклонство деньгам: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» [Мф. 6:24]. Таким образом, автор «Домостроя» опять-таки ставит своего героя, а вместе с ним и читателя перед осознанием необходимости совершения личного выбора.

Как грех, так и добродетель не являются в «Домострое» простыми нравственными понятиями, подобными «хорошо» и «плохо». Они вполне онтологичны, они сказываются на судьбе мира и человека. Совершая грех, человек разламывает мир, отрывая его от Бога. Ветви совершенного греха простираются гораздо дальше личной судьбы грешника: «Если муж не исполняет своих обязанностей, как они в этой книге описаны, если он не поучает свою жену, не строит свой дом в соответствии с Божественным законом, если не заботится о своей душе, не поучает своих слуг так, как это описано нами, то он будет погублен как в этом мире, так и в будущем, сам погибнет и дом свой погубит» (главка 39, «О том, что если муж сам не учит жену и домочадцев, то будет осужден Богом, а если поучает, то милость от Бога примет»). Так же как и телесное наказание провинившегося, наказание адом не является собственно внешним наказанием грешника. Грех затмевает в человеке образ Божий и отрывает человека от Бога, но грех совершается свободно, а потому даже ад видится добровольным выбором грешника («сотворите себе муку вечную»).

Грех разрушает не только грешников, но и окружающих их. Поэтому произведение настаивает на греховности самого введения во грех, создания условий, при которых он становится возможным. Согласно «Домострою», тот, кто посылает посылки, не запечатав их, или кто не охраняет свое имение, разделяет ответственность с вором: «Товар посылай, смерив и исчислив, деньги – пересчитав, весовое – взвесив и, что еще лучше, запечатав. Так не будет греха на тебе» (главка 35, «Наставление, как посылать слуг с посылками»), В этом плане «Домострой» как бы прозревает известную мысль Ф. М. Достоевского «Каждый за всех и во всем виноват»: «Если же по небрежности или из-за лени сам согрешишь или согрешит… жена из-за твоей беспечности, или ребенок, или домочадец, то все вместе… будете наказаны Богом, сотворите себе муку вечную» (главка 21, «Совет о том, как всякому мужу и жене, ребенку и слуге быть благочестивым»).

Но как грех сказывается на всем окружающем человека, точно так же простирается по всему «дому» и добродетель: «Сотворив же благо, сделаете свои жизни угодными Богу, наследуете жизнь вечную в Царстве Небесном. Ты сам получишь наисладчайший венец, потому что имел попечение перед Богом не о себе одном, но порученных тебе ввел в жизнь вечную» (главка 21).

Мир, таким образом, оказывается «вертикалью», однако не власти, а ответственности. Бог отвечает за мир перед человеком, которому Он дал обетование, которого Он призвал «из небытия к бытию». Но и человек несет ответственность перед Богом за этот же самый мир, за свой дом, не просто данный, но сотворенный «человецев для».

Весь этот «большой дом» запечатлен «Домостроем» как бы в единый момент времени: в ожидании завершения и Страшного суда. Книга показывает мир устремленным к Страшному суду, а потому каждый сиюминутный поступок и выбор, влияя на окружающее, сохраняется, а сохраняясь, станет видным в момент финала мира. Вывод, предлагаемый «Домостроем», отнюдь не нов – человеку следует действовать с учетом того, что за каждое действие его могут спросить. Ад и рай, по «Домострою», не назначаются извне в благодарность или наказание, а выбираются и сотворяются самим человеком здесь и сейчас.

Таким образом, в «Домострое» сливаются время физическое