Мятная сказка - Александр Полярный Страница 13

Ника, оказывается, приехала сюда с семьей из далекого восточного города, название которого никто не мог произнести, такое оно было заковыристое. А Митч свои первые пять лет жизни провел в детском доме – до того момента, пока папа не забрал его к себе домой.

Дети шли под тихим снегопадом. У Ники от мороза порозовели щеки, а Митч совсем позабыл о том, что обещал отцу вернуться сразу после школы. Митч никогда не слушал своего отца, когда разговор заходил о правилах. И домой всегда приходил намного позже. Бывало, он часами гулял один, а потом выслушивал целые лекции: что он еще ребенок и должен слушаться отца. А Митч был уже взрослым! Во всяком случае, он себя считал таким.

Дети дошли до необычного двухэтажного домика с забавным почтовым ящиком у входной двери. Ника остановилась, обняла мальчика и сказала: «До завтра! Спасибо, что проводил…». Митч с улыбкой попрощался и в хорошем настроении направился домой. Идти ему нужно было час, а то и больше. Ветер усиливался, а снегопад превращался в снежную бурю. Но двигаться было легко: ветер поддувал в спину, и Митч только ускорял шаг. Свежий снег звонко хрустел под ногами, а мысли о новом друге согревали его, как теплый свитер или шарф.

Митч смотрел, как мимо проезжают машины. И куда только они несутся в такую погоду? Куча машин и людей, и все куда-то спешат. «Первым делом, когда приду домой, расскажу папе про Нику, и про школу, и про снегопад, про все расскажу», – подумал Митч, продолжая идти. Шел он долго и думал о многом, даже успел помечтать. О кружке горячего какао, теплых шерстяных носках и о том, чтобы поскорее закончился день, ведь завтра в школе он увидится с Никой.

Митч свернул с улицы в сторону парка: так можно быстрее добраться до дома. Парк в это время года почти всегда пустовал: никто не хочет сидеть на морозе на скамейке, когда через дорогу полным-полно разных кафешек и других мест, где можно согреться. А Митчу это место было по душе. Укрытые снегом деревья, свежий воздух и никого, кто может оторвать тебя от размышлений по пути домой. Когда мечтаешь, зачастую не смотришь под ноги, взгляд все время устремляется куда-то вверх, к небу. Ветер становился сильнее, а из-за снега трудно было видеть, что впереди.

Митч оступился левой ногой и, поскользнувшись, провалился куда-то вниз. Он упал в открытый люк водосточной канавы и сломал ногу. Мальчик попытался встать, но застонал от боли. Глаза заслезились от тяжелого запаха, его затрясло от холода. Он попытался вылезти, но тщетно, звал на помощь, но никто его не услышал. Ему ничего другого не оставалось, как только тихо плакать.

Неизвестно, сколько еще прошло времени, но Митч заснул. Говорят, если забыться сном на морозе, то можно не проснуться. Но все счастливо обошлось: мальчика нашли. Спустя шесть часов, с обмороженными пальцами рук, переломанной ступней и огромными испуганными глазами…

Отец мальчика, Сойер, просидел двое суток у его кровати в больнице имени Святого Патрика…

Когда мечтаешь, зачастую не смотришь под ноги, взгляд все время устремляется куда-то вверх, к небу.

Банановое капучино

В самом углу маленькой кофейни за столиком сидели двое: девушка и юноша. На вид им было лет по семнадцать. Они что-то горячо обсуждали. Пахло корицей, ванилью и ароматом духов, а приятное освещение придавало особый уют этому кафе.

Подростки, а это были Митч и Ника, пили кофе и рассматривали целую стопку фотографий, которые сделал Митч.

– Вот эта очень крутая, – сказала Ника, указывая пальцем на один из пленочных снимков.

– Это «кодак 400», я сам проявлял эту фотографию, – с гордостью ответил он.

– Еще эту нужно отправить, – добавила Ника, передавая карточку, на которой была запечатлена замерзшая река.

Митч, смутившись, задумался.

– Да брось, – начала уговаривать его девушка, – ты обязательно поступишь. У тебя великолепные снимки. Как только в этой дурацкой фотоакадемии получат твои фотографии, они сразу заметят твой талант. Иначе и быть не может!

Митч обнял ее так, как обнимают лучших друзей. И они увлеченно продолжили выбирать лучшие кадры. Мятный чай

– Ты обещал! – крикнул Сойер.

– Отец, не начинай, – отмахнулся от него Митч, спускаясь по лестнице на первый этаж дома.

– Ты всегда делаешь все мне назло, – продолжал Сойер, следуя за сыном.

– Отец, мне двадцать лет, сколько можно оберегать меня?! – раздраженно крикнул Митч.

– Потому что ты уходишь, а я не могу заснуть ночью, думая, где ты и как ты! Почему ты не можешь никак успокоиться? – словно упрекая, сказал Сойер.

– Ты самый отвратительный отец в мире, лучше бы я тогда остался в детдоме, – бросил Митч и вышел на улицу, демонстративно хлопнув входной дверью. Треснувший лед

Более тридцати лет Сойер ходил в море. До того момента, пока медкомиссия не запретила ему выходить в рейсы по состоянию здоровья. Требования стали более жесткими, и Сойера отправили на пенсию. Сразу появилось много свободного времени. Давно он не сидел дома вот так, один на один со своими мыслями. Сын давно уехал, огромный дом был снова полностью в его распоряжении. Цели в жизни не было, настроения – тоже. Оставалось только стареть… Птичье гнездо

Изредка приходят открытки от сына.

По утрам хожу в парк кормить уток хлебом. Захожу в лавку Борли Минтла попить вишневый сок.

Днем сплю.

Вечером пью чай.

Перечитываю давно забытые сказки.

Ночью сплю, иногда.

Сойер сел за письменный стол, держа в руках потертый от времени белый конверт. Он уже много лет перечитывал одно и то же письмо:

«Привет, пап. Скажу тебе сразу. Я хочу велосипед. И кошку. Кошку буду гладить, а велосипед мне нужен, чтобы я мог далеко ездить.

Ездить далеко, чтобы вернуться, ведь дома ждет кошка. И папа. И горячее какао. А еще я бы хотел извиниться и поблагодарить тебя. За тот случай с люком, когда я провалился, а ты нашел меня. В буквальном смысле достал из-под земли. У меня еще не было таких родителей, которые находили меня дважды. Когда я вырасту и стану богатым, то обязательно сделаю так, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался. Твой любящий сын Митч».