Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант Страница 15

История лучше помнит Жана-Мари Ролана де Ла Платьера, главным образом потому, что он женился на блестящей женщине, которая снабдила его идеями и стилем, обманула его, прославила его память и удостоила свое восхождение на гильотину знаменитым и, возможно, легендарным приговором. Когда двадцатипятилетняя Жанна-Манон Флипон встретила Жана-Мари в Руане в 1779 году, ему было сорок пять лет, он уже начал лысеть и был несколько измотан деловыми заботами и философскими размышлениями. У него была приятная отеческая улыбка, и он проповедовал благородный стоицизм, который очаровал Манон. Она уже была знакома с античными классиками и героями; с восьми лет она читала Плутарха, иногда заменяя им молитвенник в церкви; "Плутарх подготовил меня к тому, чтобы стать республиканкой".8

Она была очень энергичным ребенком. "В двух или трех случаях, когда отец хлестал меня, я кусала бедро, через которое он меня перекладывал".9 и никогда не переставала кусаться. Но она также читала жития святых и пророчески мечтала о мученичестве; она чувствовала красоту и трогательную торжественность католического ритуала и сохранила уважение к религии и некоторые остатки христианского вероучения, даже после того как ей понравились Вольтер, Дидро, д'Ольбах и д'Алембер. Руссо ей не очень понравился, она была слишком жесткой для его чувств. Вместо этого она отдала свое сердце Бруту (любому из них), обоим Катонам и обоим Гракхам; именно от них она и жирондисты взяли политические идеалы. Она также читала письма госпожи де Севинье, ибо стремилась писать совершенную прозу.

У нее были ухажеры, но она слишком высоко ценила свои достижения, чтобы терпеть обычного любовника. Возможно, в двадцать пять лет она сочла за лучшее пойти на компромисс. Она нашла в Роланде "сильный ум, неподкупную честность, знания и вкус..... Его серьезность заставила меня рассматривать его как бы без пола".10 После свадьбы (1780) они жили в Лионе, который она описывала как "город, великолепно построенный и расположенный, процветающий в торговле и производстве, ... славящийся богатством, которому завидовал даже император Иосиф".11 В феврале 1791 года Ролан был отправлен в Париж, чтобы защищать деловые интересы Лиона перед комитетами Учредительного собрания. Он посещал собрания Якобинского клуба и завязал тесную дружбу с Бриссо. В 1791 году он уговорил жену переехать с ним в Париж.

Там она прошла путь от секретаря до советника; она не только составляла его отчеты с изяществом, обнаруживающим ее ум и руку, но и, похоже, направляла его политическую политику. 10 марта 1792 года, благодаря влиянию Бриссо, он был назначен министром внутренних дел при короле. Тем временем Манон основала салон, где Бриссо, Петион, Кондорсе, Бюзо и другие жирондисты регулярно встречались, чтобы сформулировать свои планы.12 Она давала им пищу и советы, а Бузоту - свою тайную любовь; и она храбро следовала за ними или предшествовала им до самой смерти.

II. ВОЙНА: 1792

Это был критический период для Революции. К 1791 году эмигранты собрали в Кобленце двадцатитысячное войско и продвигались вперед с призывами о помощи. Фридрих Вильгельм II Прусский прислушался, поскольку считал, что может использовать эту возможность для расширения своих владений вдоль Рейна. Император Священной Римской империи Иосиф II мог бы прийти на помощь своей сестре, но его народ тоже восстал, он сам был в некотором роде революционером и к тому же умирал. Его брат Леопольд II, сменивший его в 1790 году, не был склонен к войне, но вместе с королем Пруссии издал осторожную "Пилльницкую декларацию" (27 августа 1791 года), приглашая других правителей присоединиться к ним в усилиях по восстановлению во Франции "монархической формы правления, которая одновременно будет находиться в гармонии с правами государей и способствовать благосостоянию французской нации".

Как ни странно, и монархисты, и республиканцы выступали за войну. Королева неоднократно призывала своих братьев-императоров прийти ей на помощь, а король недвусмысленно просил правителей Пруссии, России, Испании, Швеции и Австро-Венгрии собрать вооруженные силы для восстановления королевской власти во Франции.13 7 февраля 1792 года Австрия и Пруссия подписали военный союз против Франции; Австрия претендовала на Фландрию, Пруссия - на Эльзас. 1 марта Леопольд II умер, и его сменил сын Франциск II, который жаждал сражений по доверенности и славы лично. Во Франции Лафайет выступал за войну в надежде, что он станет главнокомандующим и сможет диктовать свои условия как Собранию, так и королю. Генерал Дюмурье, министр иностранных дел, выступал за войну, рассчитывая, что Нидерланды примут его как освободителя от Австрии и, возможно, вознаградят его незначительной короной. Поскольку о воинской повинности пока не было и речи, крестьянство и пролетариат приняли войну как необходимое зло, поскольку беспрепятственное возвращение эмигрантов восстановит и, возможно, мстительно усилит несправедливости старого режима. Жирондисты выступали за войну, поскольку ожидали, что Австрия и Пруссия нападут на Францию, и контратака была лучшей защитой. Робеспьер выступал против войны на том основании, что пролетариат будет проливать за нее свою кровь, а средний класс прикарманит любые доходы. Бриссо опередил его: "Пришло время, - кричал он, - для нового крестового похода, крестового похода за всеобщую свободу".14 20 апреля 1792 года Законодательное собрание при семи несогласных объявило войну только Австрии, надеясь разделить союзников. Так начались двадцать три года революционных и наполеоновских войн. 26 апреля Руже де Лисль в Страсбурге сочинил "Марсельезу".

Но жирондисты не рассчитали состояние французской армии. На восточном фронте она насчитывала 100 000 человек, противостоявших лишь 45 000 австрийских войск; но в их рядах служили люди, воспитанные старым режимом. Когда генерал Дюмурье приказал этим офицерам вести своих солдат в бой, они ответили, что их сырые добровольцы не подготовлены ни оружием, ни дисциплиной, чтобы противостоять обученным солдатам. Когда, тем не менее, приказ наступать был повторен, несколько офицеров подали в отставку, а три кавалерийских полка перешли на сторону врага. Лафайет отправил австрийскому губернатору в Брюссель предложение привести свою Национальную гвардию в Париж и восстановить власть короля, если Австрия согласится не вступать на французскую территорию. Из этого предложения не последовало ничего, кроме последующего импичмента Лафайета (20 августа 1792 года) и его бегства к врагу.

Дело дошло до кризиса, когда Законодательное собрание направило преимущественно жирондистскому министерству меры за подписью короля о создании защитного вооруженного лагеря вокруг Парижа и о прекращении выплаты государственных пособий священникам и монахиням, не занимающимся юриспруденцией. Король в порыве решимости не только отказался подписать документ, но и уволил