Power and Progress - Daron Acemoglu;Simon Johnson; Страница 11

4 ("Cultivating Misery") применяет основные идеи нашей концепции к эволюции сельскохозяйственных технологий, от начала оседлого земледелия в эпоху неолита до крупных изменений в организации земли и технике производства в средневековую и раннюю современную эпохи. В этих судьбоносных эпизодах мы не находим свидетельств автоматической "телеги" производительности. Эти крупные сельскохозяйственные преобразования, как правило, обогащали и расширяли возможности малых элит, в то время как сельскохозяйственные рабочие получали мало выгод: крестьяне не обладали политической и социальной властью, а технологический путь следовал за представлениями узкой элиты.

Глава 5 ("Революция среднего рода") по-новому осмысливает промышленную революцию, один из самых важных экономических переходов в мировой истории. Хотя о Промышленной революции написано много, часто недооценивается то, как выглядело зарождающееся видение вновь окрепших средних классов, предпринимателей и бизнесменов. Их взгляды и устремления коренились в институциональных изменениях, которые начали расширять возможности средних слоев английского народа, начиная с XVI и XVII веков. Возможно, промышленная революция была вызвана амбициями новых людей, пытавшихся улучшить свое благосостояние и социальное положение, но их видение было далеко не инклюзивным. Мы обсудим, как произошли изменения в политических и экономических механизмах, и почему они были так важны для создания новой концепции того, как и кем можно управлять природой.

Глава 6 ("Жертвы прогресса") обращается к последствиям этого нового видения. В ней объясняется, как первый этап промышленной революции привел к обнищанию и лишению прав и возможностей большинства людей, и почему это стало результатом сильного уклона в сторону автоматизации технологий и отсутствия права голоса рабочих в принятии решений по технологиям и установлению заработной платы. Индустриализация негативно повлияла не только на экономические средства к существованию, но и на здоровье и самостоятельность большей части населения. Эта ужасная картина начала меняться во второй половине девятнадцатого века, когда обычные люди организовывались и проводили экономические и политические реформы. Социальные изменения изменили направление развития технологий и подтолкнули рост заработной платы. Это была лишь маленькая победа всеобщего процветания, и западным странам придется пройти гораздо более длинный, спорный технологический и институциональный путь, чтобы достичь всеобщего процветания.

Глава 7 ("Спорный путь") рассматривает, как ожесточенная борьба за направление развития технологий, установление заработной платы и в целом за политику заложила основы самого впечатляющего периода экономического роста на Западе. В течение трех десятилетий после Второй мировой войны Соединенные Штаты и другие индустриальные страны переживали быстрый экономический рост, который широко распространился на большинство демографических групп. Эти экономические тенденции сопровождались другими социальными улучшениями, в том числе расширением образования, здравоохранения и продолжительности жизни. Мы объясняем, как и почему технологические изменения не просто автоматизировали труд, но и создавали новые возможности для работников, и как это происходило в институциональной среде, которая укрепляла противодействующие силы.

Глава 8 ("Цифровой ущерб") обращается к нашей современной эпохе, начиная с того, как мы сбились с пути и отказались от модели общего процветания первых послевоенных десятилетий. Центральным моментом этого "переворота" стало изменение направления развития технологий в сторону отказа от новых задач и возможностей для работников и увлечения автоматизацией труда и сокращением трудовых затрат. Это изменение направления не было неизбежным, а скорее стало результатом отсутствия вклада и давления со стороны работников, трудовых организаций и государственного регулирования. Эти социальные тенденции способствовали подрыву общего процветания.

Глава 9 ("Искусственная борьба") объясняет, что видение, которое сбило нас с пути после 1980 года, также стало определять наше представление о следующей фазе цифровых технологий, искусственном интеллекте, и как ИИ усугубляет тенденции экономического неравенства. В отличие от заявлений многих технологических лидеров, мы также увидим, что в большинстве человеческих задач существующие технологии ИИ приносят лишь ограниченные преимущества. Кроме того, использование ИИ для контроля рабочих мест не только усиливает неравенство, но и лишает работников прав и возможностей. Хуже того, нынешний путь развития ИИ рискует обратить вспять десятилетия экономических достижений в развивающихся странах, экспортируя автоматизацию в глобальном масштабе. Все это не является неизбежным. На самом деле, в этой главе утверждается, что ИИ, и даже акцент на машинном интеллекте, отражает очень специфический путь развития цифровых технологий, который имеет глубокие распределительные последствия - выгоду для нескольких человек и отставание остальных. Вместо того чтобы сосредотачиваться на машинном интеллекте, более плодотворно стремиться к "полезности машин", то есть к тому, как машины могут быть наиболее полезны для людей - например, дополняя возможности работников. Мы также увидим, что в прошлом полезность машин приводила к некоторым наиболее важным и продуктивным применениям цифровых технологий, но сейчас она все больше отходит на второй план в стремлении к машинному интеллекту и автоматизации.

Глава 10 ("Демократия ломается") утверждает, что стоящие перед нами проблемы могут стать еще более серьезными, поскольку массовый сбор данных и сбор информации с использованием методов искусственного интеллекта усиливает слежку за гражданами со стороны правительств и компаний. В то же время бизнес-модели, основанные на рекламе, распространяют дезинформацию и усиливают экстремизм. Нынешний путь развития ИИ не является хорошим ни для экономики, ни для демократии, и эти две проблемы, к сожалению, усиливают друг друга.

Глава 11 ("Перенаправление технологий") завершается описанием того, как мы можем обратить вспять эти пагубные тенденции. В ней представлен шаблон для перенаправления технологических изменений, основанный на изменении нарратива, создании противодействующих сил и разработке технических, нормативных и политических решений для борьбы с конкретными аспектами социальной предвзятости технологии.

 

Глава 2. Видение канала

Ходи осторожно, не пробуждай зависть счастливых богов, избегай высокомерия.

-C. С. Льюис, "Клише вышло из клетки", 1964 г.

Если бы комитет решил построить шлюзовой канал, я бы надел шляпу и пошел домой.

-Фердинанд де Лессепс, 1880 год, говоря о планах строительства Панамского канала

 

В пятницу, 23 мая 1879 года, Фердинанд де Лессепс выступил на Международном конгрессе по изучению межокеанского канала. Делегаты со всего мира съехались в Париж, чтобы обсудить, как лучше продолжить реализацию одного из самых амбициозных строительных проектов эпохи - соединить Атлантический и Тихий океаны каналом через Центральную Америку.

В первый день конференции, несколькими днями ранее, Лессепс выступил перед делегатами, уверенный в том, что его предпочтительная схема - канал на уровне моря через Панаму - одержит верх. По сообщениям, он завершил первое заседание словами: "Джентльмены, мы собираемся поторопиться с этим делом в Африке: мы закончим его к следующему вторнику".

Представителей США это не забавляло. Они предпочитали канал через Никарагуа, который, по их мнению, имел бы значительные инженерные и экономические преимущества. Они и многие другие присутствовавшие эксперты также были далеко не убеждены в том, что канал на уровне моря