Арсений елассонский - мемуары из русской истории Страница 6

Итак, царь этот, будучи образованным и мудрым, мудро управлял и царством, подражая царям, прежде него бывшим, и в особенности стремился, чтобы превзойти их во всяком царском деянии и успехе, полюбив, однако же, более славу человеческую, нежели славу Божию.

(Возвращение из ссылки Марии царицы и остальных опальных)

Этот царь Димитрий вызвал всех опальных, сосланных в ссылку и заключенных в темницы царем Борисом: царицу Марию, называемую Марфою монахинею, супругу царя Ивана, возвратил из заточения и, как мать свою, почтил великою честию, и братьев ее и весь род ее весьма почтил; сыновей Никиты Романовича, четырех братьев, которые находились в ссылке и были заключены в темницу Борисом, двоюродных братьев царя Феодора, вызвал из изгнания и весьма почтил: первого, по имени Феодора, ложно оговоренного, [царь Борис] не только сослал в ссылку, но и от жены его отлучил, постриг в монашество и заключил его в тюрьму. Феодор после того, как был вызван из ссылки, по приказанию царя, когда патриарх и синод разрешили ему принять свою жену, еще в живых находящуюся, и снять с себя монашеские одежды, надетые на него вопреки канонов и силою, не пожелал, но так как, будучи и мудрым и боящимся Бога, не решился снять с себя монашеский сан, то, снова приглашенный к царю, патриархом и архиереями был рукоположен ростовским митрополитом с именем Филарета. По имени и деяние его было поистине милостивое. Жена же его, будучи благородною и благоразумною, постриглась и сама в монахини и, вместо Марии, в божественной ангельской схиме получила название Марфы монахини. Имеющемуся у них сыну, по имени Михаилу, царь весьма много оказал почестей.

(Совещание)

Итак, спустя два месяца, в том же году его царствования, посоветовавшись с боярами, синклитом двора относительно того, чтобы взять себе в жены Марину, дочь польского сендомирского воеводы Георгия, все порешили взять ее, если она будет перекрещена в нашей восточной церкви. И, таким образом, он отправил в Польшу великого боярина князя Василия Масальского и великого логофета Афанасия Власьева с многочисленными подарками и деньгами на расходы, и они привезли ее. С нею прибыл отец ее Георгий, воевода сендомирский; явились с нею на брачное торжество два брата ее, многие польские бояре и боярыни, многие из благородных фамилий юноши и девицы. Всего прибыло с нею душ более шести тысяч. Явились они с великим торжеством, а для нее была устроена величественная встреча. Все бояре и начальствующие в блестящих одеждах вышли навстречу ей из Москвы, в предшествии, по чину, царя, бояр и народа. После того, как была приготовлена встреча, царь с немногими боярами возвратился во дворец. Вся церемония встречи Марии, дочери сендомирского воеводы, прошла со славою и великою честию, каковые никто не в состоянии описать по причине их великолепия и торжественности. В большой сребровызолоченной карете сидела Мария со многими молодыми девицами. В карету были запряжены избранные двенадцать коней, все белой масти, кругом кареты на конях ехали боярские дети в золотых одеждах, впереди кареты находились многочисленные избранные молодые вооруженные пешие воины с ружьями на плечах и с серебряными мечами у пояса, а впереди пеших воинов ехало на конях множество других вооруженных воинов с оружием избраннейшим и сребровызолоченным, и впереди этих воинов на коне, в золотой одежде, ехал главнокомандующий, держа в руках сребровызолоченный жезл; впереди главнокомандующего находились многочисленные доброгласные органы: трубы, кимвалы, тимпаны и бубны и другие иные музыкальные инструменты, игравшие по пути во все время шествия. Сзади близ кареты находился отец ее, братья и родственники, а за ними сзади в каретах в четыре лошади сидели многочисленные боярыни. Когда вошли в великую Москву, то царица Марфа монахиня, мать царя, встретила ее [Марину] с великою честию в приготовленных для нее великих палатах в девичьем монастыре Вознесения Христа Бога нашего, пробыв с этою матерью царя восемь дней, так как шло приготовление к браку. Когда были окончены все приготовления во дворце, ночью прибыла в него Мария с царицею Марфою монахинею, с отцом своим, с братьями, боярами мужчинами и женщинами.

Когда наступило 8 мая, то, с великим чином, торжественностию и честию соединившись, царь Димитрий с Мариею вышли из дворца в сопровождении всех бояр, синклита, мужчин и женщин, со славою и торжественностию великою. Весь пол дворца и путь, ведущий в соборный храм Пречистой Богородицы, и весь пол соборной церкви были устланы бархатною парчою, затканною золотом. При входе в церковь их встретил патриарх с архиереями и благословил их честным и святым крестом. Певцы пропели ей царское многолетие. Патриарх, взявши обоих, в сопровождении архиереев вошел на приготовленное высокое место посредине церкви, все покрытое и украшенное бархатною с золотом парчою. Вверху на этом высоком месте стояли три сребровызолоченные скамеечки с драгоценными подушками для патриарха, для царя и невесты [его] Марии. Они сели на эти скамеечки, а архиереи сели на ступеньках возвышенного места на золототканные подушки. Пред Царскими дверями, на приготовленном хорошо убранном столике, лежали царские одежды царицы. Патриарх, царь и все архиереи, сидящие с ними, встали, патриарх сказал: “Благословен Бог наш”. Во время чтения молитв патриархом и архиереями, по чину, два архиерея принесли царские одежды, каждый по одной, по чину. Патриарх, принявши их, благословил их и возложил на царицу Марию, при помощи архиереев. Царь, будучи наперед коронован царскими одеждами, стоял [на своем месте]. По возложении на царицу всех одежд, когда патриарх прочитал молитвы, певцы пропели “AxioV” и многолетие. По возложении одежд и по прочтении молитв царь и царица, оба облаченные в царские одежды, сошли вниз и, в предшествии патриарха, вошли на высочайший царский трон, оставаясь для выслушания божественной литургии. Патриарх начал божественную литургию, и по окончании ее певцы пропели царское многолетие, по чину. После божественной литургии благовещенский протопоп Феодор повенчал их посредине церкви пред святыми вратами. И после венчания своего оба они не пожелали причаститься Святых Тайн. Это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышавших. Итак, это была первая и великая печаль, и начало скандала и причина многих бед для всего народа московского и всей Руси. После венчания они отправились во дворец, по чину, на пути осыпаемые бесчисленными серебряными деньгами и немалым количеством флоринов. Когда вошли во дворец царь, царица, все бояре и боярыни русские и польские и весь синклит, то началось великое торжество и все, что относится к браку. Патриарх и архиереи после божественной литургии удалились домой.

В следующее воскресение патриарх, архиереи, архимандриты и игумены и мы пошли во дворец с многочисленными подарками царю и царице, состоящими из сребровызолоченных икон, бархатов золототканных, сребровызолоченных кубков, рытых бархатов и соболей. Мы пришли во дворец, когда там уже ожидали весьма многие знатные бояре и другие лица, пришедшие со многими дарами и желающие преподнести их царю и царице. Вошедши в золотую палату вслед за архиереями, патриарх сначала благословил царя и царицу, сидящих на царских богатых тронах, и сел справа близ царя на малом троне, хорошо убранном. Поднявшись, патриарх поднес царю все подарки, предварительно и потом благословивши его; равным образом он поднес подарки и царице, благословив ее. Точно так же благословили царя и царицу все архиереи и вручили подарки, а архимандриты и игумены поднесли дары царю и царице, поклонившись. Итак, не показалось приятным патриарху, архиереям, боярам и всему народу, видевшим царицу, одетую в неизвестную и иноземную одежду, имеющую на себе польское платье, а не русское, как это было принято в царском чине и как это делали цари прежде него. Все это весьма сильно [всех] опечалило. Это послужило причиною и поводом ко многим бедствиям, к погибели царя и всего народа обеих национальностей, русских и поляков.

(Позорная смерть царя Димитрия из монахов)

Через шесть дней бояре и весь синклит двора, устроивши совещание, предали сего царя Димитрия позорной смерти. Скинувши с него царские одежды, нагим тащили его вон из дворца по улице и бросили его нагого на площадь. Там в течении четырех дней он находился без призора и непохороненным. Все, видевшие его, насмехались над ним и называли его преступником, лжецом и расстригою. Позорили его и жестоко насмехались над ним мужчины и женщины, малые и большие. После позорной смерти его люди недальновидные выдали свите ее царицу Марию, которая и послужила причиною всех бед, как некогда Елена для великого города Трои, не предвидя по недальновидности грядущее, что может произойти отсюда.