Сборник - Память и Житие блаженного учителя нашего Константина Философа, первого наставника славянского народа Страница 7

Пошел Философ, и по прежнему своему обычаю обратился к молитве <вместе> с другими помощниками. И вскоре явился ему Бог, внимающий молитвам рабов своих. И тогда он составил письмена и начал писать евангельские слова: «В начале было слово, и слово было y Бога, и Бог был слово»[118] и прочее.

И обрадовался цесарь и прославил со своими советниками Бога. И послал его с множеством даров, написав Ростиславу такое послание: «Бог, который велит всякому человеку прийти к пониманию истины и тем обрести себе большее достоинство, увидев твои веру и стремление, сотворил в наше время то, чего давно не было, только в начальные годы: явил пнсьмена для вашего языка, чтобы и вы были причислены к великим народам, которые славят Бога на своем языке. И так послали к тебе того, кому открыл их Бог — человека достойного и благоверного, весьма сведущего в Писании и философа. Прими же дар лучше и ценнее всякого золота и серебра, и драгоценных камней, и богатства тленного. Постарайся же вместе с ним быстро упрочить дело и всем сердцем взыскать Бога. И не откажись от общего спасения, но сподвигни людей своих не лениться, но встать на истинный путь, чтобы и ты, усердием своим приведя к божественному разумению, получил награду свою за это в сем веке и в будущем за все те души, которые хотят веровать в Христа Бога нашего отныне и до смерти, и память о себе оставил другим поколениям подобно Константину[119], цесарю великому».

Когда же пришел он в Моравию, Ростислав принял его с великой честью. И собрав учеников, дал их учить. Вскоре же Философ перевел весь чин церковной службы, научил их утрени и часам, обедне и вечерне и павечернице и тайной службе. И открылись, по пророческому слову, уши глухих, чтобы слушать слова Писания, и ясен стал язык косноязычных[120]. Бог же очень радовался этому, a дьявол посрамился.

Когда же стало распространяться учение Божие, изначальный злой завистник дьявол, не желая терпеть этого добра, вошел в свои орудия, начал многих воздвигать <против святого>, говоря им: «He прославляется Бог этим. Если бы это было ему угодно, разве не мог он сделать так, чтобы <все народы> с самого начала, письменами свои записывая речи, славили Бога? Но лишь три языка избрал он: еврейский, греческий и латинский[121], которыми подобает воздавать хвалу Богу». Говорили же так латинские и франкские архиереи[122], иереи и ученики. Схватившись с ними, как Давид с иноплеменнирами, словами Писания победил их, назвал их триязычниками, ибо Пилат так написал в титле Господнем[123]. И не только это одно говорили они, но еще и другому бесчинству учили, говоря, что под землей живут большеголовые люди[124] и что все гады — дьяволовы создания. И если кто убьет змею, то простится ему за это девять грехов[125]. A если кто человека убьет, то три месяца должен пить из деревянной чаши и не прикасаться к стеклянной[126]. И не запрещали ни жертвоприношений приносить по прежнему обычаю, ни бесчисленных браков. Все это он посек как терновник, спалил словесным огнем, говоря: «Принеси как жертву Богу хвалу и воздай Вышнему обеты и молитвы твои[127]. Жену же юности твоей не отпусти. Если, возненавидев, ее отпустишь, не укроется нечестивая похоть твоя, говорит Господь Вседержитель, берегите дух ваш, и никто из вас да не оставит жены юности своей. И вы то, что я возненавидел, сотворяли, так как был Бог свидетелем между тобой и женой юности твоей, которую ты оставил, что она подруга твоя и законная жена твоя[128]. И в Евангелии Господа слышали: “Как сказано древними: не прелюбодействуй”. A я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. И еще раз говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот заставляет ее творить прелюбодейство. И кто женится на разведенной, тот прелюбодействует”[129]. Апостол сказал: “Если Бог сочетал людей, да не разлучатся”[130]».

И сорок месяцев[131] проведя в Моравии, пошел рукоположить учеников своих. Принял же его <по пути> Коцел, князь Паннонский[132], и сильно полюбил славянскую грамоту и научился ей. Отдал до пятидесяти учеников учиться ей. И воздав ему великие почести, проводил его дальше. И не взял же он ни от Ростислава, ни от Коцела ни золота, ни серебра, ни других вещей, помня евангельские слова, но только испросил y обоих девятьсот пленников и отпустил их.

Когда он был в Венеции[133], собрались против него епископы, попы и черноризцы, как вороны на сокола, воздвигли триязычную ересь, говоря: «Человек, скажи нам, как ты создал славянам письмена и обучаешь их? Ведь никто же их раньше не обрел: ни апостолы, ни римский папа, ни Григорий Двоеслов[134], ни Иероним[135], ни Августин[136]. Мы же только три языка знаем, которыми подобает славить Бога: еврейский, греческий, латинский». Отвечал им Философ: «He идет ли дождь от Бога равно на всех, и солнце тоже не сияет ли всем[137], и не все ли мы равно дышим воздухом? Так как же вы не стыдитесь, полагая только три языка, a прочим всем народам и племенам велите быть слепыми и глухими, скажите мне, Бога почитая немощным, не могущим дать это, или завистливым, не хотящим дать? A мы многие народы знаем, имеющие письмена и воздающие Богу славу каждый на своем языке. Известно, что это: армяне, персы, абхазы, грузины, сугды, готы, авары, турки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы и многие другие[138]. Если же не хотите этого понять, то по крайней мере из Писания узнайте судию. Ведь Давид восклицает, говоря: “Пойте Господу, вся земля! Пойте и возвеселитесь и воспойте!”[139] И другой раз: “Вся земля да поклонится и поет тебе. Да поют же имени твоему вышнему”[140]. И еще: “Хвалите Господа все народы, прославляйте его все люди. Все дышащее да хвалит Господа”[141]. И в Евангелии же <Иоанн> говорит: “А тем, которые приняли его, дал власть быть чадами Божиими”[142]. И еще тот же: “He o них же только молю, но и о верующих в меня по слову их. Да будут все едино, как ты, Отец, во мне, так и я в тебе”[143]. Ведь Матфей говорит: “Дана мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что я заповедал вам. И я с вами во все дни до скончания века. Аминь”[144]. A Марк еще говорит: “Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и крестится, спасется, a неверующий осудится. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем моим изгонят бесов, заговорят новым языком”[145]. Скажем это и вам: “Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете царство небесное человекам. Ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете”[146]. И еще: “Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и хотящим войти воспрепятствовали”[147]. И Павел говорит коринфянам: “Хочу, чтобы все <вы> говорили на <чужих> языках, но лучше бы прорицали, ведь больше прорицающий говорящего на языках, если только не толкует, чтобы церковь получила назидание. Теперь же, братья, если приду к вам, говоря на языках, какую вам пользу принесу, если вам не изъяснюсь или откровением, или смыслом, или пророчеством, или поучением? Ведь и бездушный звук издавая или свирель или гусли, и если не разделите звуков — как можно понять играемое на свирели или гуслях? Ибо если неопределенный звук труба издает, кто изготовится к бою? Так и вы если <чужим> языком неразумные слова скажете, как можно понять сказанное? Будет в воздух говориться. Столько ведь, например, родов звуков во всем мире, и ни один из них не беззвучен. Если я не знаю смысла звучащего, то буду говорящему мне иноземец, и говорящий мне иноземец. Так и вы, поскольку вы ревнители духовного назидания, просите, чтобы вы обогатились. Так и говорящий на языках пусть молится о истолковании. Ведь если я молитву творю на <чужом> языке, то дух молится, a ум без плода. Что же тогда? Помолюсь духом — помолюсь и умом, воспою духом — воспою и умом. Если благословляешь духом, <то> стоящий на месте неразумного как произнесет «аминь» после твоей хвалы, поскольку не знает, что ты говоришь. Ты хорошо восхваляешь, но другой не назидается. Хвалю Бога моего за всех нас, особенно за говорящих на языках. Но в церкви хочу пять слов сказать умом моим, чтобы иных научить, a не тьму словес на <чужом> языке. Братья! не дети будьте умом: на зло будьте младенцами, a умом будьте взрослыми. Β законе написано: «как иноязычникам устами иными буду говорить людям сим, <но> и тогда не послушают меня, говорит Господь». Итак, языки для знамения неверующим, a пророчество не для неверующих, a для верующих. Если сойдется церковь вся вместе, и все заговорят <разными> языками, и войдет неразумный или неверующий — не скажет ли, что вы беснуетесь? A если все пророчествуют, и войдет один неверующий и неразумный, то обличается перед всеми и вопрошается всеми. И тайное сердца его явным бывает, и падет ниц, и поклонится Богу, говоря: «Воистину Бог в вас». Что же тогда, братья? Когда соберетесь — каждый из вас <со своим знанием> — то псалмы имеете, учение имеете, откровение имеете, язык имеете, толкование имеете — все, что необходимо для назидания. Если на <чужом> языке кто говорит, то двое или самое большее трое и поочередно, <а> один толкует. A если не будет толкователя, пусть молчит в церкви, себе же говорит и Богу. Пророки же два или три пусть говорят, a другие пусть толкуют. Если другому, сидящему, будет откровение, то первый молчит. Могут по одному все пророчествовать, чтобы все учились и все утешались. И духи пророческие пророкам повинуются. He есть Бог неустройству, но миру"[148]. Господня заповедь есть: “Если кто не понимает — пусть учится”[149]. Итак, братья, старайтесь прорицать, и не запрещайте говорить <чужими> языками. Все пусть будет благоверно по чину»[150]. И еще говорит: «Всякий исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца[151]. Аминь». И этими словами еще более посрамив их, оставил.