Отказ от стыда. Как мы можем отвергнуть культуру самобичевания и вернуть себе силу - Devon Price, PhD Страница 11

Мои родители были белыми жителями пригорода с ипотекой, двумя машинами, двумя детьми и двумя домашними животными. Однако при всех их привилегиях их страдания носили системный характер - они были полностью сформированы отсутствием экономических возможностей, ограниченными возможностями получения образования и ухода за детьми, отсутствием доступа к качественной терапии и наследием семейных проблем, уходящих корнями в далекое прошлое. Как их ребенок, я несла на себе основную тяжесть этого, но я просто думала, что это означает, что я лично сломлена. Аналогичная динамика происходит с детьми, которых наказывают за то, что они учатся в школах, не предназначенных для этого, с девочками, которые наблюдают за тем, как их матери навязчиво сидят на диетах, а затем учатся тщательно изучать собственное тело, с детьми из бедных семей , которые не могут не сравнивать себя с семьями, живущими в большем достатке, и со многими другими группами, которых заставляют чувствовать себя неполноценными. Поскольку системный стыд - это система убеждений, которая учит, что индивидуальное плохое поведение является корнем всех проблем, он затрагивает жизнь и искажает восприятие практически любого человека, который борется с силами, находящимися вне его личного контроля.

Дети очень хорошо пытаются понять негласные правила общества, потому что усвоение этих правил защищает их от отвержения или отказа со стороны воспитателей. Для многих молодых людей конформизм - это вопрос жизни и смерти, и они не могут не формировать связь с теми силами, от которых зависит их выживание. Именно поэтому дети обычно усваивают гендерные стереотипы в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех месяцев, [10] и впитывают расовые стереотипы уже в два года. [11] К трем годам дети способны осознать, когда они нарушают гендерные или расовые ожидания, и проявляют признаки чувства стыда, когда это происходит. [12]

Похоже, что в детях заложено стремление находить и перенимать установки культуры, которая их окружает, даже если эти установки жестоки или несправедливы. Общество руководствуется ошеломляющим количеством правил, которые мы никогда не объясняем детям напрямую, включая многие правила, которые мы сами почти не осознаем, потому что они стали для нас второй натурой. Мы делим детей по половому признаку с самого раннего возраста, например, заставляем их пользоваться отдельными туалетами, одеваем их в одежду по половому признаку или даже просим их выстраиваться в школу по принципу "девочка-мальчик-девочка-мальчик". Обычно мы даже не удосуживаемся объяснить детям, почему мы так поступаем, да и сами можем не знать, почему мы так поступаем. Гендеризация детей - это просто то, что делается, одно из правил общества, настолько распространенное и незаметное, что оно практически витает в воздухе, которым мы дышим.

Детскому сознанию приходится приспосабливаться ко всем этим негласным ожиданиям, быстро подмечая закономерности и подстраиваясь под них так, словно от этого зависит их жизнь - ведь зачастую так оно и есть. Дети, которые пересекают гендерные границы, рискуют подвергнуться критике или даже жестокому обращению со стороны тех самых взрослых, которые должны обещать им безусловное принятие. Неудивительно, что к школьному возрасту многие дети учатся становиться агрессивными "полицейскими" в отношении пола. Они считают, что, пристыжая мальчика, который танцует слишком женственно, и с отвращением отворачиваясь от мужественной девочки, они помогают сохранить правила, которые настолько священны, что о них нельзя даже говорить.

Как пишет психолог Лоуренс Хиршфилд в книге Handbook of Race, Racism, and the Developing Child, ребенок не обязательно должен воспитываться в фанатичной среде, чтобы впоследствии стать обладателем предрассудков. Подобно тому, как ребенок, родившийся у родителей-иммигрантов, учится говорить с акцентом места, где он вырос, а не с акцентом родителей, дети, выросшие у антирасистских, феминистских родителей, все равно усваивают расизм, сексизм, трансфобию и другие предубеждения, которые окружают их в этой культуре. Поэтому от системного стыда очень трудно избавиться.

Моя хорошая подруга Келли - сторонница освобождения жира, и они потратили годы на то, чтобы отстраниться от культуры похудения и излечить свою собственную интернализованную фэтфобию. Они стремились воспитать своих двоих детей так, чтобы они видели толстые тела, которые в равной степени достойны любви и уважения, как и худые. Они воспевают свое тело и тела других толстых людей в своих фотографиях и изобразительном искусстве. Но все это не помешало фэтфобии общества заразить детей Келли.

Однажды Келли наблюдала за тем, как их старшая дочь играет в видеоигру, и поделилась, что никогда не сделает своего персонажа толстым.

"Мне не нравятся толстые персонажи", - простодушно заявила дочь Келли, возившаяся с экраном настройки персонажа. "Твое тело в порядке, мама. Но я не хочу быть толстой - быть толстой еще хуже".

"Это такое заявление, что если бы взрослый сказал его мне, я бы впала в ярость", - говорит мне Келли. Но вместо того чтобы отреагировать гневом, Келли спросила их дочь, почему так происходит. Почему она считает, что толстые тела хуже?

"Моя дочь сказала мне, что ей было бы грустно, если бы она была толстой, потому что люди относятся к толстякам гораздо хуже", - объясняет Келли. "И у меня не было хорошего ответа на это. Я пыталась внушить детям, что все тела хороши, и вот как нужно относиться к людям с уважением... но мои дети начали говорить о том, что толстые тела хуже, когда моей старшей было уже четыре года".

Стыд оказывает огромное влияние на самочувствие и поведение детей. Исследователи неоднократно замечали, что девочки детсадовского возраста часто тревожатся и плохо успевают по математике, когда им напоминают о стереотипе, что математика - это "мальчишеское" занятие. [13] Этот эффект одинаково распространен среди взрослых, и он не связан с реальными математическими способностями человека. Даже женщины и девочки, которые любят математику, страдают от снижения успеваемости, когда сталкиваются с сексистскими стереотипами. Аналогичным образом, чернокожие дети часто гиперсознают расовые стереотипы об их интеллекте, что, в свою очередь, мешает им при прохождении стандартизированных тестов. [14]

Эта закономерность, часто называемая эффектом "угрозы стереотипа", может особенно сильно проявиться, когда человек, подверженный стереотипу, очень сильно переживает за то, чтобы добиться хороших результатов. Чем выше ставки теста и чем больше символического значения он имеет, тем сильнее может ранить страх неудачи. [15] Угроза стереотипа была подробно изучена, и исследователи обнаружили, что она может поразить абсолютно любую группу людей, которые когда-либо подвергались негативным стереотипам или упрекам за свое социальное положение.