Константин Аксаков - Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням Страница 7

а кто знает мне сопротивницу? (слово замечательное, т‹о› е‹сть› ту, которая была бы сопротив меня, мне равная, как говорится, на примере: он супротив его не будет, т. е. он ему не равен, он ему не пара; здесь удержан в слове еще особенный оттенок противоположности). Кто знает мне сопротивницу? — говорит Владимир. — Сопротивницу знает, красную девицу, статную станом, совершенную умом, белое лицо у ней, как белый снег, щеки, как маков цвет, черные брови, как соболи, ясные очи, как у сокола?" — На вопрос князя большой прячется за меньшего, от меньшего нет ответа князю. Тогда из стола княженецкого, из скамьи богатырской выступил Иван Гостиной сын, вскочил на богатырское место и сказал зычным голосом: "Ласковый Владимир-князь! благослови пред тобою слово молвить. Я, Иван, бывал в Золотой Орде, у грозного короля Этмануйла Этмануйловича; видел я в дому у него двух дочерей; первая дочь — Настасья, вторая Афросинья;

Сидит Афросинья в высоком терему.За тридесять замками булатными;А и буйные вихри — не вихнут на нее,А красное солнце — не печет лицо".

Иван описывает ее красоту словами самого Владимира и прибавляет: "Посылай, государь, Дуная свататься". Владимир велел налить чару зелена вина в полтора ведра и поднести Ивану за хорошие слова. Призывает Владимир в спальню к себе Дуная и говорит ему: "Дунай сын Иванович! Сослужи мне службу заочную: съезди в Золотую Орду к грозному королю Этмануйлу Этмануйловнчу, для доброго дела, для сватанья, на его любимой дочери, на Афросинье-королевишне; бери моей золотой казны, бери триста жеребцов и могучих богатырей". Сказав это, Владимир подносит Дунаю в полтора ведра чару зелена вина и в полтретья ведра турий рог сладкого меду; Дунай выпил и чару зелена вина, и турий рог меду сладкого. Разгорелась утроба богатырская, и расходились могучие плечи у Дуная, и Дунай говорит: "Ласковое солнце, Владимир-князь! Не надо мне твоей золотой казны, не надо трех сот жеребцов, не надо могучих богатырей. Дай одного мне молодца, Екима Ивановича, который служит Алешке Поповичу". Владимир-князь тотчас сам руками привел Екима к Дунаю. Поехали богатыри; едут неделю, другую и приехали в Золотую Орду. Соскочили они середь королевского двора, привязали коней к дубовому столбу и пошли в белокаменную палату. "Король в Золотой Орде! — говорит Дунай, -

У тебя ли во палатах белокаменныхНету Спасова образа:Некому у тя помолитися,А и не за что тебе поклонитися".

Король говорит на это Дунаю, а сам усмехается: "Дунай сын Иванович!

Али ты ко мне приехал по-старому служить и по-прежнему?"

"Король в Золотой Орде! — отвечает Дунай, — приехал я к тебе не по-старому служить и не по-прежнему. Я приехал к тебе для доброго дела, для сватанья. На твоей дочери Афросинье хочет жениться князь Владимир". Оскорбился (почему-то) этим король, рвет на голове черные кудри, бросает их о кирпищет пол[21] и говорит: "Дунай сын Иванович! Если бы ты не служил у меня верою и правдою, я бы велел посадить тебя в погреба глубокие и уморил бы голодною смертью за твои бездельные слова". Оскорбился Дунай, разгорелось богатырское сердце; он обнажил саблю и сказал: "Король Золотой Орды! Если б я у тебя в дому не бывал, хлеба-соли не едал, ссек бы по плечи тебе буйную голову". Король заревел зычным голосом; борзые псы заходили на цепях. Псами затравить Дуная хочет король. "Еким Иванович! — кричит Дунай, -

Что ты стал, да чего глядишь?Псы борзые заходили на цепях".

Еким бросился опрометью на широкий двор мурзы, улановья не допускают Екима до доброго коня, до тяжкой палицы медной. Не попала Екиму палица железная, попала ему ось тележная; зачал ею помахивать Еким, со всех сторон валятся враги; перебил Еким множество людей и избил пять сот кобелей меделянских.

Видя это, король закричал зычным голосом: "Дунай Иванович!

Уйми ты своего слугу верного;Оставь мне силы хоть на семена,

бери мою любимую дочь Афросинью". Дунай оставил Екима и пошел к высокому терему, где сидит Афросинья за тридцатью замками булатными, где

Буйные ветры не вихнут на нее,Красное солнце лица не печет.

У этих палат были железные двери; крюки и пробои были по булату злачены. Дунай стал перед замкнутыми дверями и сказал: "Хоть ногу изломить, а двери выставить!" Он пнул в железные двери, сломались булатные крюки, и все палаты зашатались. Из дверей бросилась испуганная девица, как угорелая, и хочет целовать Дуная в уста. Дунай сказал: "Афросинья-королевишна! как

Ряженой кус — да не суженому есть!Не целую я тебя в сахарныя уста.А и бог тебя, красную девицу, милует:Достанешься ты князю Владимиру".

Дунай взял ее за правую руку и повел из палат на широкий двор. Богатыри и красная девица хотели уже садиться на коней, как спохватился тут король Золотой Орды и просит Дуная, чтоб он подождал его мурз и уланов. Дунай исполняет его просьбу, и король отправляет своих мурз и уланов везти за Дунаем богатое приданое: золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни. Скоро собравшись, все поехали к городу Киеву; едут неделю, едут другую; тут же везут и золотую казну. Не доехав ста верст до Киева, наехал Дунай бродучий след; взманил его этот след, и Дунай стал наказывать Екиму:

Гой еси, Еким сын Иванович!Вези ты Афросинью-королевишнуКо стольному городу ко Киеву,Ко ласковому князю Владимиру, —Честно, хвально и радостно.Было бы нам чем похвалитисяВеликому князю во Киеве.

Сказав это, сам Дунай поехал по свежему бродучему следу; едет он трое суток,

В четвертый сутки след дошел.

На потешных лугах, куда всегда ездит Владимир-князь охотиться, стоит белый шатер; в шатре держит опочив красная девица. Эта красная девица — Настасья-королевишна, сестра Афросиньи; другую жизнь вела она и сильным витязем ездила вольно по полям. Дунай вынул из налучна тугой лук, из колчана калену стрелу, вытянул за ухо калену стрелу с тетивою и хлестнул по сыру дубу; вспела тетива, дрогнула земля от богатырского удара; стрела угодила в дуб,

Изломала его в черенья ножевые[22].

Как угорелая, бросилась девица из шатра; Дунай ударил ее, сшиб с ног и выдернул булатное чингалище[23], чтобы разрезать ей грудь; девица взмолилась ему: "Удалой добрый молодец! Не коли ты меня, девицу, до смерти. Я отпросилась у батюшки с тем, что кто побьет меня в чистом поле, за того мне и замуж идти". Обрадовался Дунай ее слову и думает своим разумом:

Служил я, Дунай, во семи ордах,Во семи ордах, семи королям,А не мог себе выжить красные девицы;

Ноне я нашел во чистом полеОбручницу, сопротивницу.

Обручились Дунай с Настасьей и обвенчались вокруг ракитова куста. Дунай отобрал у девицы бранное вооружение, кольчугу, и панцирь, и куяк, приказал ей надеть простую белую епанчу и поехал с ней к Киеву. В это время ехал князь Владимир от венца, и у новобрачного князя пошел свадебный пир. Дунай приехал к соборной церкви и просит у архиерея позволения обвенчать его с Настасьей. Дуная обвенчали {Здесь после языческого обряда венчания следует христианский.}, и новые молодые поехали к князю Владимиру, соскочили с коней на его широком дворе, и Дунай послал сказать князю:

Доложитесь князю Владимиру:Не о том, что идти во светлы гридни, —О том, что не в чем идти княгине молодой:Платья женского только и есть одна епанечка белая.

Князь Владимир догадался: знает он, кого послать: послал он Чурилу Пленковича выдать цветное женское платье. — Здесь прямо намек на особенность Чурилы, которая полнее раскрывается в другой песне, собственно о нем. Выдали платье, богато снарядили княгиню новобрачную, повели молодых в светлые гридни и посадили за стол. Теперь уже две сестры сели за одним столом. Молодой Дунай Иванович

Женил он князя Владимира,Да и сам тут же женился,В том же столе столовати стал.

Прошло много времени. У князя Владимира, у солнышка Святославича, была веселая пирушка. На пирушке пьяный Дунай расхвастался, что в Киеве нет ему равного стрельца стрелять из лука в цель. Княгиня (жена Владимира) сказала на это: "Любимый мой зять, Дунай Иванович! Нет в Киеве такого стрельца, как сестра моя Настасья-королевишна". Обидно стало Дунаю; сей час захотел он испытать, кто лучше стреляет. Мечут жребий; достается стрелять жене Дуная (она, вероятно, была тут же на пиру), а Дунаю держать на голове золотое кольцо. Отмерили место на версту. Держит Дунай на голове золотое кольцо; Настасья натянула лук, вытянула калеку стрелу; запела тетива у тугого лука; каленая стрела сшибла золотое кольцо. Бросились искать и князья и бояре, увидали каленую стрелу и на ее перьях золотое кольцо. Тогда Дунай становил молодую жену на свое место. Княгиня принялась его уговаривать: "Зять мой любимый, Дунай Иванович! Это была шуточка пошучена". Жена его тоже говорила ему: "Оставим стрелять до другого дня; в моей утробе могучий богатырь. Первой стрелой ты не дострелишь, второй стрелой перестрелишь, третьей стрелой в меня угодишь". Князья, бояре и сильные могучие богатыри уговаривали Дуная, но Дунай озадорился и опять ставил на место свою жену. Она стала его упрашивать и кланяться ему. "Любезный мой ладушка, — говорила она Дунаю, — оставь шутку на три дня, хоть не для меня, но для своего сына не рожденного: завтра рожу тебе богатыря: ему не будет сопротивника". Не поверил Дунай и поставил жену свою на место цели. Стала жена держать золотое кольцо на голове. Первой стрелой не дострелил Дунай, второй перестрелил, третьей в нее угодил. Прибежал Дунай к жене, выхватил булатное чингалище, распорол ей грудь; из утробы выскочил удалой молодец и сказал: "Сударь мой батюшка! Если бы дал ты мне сроку на три часа, я бы на свете был в семь семериц получше и поудалее тебя". Опечалился молодой Дунай Иванович, ткнул себя чингалищем в грудь и кинулся в быструю реку.