Соблазнение - Лорейн Хит Страница 11

— Тогда иди и найди его.

— После того, как я позабочусь о тебе.

— Все не так уж плохо. У меня почти не болит голова.

— Вопреки здравому смыслу я позволил тебе уйти, не повидавшись с хирургом. Я не собираюсь отмахиваться от своих опасений, когда дело доходит до лечения твоей раны.

— Ладно, но поторопись с этим.

Она прошествовала на кухню с немного большей энергией в своем шаге, что немного успокоило его беспокойство.

Когда она начала наливать воду в миску, он взял дело в свои руки.

— У тебя есть какие-нибудь лоскутки ткани?

Пока она ходила за ними, он закончил работу, поставил миску с ледяной водой на очаг и присел на корточки. Ее шаги возвестили о ее возвращении.

— Что ты делаешь? спросила она.

— Развожу костер.

— Не так уж и холодно.

Он повернулся на носках и посмотрел на нее, увидел небольшую стопку сложенного белья, которую она положила на стол.

— Снаружи образовался лед.

Она заломила руки.

— Мы бережем уголь на тот случай, когда он действительно понадобится.

— Может, тебе и не холодно, но мне холодно. Утром я пришлю уголь, чтобы заменить тот, что я использовал. Кроме того, мне нужно немного подогреть эту воду.

Ему не было холодно, но он хотел, чтобы ей было тепло и уютно, когда он уйдет. Он получил удовлетворение от того, что она придвинула стул поближе к камину в предвкушении тепла, которое он собирался ей обеспечить. Обычно он не хотел благодарности от тех, кому помогал, и не знал, почему ему нужна была хоть крупица благодарности от нее. Возможно, потому, что он воспринял это как сигнал о том, что она спускается с горы Олимп. Он принялся за работу.

— Когда мы переехали сюда, мой брат даже не знал, как разводить огонь, — тихо сказала она.

— У нас всегда были слуги, чтобы делать это.

Естественно, у нее были слуги.

— Я развел свой первый костер, когда мне было восемь. Это было моей рутиной каждое четвертое утро.

— Ты делал это по очереди со своими братьями.

Он не был удивлен, что она сделала такой вывод, или что она знала, что у него было три брата. В последнее время подробности о его семье были на устах у многих сплетников и занимали непостижимое количество чернил в газетах сплетен.

Огонь начал жадно лизать уголь. Просто желая избавиться от холода в воде, он поднес чашу как можно ближе к огню, без опасности обжечься. Он не спешил уходить, намереваясь не торопясь ухаживать за ней, чтобы убедиться, что она не нуждается в хирурге, прежде чем отправиться на поиски ее брата.

— Ты убил его? — спросила она без каких-либо эмоций в голосе.

— Человека в переулке.

— Нет, разбил ему челюсть.

Не то чтобы он не думал о нанесении гораздо более серьезных повреждений, но ему нужно было добраться до нее как можно быстрее. Он появился в переулке как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина швырнул ее о стену, и услышать глухой удар черепа о кирпич. Зная, какой ущерб может нанести травма головы, он почти запаниковал. Может, она и голубокровка, но она не заслуживала смерти в таком нежном возрасте. Она заслужила, чтобы ее волосы посеребрились, а лицо покрылось морщинами.

— Мне показалось, я слышала хруст костей.

— Если в "Русалку" войдет человек со сломанной челюстью, пусть Мак пошлет за констеблем. Потом за мной. Я могу опознать его, обеспечить предъявление обвинений.

— Как ты думаешь, могла ли я прислуживать ему в таверне?

— Возможно.

Этот подонок видел ее по крайней мере два раза, знал ее распорядок дня. Иначе он не был бы там, готовый наброситься.

— Я думаю, что он поджидал тебя.

— Как и ты.

Как могли три маленьких слова так эффективно ударить дубинкой?

Он дотронулся пальцем до воды. Достаточно тепло. Развернувшись всем телом, он поставил миску на стол, встретился с ней взглядом и удержал его.

— Ты действительно думаешь, что я хоть в чем-то похож на него?

Она так не считала. Ни на одну минуту. Она не знала, почему намекнула на это, кроме того, что хотела сохранить дистанцию между ними. Она не испытывала к нему неприязни. Отнюдь нет.

Но тот факт, что он был о ней настолько низкого мнения, что сделал ей предложение, которое, без сомнения, предполагало, что он будет делать с ней, что захочет, — это было больно и никогда бы не случилось, пока был жив ее отец. К ней относились с уважением, восхищались просто потому, что она была дочерью герцога. Но в последнее время мужчины всегда стремились воспользоваться ею.

— Мы можем закончить с этим? Я беспокоюсь о своем брате.

Он подтащил другой стул, поставил его позади нее, плюхнулся в него и начал вытаскивать шпильки из ее неопрятной прически.

— Это действительно необходимо?

— У тебя так много волос, что мне будет легче добраться до твоей раны, если мне не придется перебирать их, как раньше.

Его действия были медленными, нежными.

— Я никогда не чувствовал ничего более мягкого.

Он откашлялся, и она подумала, хотел ли он произносить последнее вслух или, по крайней мере, хотел ли он произносить это так, как будто испытывал благоговейный трепет.

— Почему нет мебели? Резко. Отстраненно.

— Мы живем здесь недолго и не успели ничего купить.

И у них не было денег на покупку вещей.

— Почему бордель?

Так же резко и отстраненно.

— Это началось как услуга другу. Оттуда и пошло.

Ее волосы начали падать вниз, и он поймал их, как будто боялся, что тяжесть их падения причинит ей дискомфорт, усугубит ее травму. Он нежно распустил их вдоль ее спины.

— Ты, может, и не управляешь им, но он принадлежит тебе.

— Я владелец этого здания. Я не беру платы с женщин, которые там работают, так что я не сутенер, если ты об этом.

Он окунул в воду край льняной ткани.

— Будет немного жечь.

Было больно, хотя его прикосновение было легким, нежным, осторожным. Она втянула в себя воздух.

— Мне жаль. В рану попал мусор, который необходимо удалить, чтобы уменьшить вероятность заражения. Я постараюсь быть нежным.

— Так мне и надо. Руки моего брата натерты от работы в доках, и я настаиваю на том, чтобы ухаживать за ними, даже если бы он предпочел, чтобы я этого не делала. Вероятно, он устал от жжения и хотел бы