Долгая дорога в Ад - Алексей Леонидович Курилко Страница 2

- Как Агасфер, что ли?

- Почему же «как»? Я и есть тот самый Агасфер.

- Ну вы даёте!

- Уверяю вас.

- Интересно.

- Готовы меня выслушать?

- Не то слово.

- Тогда я начинаю.

- Прошу!

Запись 002

- Вам, наверняка, известна эта легенда? Согласно легенде Иисус Христос, несший свой крест на Голгофу, к месту казни, обессилел и, желая чуточку передохнуть, остановился на окраине Иерусалима, у дома некоего иудея-ремесленника. Иисус прислонил крест к стене дома и уселся у двери, на пороге. Впереди его ждал нелёгкий подъем на гору. Стражники, конвоировавшие приговорённого, не проявляя излишней жестокости, терпеливо ждали поблизости. Но тут из дома вышел неприветливый хозяин и принялся прогонять Иисуса. Он не подбирал выражений. Он был суров.

« Я лишь хотел, - попытался объяснить Иисус, - немного отдохнуть в тени твоего дома. Прошу тебя, смилуйся».

Но безжалостный хозяин продолжал гнать Иисуса от своего порога.

И тогда Христос сказал ремесленнику:

«Так и тебе отныне не будет ни покоя, ни отдыха, ни смерти».

С тех самых пор тот иудей странствует по свету и ждёт второго пришествия Христа, дабы вымолить у Него прощения и получить долгожданный покой. Этого несчастного иудея, обидевшего сына Божьего, называют Агасфером. В итальянской мифологии он встречается под именем Буттадео, что в переводе означает дословно «ударивший Бога». То есть он как бы оттолкнул Бога буквально, в прямом смысле. Ну а в народных сказаниях разных стран его называют просто «Странствующий жид» или, что привычней для слуха, «Вечный жид». Такова легенда. Одна из многочисленных версий. Есть, скажем, версия, по которой Агасфер был кузнецом, ковавшим гвозди для распятия… Но это чушь. На этом мы не будем с вами останавливаться.

Легенда - это всего лишь вымысел, переживший своих создателей. Но в данном случае эта легенда, мною рассказанная, - не что иное как реальная история, произошедшая лично со мной. Хотя и совершенно исковерканная многочисленными пересказами. Ведь на самом деле всё было не совсем так. Вернее, совсем не так.

А теперь позвольте рассказать, как было на самом деле.

Во времена правления императора Тиберия я служил в Десятом легионе, носившем имя «Фретензис», то есть «Охраняющий пролив». Он был создан ещё Октавианом Августом. Я дослужился до звания центуриона первой центурии принципов. Военачальники меня ценили, легионеры уважали и побаивались. За двадцать лет службы в легионе я трижды получал от полководца венок за спасение сограждан, а также был награждён пятью фалерами и одним золотым браслетом. В то время я был вполне доволен своей жизнью вообще и своей службой в римском легионе – в частности.

Я и сейчас, признаюсь, вспоминая тот период моей жизни, горжусь собой. Бравый и храбрый вояка. При том, что мне в ту пору ещё неведомо было бесстрашие. Я испытывал страх боли и боязнь смерти, как и большинство смертных, но умел если не преодолевать эти чувства, то уж во всяком случае, не поддаваться им.

Однажды мне поручили сопроводить к месту казни трёх преступников. Из местных. Скажу честно, это задание мне пришлось не по душе, как и всему моему отделению, но приказы, как известно, исполняют, а не обсуждают, тем более с подчинёнными. В этом и состояло истинное величие римской армии. Всё держалось на железной дисциплине и доблести. Да и люди были такие, что… Сложно объяснить. Это было истинное братство. Иначе и быть не могло. Судите сами. Люди годами, двадцать четыре часа в сутки, живут вместе, руководствуясь в идеале интересами Рима, а реально – легиона. Легион был домом и семьей.

К своей миссии я отнёсся со всей серьёзностью. Отобрал лучших людей и - что куда важнее - надёжных. Ибо полученное задание только на первый взгляд казалось обыденным и пустячным. В Иерусалиме, как и во всей Иудее, было неспокойно. Недовольство местного населения римским правлением нарастало день ото дня. Ужасы подавления бунта тридцатилетней давности были позабыты, патриотизм иудеев снова набирал силу. Наместничество префекта, именно префекта, а не прокуратора, как принято считать... Так вот, наместничество префекта Понтия Пилата с его намеренными провокациями, оскорблявшими религиозные верования и обычаи иудеев, не раз и не два вызывало массовые выступления, которые то и дело приходилось сурово и беспощадно подавлять силами нашего легиона.

А следовавшие за этим аресты и казни только усугубляли положение. Страх людей перерастал в жгучую ненависть и к нам лично, и ко всему римскому вообще. Вот мы, к примеру, построили в Иерусалиме водопровод. Знаете, наверно? Построили водопровод. Это облегчало и улучшало жизнь самих иудеев, но они трижды разрушали его. Не потому, что были глупыми варварами, не понимающими всей выгоды и необходимости этого сооружения, а лишь исключительно от ненависти ко всему, что мы делали. Иудеи ведь были разные, богатые и бедные, образованные и безграмотные, но религия и ненависть к римлянам объединяли их. И с этим ничего поделать было нельзя. Да мы и не собирались. Мы просто были готовы к любым эксцессам и провокациям.

Так что я совсем не исключал того, что преступников могли бы попытаться и отбить по дороге. Нет, не исключал… Поэтому лично я был решительно настроен на любой, самый неожиданный поворот событий и отобранных легионеров предупредил – держать ухо востро.

Трое преступников. Довольно жалкого вида. В лохмотьях. Побитые и измождённые. Двое из них были зелотами и даже сикариями, то есть, выражаясь современным языком, являлись террористами; третий же был, как мне сообщили, из секты есеев. Он и с виду был абсолютно безобиден. Блаженный. Не иначе. Во всяком случае, я сразу решил для себя, что малый слегко не в себе. Но он объявил себя Мессией и призывал народ к мятежу. Звали его Иисус… И он был родом из Галилеи. А этот регион всегда славился непокорностью и брожением свободолюбия. Всю дорогу он говорил сам с собой, бубнил себе что-то под нос. Он производил впечатление явного умалишённого. Возможно, этот блаженный никаким мятежником и не был и, возможно, в его проповедях ничего предосудительного не содержалось. Возможно. Не знаю. Я в этом не разбирался. Но он появился на улицах Иерусалима в неудачное для себя и таких, как он, время. Так бывает. Иудеи свято верили, что с помощью вооружённого восстания смогут сбросить с себя владычество язычников. Мы же были для них язычниками. Они верили в пророчество, будто должен явиться посланник Божий, и он возглавит восстание, которое принесёт долгожданную свободу им, избранному