Сказка про Козу-Золотые Рога и Митьку, крестьянского сына - Владимир Михайлович Голубев Страница 2

— Государыня ежиха, уходим от сюда, пока хозяева не явились и бока мне не намяли.

— Да, пора спасаться.

Хорошо дорога шла всё время под горку, почитай до самой Оки, насилу убежали от крестьян Митька и колючка. Отдышались на берегу беглецы и заночевали в ивняке подле воды, прямо на земле сырой, ведь как ни крути, а утро вечера мудренее.

На рассвете приспели ясные зори — чистые, разбудила ежиха парня:

— Вставай лежебока, нам пора отправляться в путь-дорожку. Погляди-ка в небо, над нами вовсю кружит сизокрылый орёл, видать поджидает нас Коза-Золотые Рога.

Долго ли коротко, заехали они в дремучий лес, через который тянулись полноводные старицы. Прошли еще пару вёрст, и стали им попадаться на глаза всякие лютые звери: то волки, то медведи, то рыси, то кабаны да лоси. А ежиха, как ни в чём небывало, всё катится клубком по тропинке вперёд, не сворачивает, Митьке верный путь указывает.

Стало под деревьями темно, будто в сумерки, и тут же со всех сторон набросились на путников волки зубастые, того гляди схватят за ноги. В ответ парень извлёк из колчана свой верный лук и давай посылать острые стрелы в серых разбойников. Только отбился от бирюков, как в овраге накинулись на Митьку свирепые медведи, ревут, на бедную лошадку бросаются. Вырвал парень с корнем молодой дубок, ветки обломал и давай нещадно обхаживать топтыгиных по бокам. С воем разбежались косолапые, а следом за ними, кто куда махнули вприпрыжку, кабаны да лоси.

Наконец-то оказались они в березовом лесу и на солнечной поляне увидели саму Козу-Золотые Рога. Ходит егоза по травушке-муравушке да листиками закусывает, а кругом цветики-цветочки лазоревые, что глаз не оторвать. А белые березы ей низко кланяются и кудрявые веточки тянут до самой землицы.

Говорит Митька громким голосом:

— Здравствуй, государыня Коза-Золотые Рога!

Отвечает егоза человеческим голосом:

— Зачем ко мне горемыка пожаловал? Езжай обратно, дальше ковыряй сохою землю.

— Не вели казнить, государыня, а вели слово сказать.

— Ну, коль пришёл, то говори.

— Ничего у меня нет: ни богатств, ни знатного рода, ни силы богатырской, ни скатерти самобранки. Дай мне, деревенскому дурню, сказочки твои расчудесные послушать да мудрости набраться, выведать что было и что будет на земле нашей. Не с пустыми руками я к тебе пожаловал, госпожа, угощайся спелыми яблочками из сада, что достал из-за дубовой ограды с крепкими воротами, закрытыми да семью замками.

— Что ж, белый наливчик я люблю, угодил ты мне, не утаю. Да, только этого мало. Вот если сослужишь мне службу верную, тогда щедро одарю: тысячу сказок и небылиц поведаю, а в добавок нашепчу цельный мешок сказаний и былин, и на путь истинный наставлю. Согласен или нет?

Поклонился до земли Митька и отвечает:

— Затем и пришёл, госпожа Коза-Золотые Рога, говори, что делать надо.

— Поведай, добрый молодец, а за чем тебе сказочки мои, красным девицам сказывать или может для каких-то тёмных дел?

— Не желаю всю жизнь просто землю пахать, хочу послужить отечеству нашему, да утешить людей кому жизнь не мила, а без знаний куда мне податься?

— Ладно, так и быть. Слушай меня внимательно и запоминай — за лесочком моим березовым степь-матушка начинается. Пойдешь в чисто поле, там гора, ни обойти и мимо не проехать. На той горе пасётся Олень-Дубовые Рога, где не пройдет везде жёлуди оставляет, где копытом ударит, там дубок вырастает. Мне как раз такой позарез нужен, землю нашу украшать. Дам я тебе коня богатырского, а то гляжу, твоя кляча долго не протянет, пусть у меня останется, я ее пока откормлю золотым овсом, да на ноги поставлю.

— Благодарю, государыня, когда отправляться в путь?

— Да прямо сейчас.

Ударила копытом егоза и тут же пред ними явился богатырский конь под расписным седлом да с шёлковой уздою. Говорит Коза-Золотые Рога:

— Вот тебе Митька верный товарищ! Он на медовых лугах вскормленный, лютыми морозами обласканный, чистой водой напоенный, смотри, береги его, коль потеряешь, то не сносить тебе головы.

***

Быстро сказка сказывается да долго подкова кузнецом куётся. Отправился в путь Митька. Много ли мало ли ехал, видит в чистом поле камень, а на камне написано: «Кто поедет в левую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мёртв; кто поедет в правую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется; а кто поедет прямо, тот сам и конь его будет мертв».

— Вот те на, — говорит коню Митька, — Видать обоим нам придётся наказ козы-егозы исполнить, либо буйную голову сложить.

Поехали они прямо, а впереди волшебным клубочком ежиха катится, путь дорожку подсказывает. Вскоре видят они быструю реку, шумная вода течет то в одну сторону, то в другую. Ни видать ни одной утицы на ней, ни одной рыбы, а на безлюдном берегу только белые кости путников покоятся. Богатырский конь в воду не идёт, упирается, плыть на ту сторону не желает. Попробовали перескочить на тот берег, да больно широка река.

Повернул тогда Митька обратно, день едет, второй, а вокруг по-прежнему проклятая река-оборотень, свои воды несёт, словно на остров они угодили. Теперь им, ни пройти, не проехать, ни обратно воротиться. Огляделся парень, а над головой стая чёрных воронов кружит. Призвал он их к себе, слетелись птицы, сели вокруг.

Говорит им Митька:

— Что кружите над нами, смерти нашей ждёте?

Отвечают ему вороны человеческим голосом:

— Разве не видишь, как и ты угодили мы в полон, и не можем перелететь через оборотень-реку, разве не за этим ты нас кликал?

— Давайте попробуем вместе избавиться от напасти. Я на богатырском коне скакну на другой берег, а вы будете поднимать нас вверх, глядишь вместе и перескочим заговорённую реку.

Долго думали вороны-птицы, и согласились. Дождались они попутного вихря, что дул прямо им в спину. Разогнался тогда богатырский конь и прыгнул над бурлящей водой, а сотни воронов ухватили их и взмахнув чёрными крылами подняли в небо. Перелетел скакун через реку-оборотень, только лишь одно копыто замочил.

Дальше все пошли своей дорогой: Митька искать великую гору, а вороньё клевать мертвечину в чистом поле. Да не долго проскакал парень, к вечерней зорьке очутились они