Цвет счастья - Клара Мария Багус Страница 2

Об Антуане в то время можно было сказать так: все самое страшное, что могло произойти с ребенком, с ним уже произошло. Ему слишком рано пришлось усвоить, что люди редко являются теми, за кого мы их принимаем. Что они редко остаются там, где мы в них нуждаемся.

Однако ему также повезло узнать, что всегда есть кто-то, кто наблюдает в сторонке. Кто внезапно оказывается рядом. С нами. Для нас. В его случае это была Шарлотта.

Шарлотта появилась в саду перед Антуаном. Он ее не видел, но чувствовал. Мальчик сидел на корточках на пропитанной влагой земле. Кудрявые волосы разгладились под дождем и прибились к голове. Холодная мокрая рубашка прилипла к телу так, что сквозь нее просвечивала кожа. Он дрожал. Была влажная холодная ночь, дул ледяной ветер. Еще долгие годы Шарлотта будет вспоминать эту ночь. Облака, похожие на черные пятна крови, будто небо отражало то, что происходило на земле.

Мальчик поднял веки. Его мерцающие, как патина, глаза увидели мягкие черты лица молодой девушки. Ей было слегка за двадцать. Шарлотта опустилась перед Антуаном на колени и протянула к нему руки. Когда она коснулась его плеч и посмотрела на него своими нежными и добрыми глазами, в черноте ночи блеснул лунный серп. Он стал первым чудом этой истории.

Шарлотта погладила Антуана по волосам и спине. Стоило ей взглянуть на лоб мальчика, на ее глаза мгновенно навернулись слезы, которые она попыталась сморгнуть. В маленьком сердце ребенка и без того уже слишком много боли. Как он вынесет еще и то, что большими черными буквами написано у него на лбу?

Антуан это заметил. В выражении лица Шарлотты он искал подсказки к тому, что написала мать. Он искал в ее глазах ответ на вопрос «почему она ушла».

Слез незнакомой девушки оказалось достаточно. Не в качестве ответа, но чтобы понять, что Марлен не вернется. Шарлотта утерла глаза тыльной стороной кисти и улыбнулась ему. В самую черную ночь своей жизни Антуан вдруг увидел яркую звезду.

– Пойдем со мной, – сказала она наконец. Антуан задрожал.

– Кто ты? – спросил он. Его голос был похож на бессильный шепот.

– Я друг, – ответила девушка. – По крайней мере, хотела бы им стать. – Ее голос звучал мягко и дружелюбно. – Антуан, хочешь горячего какао?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Я многое о тебе знаю, малыш.

– Что? Что ты знаешь? Где моя мама? Когда она вернется?

– Нет, – Шарлотта покачала головой. – Прости. Этого я не знаю. – Она провела по его плечам, встала, взяла его холодные, словно ледышки, руки в свои теплые мягкие ладони и повторила:

– Ну же, идем.

– Я не могу с тобой пойти. Мне надо дождаться маму. Она расстроится, если придет, а меня не будет.

Шарлотта кивнула:

– Обещаю, когда мама вернется, мы будем здесь.

С того момента Шарлотта стала единственным теплым островком в окружавшем его холодном море. Она знала, как найти подход к мальчику, которого бросила мать.

Она знала много историй жизни. Историй, которые никто и представить не мог. Историй, к которым никто не был готов, но которые происходили. Снова и снова. Повсюду.

Ее глаза видели судьбы других, ее душа касалась их душ. Она носила в себе множество пейзажей жизни, не вдаваясь в отчаяние или горечь.

Пока Антуан ждал мать, он не заметил, как на землю опустились черная ночь и холод, который осел у него в легких. Взгляд мальчика был устремлен вдаль, туда, где исчезло голубое платье Марлен, пока он с грустью не закрыл глаза. Еще некоторое время он продолжал верить, что там, на том самом месте, увидит развивающуюся ткань из голубой шерсти. Сперва мать, а вслед за ней появится и его отец. Держась за руки, родители придут к нему, и он выскочит из дома и вприпрыжку бросится к ним, помашет рукой и позовет. И мать с отцом побегут к нему, сначала медленно, затем быстрее. Вниз по склону, вдоль улицы, через ворота. Марлен бросится к нему прямо на гальку, заключит в объятия и никогда не отпустит. И сможет вести себя, как обычная мать: будет поддерживать своего ребенка, любить его и защищать.

Антуан надолго запомнит событие той зимы, нарушившее всякий порядок, который должен быть в жизни шестилетнего ребенка. Первые дни и ночи у Шарлотты дома. Стены с отслаивающейся штукатуркой. Пятна, оставшиеся на них от старых фотографий. Потолки, покрытые вздувшейся краской. Тихие монотонные звуки протекающей крыши. Свет свечи, наполняющий комнату Шарлотты и смывающий с их лиц тьму, придавая миру немного цвета.

Шарлотта жила в маленьком обветшалом доме. Даже на наружном фасаде не осталось белой краски. Кирпичи местами были сломаны, а местами и вовсе отсутствовали. Дом Шарлотты находился всего в паре улиц от дома Антуана. В нем даже пахло так же: нищетой. У себя он этого запаха так не ощущал. Там бедность никогда не бросалась ему в глаза. Там у него была мать. Она была его богатством. Хоть он ее толком и не знал. Хоть за те шесть лет, что они провели вместе, ему так и не удалось стать частью ее жизни. Но все-таки у него была мать. А теперь – у него ничего не осталось. По крайней мере, ему так казалось.

Стыдясь своего грязного вида, он смотрелся в зеркало. С его волос капала и стекала по меченому лбу дождевая вода, не смывая при этом затвердевшую землю. Он смотрел на слово, которым было запятнано его лицо, и обрисовывал его пальцами.

– Что тут написано? – спросил он.

– Может, для начала зайдешь и искупаешься в горячей ванне? – предложила Шарлотта. Ее убедительного взгляда оказалось достаточно.

Она молча повела мальчика в ванную и только там заметила незажившие ожоги на его ладонях. Кисти рук ребенка стягивала паутина из шрамов. Шарлотта присела на корточки у ванны, окунула губку в теплую воду и нежно провела ею по лбу Антуана, смывая последнее слово его матери в надежде навсегда избавиться от видимого и невидимого.

После того, как Шарлотта завернула Антуана в одеяло, отвела его на диван и налила горячего какао, он оттаял. Они молча сидели рядом. Спустя некоторое время Антуан взглянул на девушку, открыл рот, будто желая что-то сказать, но залился слезами. Шарлотта обняла его и погладила по спине.

Дрожа всем телом и держа какао обеими руками, он смотрел на незнакомку через край чашки сквозь вздымающийся