Как Азия нашла себя. История межкультурного взаимопонимания - Нил Грин Страница 20

беседы или собственные публикации переносил эти идеи на бенгальский язык. Однако даже когда такие двуязычные бенгальцы преодолевали языковой барьер, "Калькуттское обозрение" все равно создавало концептуальные препятствия для межазиатского взаимопонимания. В соответствии с целью журнала распространять "полезную информацию... касающуюся индийских дел", его статьи о буддизме в подавляющем большинстве были посвящены Индии. За исключением редких экскурсов в Тибет и Непал, буддизм представлялся в основном как древняя индийская религия, а не как живая традиция других азиатских регионов.

К счастью, миссионерские предприятия, такие как "История Маршмана" и "Калькуттское обозрение", были далеко не единственными механизмами распространения сведений о буддизме через информационный плацдарм Калькутты; ряд пионеров из числа бенгальских ученых внесли более непосредственный вклад в переоткрытие буддизма. Поскольку европейские исследователи почти всегда опирались на (иногда весьма существенную) помощь индийских (и, еще южнее, цейлонских) ученых, это постепенно привело к формированию круга индийских буддологов, базировавшихся в основном в Калькутте. Однако эти бенгальские исследователи буддизма не просто повторяли индийскую ориентацию "Калькуттского обозрения". Сосредоточившись на санскритских текстах, которые были более знакомы им с лингвистической точки зрения благодаря их собственному индуистскому происхождению, они во многих случаях усиливали эту индоцентрическую интерпретацию, так как буддизм в конечном итоге стал культурным достоянием зарождающегося индийского националистического движения.

Вместо того чтобы поступать из живых буддийских обществ, расположенных через Бенгальский залив в Бирме, Сиаме или на Цейлоне, большая часть информации поступала из Королевской библиотеки Дурбар в Непале (которая сама по себе считается хранилищем утраченных индийских рукописей). С 1830-х годов сведения о ее фондах передавались в Калькутту Брайаном Хоутоном Ходжсоном (1801?-1894), единственным представителем Ост-Индской компании в Катманду. Собирая буддийские тексты на санскрите, пали и тибетском с помощью своего непальского помощника, пандита Амритананды, и отправляя копии в библиотеку Азиатского общества в Калькутте, Ходжсон постепенно изменил как европейское, так и индийское научное понимание буддизма. По мере того как кодикологические находки Амритананды и Ходжсона постепенно отслеживались в Калькутте, они формировали интерпретационную траекторию небольшого круга индуистских ученых, многие из которых учились в элитном колледже Президенти в этом городе.

Самой первой значительной фигурой был Раджа Раджендралал Митра (1822-1891), чьи ранние труды выражали дикие спекуляции, характерные для первых европейских теорий о происхождении буддизма. В 1858 году в своей первой книге Митра сравнил буддийские доктрины с доктринами норвежского культа Одина, уведя Будду как можно дальше от живых обществ приморской Азии и погрузив его в холодные древние воды Северного моря. Но в последующие десятилетия Митра, занимавший должность библиотекаря Азиатского общества, начал использовать рукописи, которые присылали в библиотеку общества Амритананда и Ходжсон. Используя санскритские тексты из Катманду, Митра и его младшие современники начали процесс возвращения буддизма как части своего собственного индийского наследия.

Сотрудничая с колониальным Обществом школьных книг Калькутты и основав свой собственный журнал Bibhidartha Sangraha, Митра начал переносить эти новые идеи на бенгальский язык. Однако самым влиятельным его вкладом в изучение буддизма стала работа на английском языке "Санскритская буддийская литература Непала", опубликованная в Калькутте в 1882 году. Впоследствии эта работа дала знаменитому поэту Тагору много информации о буддизме, что привело его и других англоязычных индийских интеллектуалов к формированию индоцентрической концепции религии, которая, по иронии судьбы, на протяжении большей части предыдущего тысячелетия поддерживалась другими азиатскими народами.

В последующие десятилетия гималайские пандиты, колониальные востоковеды и англоязычные индийцы продолжали поставлять буддологию в Калькутту. Когда в 1895 году другой образованный бенгальский индус, Нобин Чандра Дас, опубликовал свой английский перевод санскритского "Сакья Синха" под названием "Легенды и чудеса Будды", рукопись, на которой он основывал свой перевод, была привезена в Калькутту из Тибета. Как и Митра, который переводил на бенгальский язык европейские карты и географии, Нобин участвовал в распространении и отодвигании во времени европейского представления об Азии.

Дальнейшие открытия были сделаны Харипрасадом Састри (1853-1931), который получил степень бакалавра по санскриту в Колледже Пресиденси, а затем отправился за границу к непальским источникам открытий Амритананды и Ходжсона. В 1898 году он присоединился к санскритисту Британского музея Сесилу Бендаллу (1856-1906) в Катманду для дальнейшего изучения Библиотеки Дурбар. Подготовленный им эпохальный английский каталог буддийских рукописей был опубликован в Калькутте издательством Баптистской миссии, которое к тому времени уже давно отошло от диатриб против нехристианских религий. Тем временем смелый бенгальский исследователь и ученый Сарат Чандра Дас (1849-1917) на основе своих имперских разведывательных миссий в Тибет создал важный труд (хотя и в основном на английском языке) о тибетском буддизме, истоки которого были прослежены до последней, тантрической фазы буддизма в Индии (и особенно в Бенгалии). Сарат впоследствии служил секретарем Общества буддийских текстов Индии, которое было основано в Калькутте в 1893 году.

Таким образом, Калькутта сыграла ключевую роль информационного перекрестка для индийского переоткрытия буддизма. В разной степени сотрудничая со своими коллегами-ориенталистами, именно из интеллектуальной империи британской имперской столицы такие ученые бенгальские индусы, как Митра, Састри, Сарат и Нобин, представляли свои исследования английской и, в меньшей степени, бенгальской читающей публике. Однако, несмотря на то, что Митра и Састри жили в портовом городе, их внимание было сосредоточено главным образом на раннем индийском санскритском каноне буддизма, а не на древних палийских текстах, сохранившихся в Бирме, на Цейлоне и в Таиланде. Их основные источники информации были не только древними и индийскими, но, за исключением Чандры Даса, который жил в тибетском монастыре, они также были удалены от живой буддийской религиозности Азии. Поэтому буддийская литература на бирманском, тайском и сингальском языках полностью игнорировалась в пользу либо древних санскритских текстов, либо средневековых бенгальских, которые, как и сам Будда, могли претендовать на принадлежность к Индии.

Тем не менее, примерно к 1890 году после многовекового молчания в Индии вновь возникло интеллектуальное взаимодействие с буддизмом. Это вскоре привело к появлению публикаций на бенгали, таких как перевод с санскрита легенд о Будде, выполненный Саратом Чандра Дасом. В некоторых случаях эти бенгальские работы были переведены на другие индийские языки, как, например, "Буддхадева-чарита" ("Жизнь Будды") Кришнакумара Митры (1852-1936) 1883 года, которая шесть лет спустя была переиздана на гуджарати в Бомбее, и "Асока-чарита" ("Жизнь Ашоки") Кришны Бихари Сена, англоязычного ректора калькуттского Альберт-колледжа, 1892 года. Но и они были основаны на санскритских источниках, обнаруженных кружком Митры, а также на английских исследованиях в случае с книгой Сена, не имея практически никакого отношения к живому буддизму, практиковавшемуся в других регионах Азии. Более того, хотя в бенгальских журналах, таких как "Прабаси" и "Васумати", стали появляться статьи о буддизме, большинство эрудированных работ Митры, Састри и бомбейского ученого-парси Гуштаспшаха Наримана (1873-1933)