И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина Страница 12

— А я вас как раз отправлял! Так совпало. Помнишь меня?

Я покачал головой.

— А я вас помню. Твоя девушка классно танцует. Она мне очень понравилась.

Катя внимательно глянула на Илью, но мне было не до их отношений.

Кое-что начало смутно вылепляться из той каши, что царила у меня в голове в последние дни.

— А на что похожа эта забудка?

— Такой цветочек, с георгин размером, сухой, желтый, с острыми лепестками, пахнет пылью, растет в пустыне, никогда не вянет — в общем, полная противоположность нашей незабудке. Его приносят из одной сказки.

— Но это, наверное, незаконно?

— Кого волнует! Главное, что все, кто в деле, нюхают эту забудку и благополучно забывают то, что корпорации не надо. При сохранении прочих воспоминаний. Возможно, и прежде в сказках кто-то терялся, но это все забыли, включая родственников.

Тут воды моей памяти забурлили, и скрытое под водой чудище всплыло на поверхность, явив свое уродливое тело. Все посленовогодние странности сложились в страшноватую картинку.

Духи-пробники на пахнущих пылью подсолнухах, которые давали маме — раз; странное нападение на папу, в результате которого он нанюхался цветов с жесткими лепестками, оставивших у него на щеках и переносице такие же царапины, как и у меня — два. Значит, мы втроем надышались забудкой. Просто я не помню, кто и когда давал мне ее нюхать. А родителям, видимо, досталась меньшая доза: они помнят желтые цветы, но относятся к приключениям с ними крайне легкомысленно. Обилие еды, приготовленное мамой — она ждала нас в гости вместе с неведомой девушкой — три. Значит, отношения с этой Ириной зашли так далеко, что мы собирались встречать Новый год вместе с родителями. Черт! Ничего не помню! Как можно забыть такое! Наконец, странные провалы в собственных воспоминаниях — четыре.

Стиратели памяти охватили ближний круг, а для всех прочих друзей и знакомых подсунули мне даму с тем же именем, что у моей девушки, и я радостно сообщал всем, что мы с Ириной расстались, вызывая удивление и взаимное непонимание у всех, кто ее знал — пять.

И еще из квартиры унесли все вещи, связанные с моей ныне незнакомой возлюбленной, убрали фотки в компе и телефоне, сымитировав ограбление — шесть! Хватило бы и вполовину меньше доказательств. Я скороговоркой выдал все эти открытия.

Катя и Илья согласно кивали.

— Но все-таки подсознательно ты ее помнил — вот и нарисовал.

Я пытался осмыслить ситуацию: у меня есть невеста, просто замечательная — я влюбился в свою Бемби, пока рисовал. Эти ребята утверждают, что она в жуткой опасности. (Тут и несвойственная мне тоска получает объяснение — семь или восемь). И теперь мне надо отправляться черт знает куда, в полном смысле слова, и искать неизвестно кого. Типа: «иди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»! Такое задание в сказках дают тому, от кого хотят избавиться.

— Значит, Илюш, — сказала Катя, — кажется, он понял. Пока мы его тут оставим, пусть он все обмозгует, переварит, а когда будет готов, ты его тайком переправишь в сказку.

— Только не тяни, — это уже относилось ко мне. — Учти: северные сказки — жесткие, первобытные. Неизвестно, как там твоя Ирина справляется.

— Лучше провернуть все, пока каникулы, потому что это дело энергоемкое, а на фоне праздничного наплыва, может, никто лишнего подключения и не заметит, — Илья с сомнением кусал губы.

Мои гости были настроены серьезно.

Я представил, что они сейчас уйдут, а я останусь сидеть под доверчивым взглядом моей нарисованной Бемби, а в это время реальная девушка с такими же глазами, может, ползет по снегу, замерзает, и шепчет посиневшими губами мое имя. Я — ее единственная надежда. А надежда эта развалилась в кресле у компа в ярко освещенной теплой квартире и прихлебывает чай с имбирем. Посторонние ребята рискуют ради нее карьерой, и возможно, жизнью, памятью — уж точно, а я что?

— Ладно, ребята, — я залпом допил остывший чай. — Я готов. Пошли.

Хорошо, хоть знаю, как моя любимая выглядит.

— Моя смена через три часа, — сказал Илья.

— А моя — завтра, — сказала Катя. — Как ты думаешь его провести?

— Поглядим, — хмуро сказал Илья. — Сперва к бате заедем. Надо у него прикид для зимней рыбалки взять. Морозы-то там не сказочные. То есть, тьфу, наоборот, сказочные.

Через пару с лишним часов мы с Катей и Ильей стояли во дворе дома недалеко от «Страны Сказок» и ждали разносчика пиццы. Илья то и дело поглядывал на смартфон — не хотел опаздывать на работу. Мы заказали пиццу на адрес квартиры в подъезде, на ступенях которого стояли. Нас интересовала не пицца, а зеленая форма разносчика. Оставалось надеяться, что парень, который принесет нам заказ, окажется сговорчивым.

Пришел смешливый узкоглазый парнишка, совсем молоденький. Он не удивился, что мы ждем его на улице — наверное, еще и не такое видел на своей работе.

— Хочешь заработать тысячу? — спросила Катя.

— А че надо делать? — спросил парень, сощурив свои глазки до узких полосочек.

Вот это, я понимаю, деловой подход!

— Ничего. Одолжить куртку и коробку вот ему на двадцать минут.

— Тогда две тысячи, — сказал парень. — вдруг он не вернет.

— Вернет, вернет! — пообещала Катя. — Я с тобой его ждать останусь. Вроде как залог! Ну ладно, две — так две!

— Тогда пять, — сказал парень, видимо, соблазненный Катиной сговорчивостью, — за риск.

— Знаешь, мы сейчас, пожалуй, другую пиццу закажем.

— Зачем другую? Берите за две. Я пошутил. Только потом верните!

— Мы с тобой пиццу съедим, пока его ждать будем.

Это предложение так развеселило парня, что он хохотал, пока я облачался в его засаленную куртку, пока упихивал в коробку пакет с рыбацкой курткой и валенками. Все это добро едва влезло.

— Значит, помнишь? Морду кирпичом — и через главный вход, — проинструктировал Илья. — Встречаемся за правой кулисой.

Перед тем, как уйти, мы съели по треугольному куску с тянущимся сыром, и Илья, махнув на прощание, скрылся за углом. Я кое-как взгромоздил на плечи коробку, и ее хозяин показал мне большой палец. Он поглощал пиццу со скоростью молодого крокодила. Пустая коробка валялась у его ног. Наверное, еду разносил, а сам — поесть не успевал, бедняга!

Адреналин, конечно, так и фонтанировал, пока я подходил к анимированному фасаду. Теперь по нему мчались олени, еще кто-то летал — мне было не до