Наум Синдаловский - На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии Страница 27

Работа по разгрузке кирпичей была тяжелой. Их носили на спинах на деревянных поддонах, укрепленных на специальных проволочных крючьях, накинутых на плечи. Красная кирпичная пыль насквозь пропитывала потные полотняные рубахи поденщиков. В арсенале городского фольклора сохранилась поговорка, которую любили повторять побывавшие на заработках в столице деревенские парни по возвращении в свои дома: «Наша деревня Питером красна». Чего тут больше: досады на свою провинциальную судьбу или нескрываемой гордости за близость к столице — судите сами.

У этой фразеологической конструкции есть сравнительно точная дата рождения. Она появилась в конце 1830-х годов, когда на территории Новой Голландии было закончено строительство Морской следственной тюрьмы. Проект тюрьмы выполнил архитектор Военного ведомства А. Е. Штауберт, которому в Петербурге принадлежит авторство многих казарменных, училищных и других армейских сооружений. Здание тюрьмы до сих пор украшает западную стрелку Новой Голландии. Оно представляет собой круглое в плане неоштукатуренное краснокирпичное сооружение, под стать всему суровому и прекрасному архитектурному облику лесных складов Новой Голландии.

Морская тюрьма в Новой Голландии. Современное фото

Если верить фольклору, то уже во время проектирования сам архитектор называл будущую круглую тюрьму «Башней». Говорят, что это название было известно в Петербурге еще до окончания строительства. При передаче из уст в уста оно уточнялось и совершенствовалось. В конце концов фольклор остановился на варианте «Бутылка», не в последнюю очередь благодаря созвучию с названием подобного исправительного учреждения в Первопрестольной. В нескончаемом диалоге двух столиц прозвучала новая неожиданная реплика: «В Москве Бутырка, в Питере бутылка». Так или иначе, но Питер решил захватить инициативу и безоговорочно присвоил себе этимологию известного выражения: «Не лезь в бутылку». По-питерски это значит: веди себя достойно, благоразумно и тихо, не нарывайся на неприятности, иначе можешь оказаться в «Бутылке».

Шестиэтажное с мансардным этажом здание гостиницы «Астория» построено в 1911–1912 годах по проекту архитектора Ф. И. Лидваля на одном из самых престижных участков города, на углу Большой Морской улицы и Исаакиевской площади. «Астория» заслуженно считалась одной из лучших гостиниц Петербурга. Во время начавшейся вскоре после ее открытия Первой мировой войны в ней проживали высшие офицерские чины. С тех пор в народе сохранилось ее неофициальное название, нет-нет да и встречающееся иногда в обиходе: «Военная».

Гостиница «Астория». Современное фото

Репутация лучшей гостиницы сохранялась за ней и позже, и, как утверждает молва, не только в Ленинграде, но и далеко за его пределами. Вероятно, с этим обстоятельством связана одна из самых загадочных легенд блокадного города — легенда о торжественном банкете в гостинице «Астория», который фашисты якобы задумали устроить в побежденном Ленинграде. Будто бы даже разослали приглашения с точной датой предстоящего банкета — 21 июля 1941 года.

Впервые в Ленинграде заговорили о несостоявшемся банкете весной 1942 года. Молву подхватили писатели и журналисты, и легенда зажила самостоятельной жизнью. Между тем, несмотря на якобы тщательнейшую подготовку этой победной акции, не сохранилось ни приглашений, ни билетов, ни меню этого банкета, в то время как, например, разрешения на въезд в Ленинград, которые действительно были загодя отпечатаны немцами, можно и сегодня увидеть в Центральном музее вооруженных сил.

Специфический след оставила в городском фольклоре и своеобразная слава ресторана при «Астории». Известная закрытость гостиничных ресторанов советского периода, таинственные слухи о якобы происходивших там в 1920-е годы бандитских сходках, а позже — партийно-номенклатурных застольях, заклеймили ресторан как место злачное и гибельное. Кроме того, как утверждают «осведомленные люди», в ресторане во всякое время суток дежурили сотрудники известных органов, от чьих преданных партии чекистских «всевидящего ока и всеслышащих ушей» невозможно было укрыться. «Не ходи в „Асторию“ — попадешь в историю», — предупреждал не без основания городской фольклор. Тревогой за собственную судьбу окрашена и фраза, извлеченная из популярного советского кинодетектива «Место встречи изменить нельзя»: «В „Астории“ поужинал». В лексиконе художников петербургской группы «Митьки» она объясняла помятый внешний вид или отвратительное утреннее настроение. Петербуржцы в свою очередь с готовностью подхватили эту фразу из митьковской азбуки и превратили ее в расхожую поговорку — характерный пример возникновения городского фольклора.

Действительно, трудно подобрать более выразительный и точный образ для характеристики устойчивости — в общественном, политическом, физическом или каком-либо другом смысле, чем Александровская колонна на Дворцовой площади. Как известно, она не врыта в землю и не укреплена на фундаменте и держится исключительно с помощью точного расчета, ювелирной пригонки всех частей и собственного веса. Согласно одному из многочисленных преданий, в основание колонны был зарыт ящик отличного шампанского — чтоб стояла вечно, не подвергаясь ни осадке, ни наклону.

Памятник победителю Наполеона в Отечественной войне 1812–1814 годов Александру I — Александровская колонна («Александрийский столп», или «Колонна победы», как его стали называть в разговорной речи) была торжественно открыта 30 августа 1834 года. Колонна сооружена по проекту архитектора Огюста Монферрана. Объектом городского фольклора она стала едва ли не сразу. Петр Андреевич Вяземский записал анекдот о графине Толстой, которая запретила своему кучеру возить ее мимо колонны: «Неровен час, — говорила она, — пожалуй и свалится она с подножия своего?».

Памятник Александру I. К. П. Беггров по оригиналу П. И. Разумихина. 1834 г.

То уникальное обстоятельство, что Александровская колонна не укреплена на фундаменте, до сих пор рождает все новый и новый фольклор. Сравнительно недавно, в мае 1989 года, в Ленинграде был устроен блестящий розыгрыш, придуманный и проведенный компанией молодых людей. Собирались подписи против переноса Александровской колонны с Дворцовой площади в Александровский сад. Колонна якобы мешала проведению парадов и демонстраций. Причем, как потом выяснилось, был заготовлен даже специальный приз тому, кто разоблачит эту талантливую мистификацию. Список озабоченных судьбой памятника подписантов рос и рос. Приз так и остался невостребованным.

Еще через несколько лет петербуржцы услышали по радио ошеломляющую новость. Как выяснилось, Петербургу не грозит топливный кризис. Раскрыта еще одна неизвестная страница петербургской истории. Обнаружены документы, подтверждающие давние догадки краеведов. Под нами находится подземное море нефти. Наиболее близко к поверхности земли это нефтехранилище подходит в районе Дворцовой площади. Археологам это было известно давно. Именно ими и было рекомендовано использовать строившуюся в то время колонну в качестве многотонной затычки, способной удержать рвущийся из-под земли фонтан. В свете этого замечательного открытия становится понятно, почему колонна не врыта в землю и не укреплена на специальном фундаменте, что, казалось бы, должно было обеспечить ей дополнительную устойчивость, но стоит свободно на собственном основании и удерживается в равновесии с помощью собственного веса.

Еще в середине XIX века мифология Александровской колонны обогатилась блестящим каламбуром, авторство которого приписывали профессору Санкт-Петербургского университета B. C. Порошину. О колонне говорили: «Столб столба столбу». Кто был кем в этом маленьком фразеологическом шедевре, петербуржцам рассказывать было не надо. Колонна возводилась в царствование Николая I. Им же, согласно преданию, было приказано придать лицу Ангела сходство с лицом императора Александра I и одновременно указано скульптору Б. И. Орловскому, что морда змеи, попранной крестом Ангела, должна походить на лицо Наполеона. Столб Николая I Александру I.

И это не единственная солдатская ассоциация, владевшая умами либеральной общественности эпохи Николая I:

В России дышит все военным ремеслом:И Ангел делает на караул крестом.

Военный образ неподкупного караульного проглядывается и в соответствующих поговорках: «Стоишь, как столп Александрийский»; «Очевиден, как Александрийский столп» или «Незыблемей Александрийского столпа».