Operation Paperclip - Annie Jacobsen Страница 23

был цивилизованным. Если его содержать в чистоте, то он будет аккуратным и идеальным. Амброс рассказал солдатам, что каучуковая фабрика и человек всегда должны быть очень чистыми. Одна пылинка или грязь в чане с жидким каучуком может привести к тому, что в один прекрасный день на автобане произойдет взрыв. У IG Farben были заводы по производству синтетического каучука, и, как и в случае с натуральным каучуком, в лабораториях и на заводах всегда должна быть идеальная чистота. Амброс много говорил, но ни словом не обмолвился о заводе по производству каучука, который он построил и которым руководил в Освенциме. Солдаты поблагодарили его за щедрость, проявленную в отношении мыла и чистящих средств. Перед уходом они еще раз напомнили Амбросу, что ему важно не покидать город. Формально он находился под домашним арестом.

Когда через несколько дней в Гендорф прибыли американские чиновники более высокого ранга, у них возникли более конкретные вопросы к Амбросу. Почему часть завода по производству моющих средств "Фарбен" была построена под землей? Прошли месяцы, прежде чем следователи CIOS узнали, что на заводе в Гендорфе во время войны производилось химическое оружие и что после бегства Амброса из Освенцима в конце января 1945 г. он и его заместитель Юрген фон Кленк приехали в Гендорф , чтобы уничтожить улики, спрятать документы и замаскировать завод так, чтобы он производил только моющие средства и мыло.

17 мая 1945 г. в Мюнхене американские солдаты на контрольно-пропускном пункте выполняли обычную процедуру идентификации личности, когда хорошо одетый мужчина весом 134 кг, ростом 1,5 м, с темно-русыми волосами, светлыми глазами и ярко выраженным дуэльным шрамом на левой стороне лица между носом и верхней губой предъявил немецкий паспорт на имя профессора, доктора Фридриха Людвига Курта Блома.

Имя доктора Блома вызвало оповещение : "Немедленный арест. Первый приоритет". Сэмюэль Гаудсмит и вся команда экспертов по биологической войне в рамках операции "Алсос" охотились за доктором Бломом. Арест произвел агент Арнольд Вайт из армейского корпуса контрразведки. Агент Вит оформил необходимые документы, пока заключенный проходил процедуру. Доктор Бломе был отправлен на допрос в центр допросов 12-й армейской группы. Через несколько дней по телетайпу пришел документ из Управления стратегических служб (УСС), американского агентства шпионажа военного времени и предшественника ЦРУ. Они тоже искали доктора Блома .

Управление по военным преступлениям располагало значительной информацией о докторе Курте Бломе. Он был заместителем генерального хирурга Третьего рейха и вице-президентом Лиги врачей рейха (Reichsärztekammer). Считается, что он подчинялся непосредственно Герингу, а возможно, и Гиммлеру, или им обоим. В 1942 г. Бломе был назначен руководителем рейхсрата по изучению рака. В Alsos и OSS предполагали, что это было прикрытие для работы над биологическим оружием. Бломе был преданным и гордым нацистом . В его книге Arzt im Kampf ("Врач в бою") борьба врача сравнивается с борьбой Третьего рейха. Солдаты, офицеры и врачи не так уж сильно отличались друг от друга, каждый из них постоянно находился в борьбе с захватчиками и болезнями.

Следователи пытались собрать воедино лабиринтную медицинскую иерархию Третьего рейха, чтобы понять, кто и какой организацией руководил. Особый интерес для следователей представлял тот факт, что доктор Курт Бломе входил в группу нацистских врачей , занимавшихся вопросами "гигиены". Это слово означало борьбу с болезнями, но также считалось, что Рейх использовал его как эвфемизм для этнических чисток и уничтожения евреев. В распоряжении Алсоса оказалась переписка между Бломе и Гиммлером, в которой обсуждалось предоставление определенным группам больных, в данном случае туберкулезным полякам, "специального лечения " (Sonderbehandlung). Что именно подразумевалось под специальным лечением? На момент захвата и допроса Бломе разведслужбы союзников считали, что в иерархии Рейхскомитета по гигиене был только один врач выше Бломе, и это был печально известный руководитель Рейхскомитета по здравоохранению (Reichsgesundheitsführer) Леонардо Конти.

Со своим первым армейским дознавателем доктор Бломе свободно говорил по-английски. Он назвал себя "хорошим нацистом" - послушным и пообещал, что готов сотрудничать с союзниками. Поначалу его дознаватели были в восторге от перспективы узнать больше о медицине Рейха от такой крупной рыбы, как доктор Бломе.

Почему он сотрудничал? спросили Блома.

" [я] не могу одобрить того, как новые достижения медицинской науки используются для совершения злодеяний", - заявил д-р Бломе.

Что за злодеяния? поинтересовался следователь Блома.

Бломе заявил, что в качестве заместителя генерального хирурга Рейха он "наблюдал за новыми научными исследованиями и экспериментами, которые привели к последующим злодеяниям, например, к массовой стерилизации , отравлению евреев газом ." Это было поразительное признание. До тех пор, пока доктор Бломе так свободно не выдал эту информацию, ни один врач из ближайшего окружения не признавался в том, что знал о таких масштабных злодеяниях, как массовые убийства и программы стерилизации. То, что Бломе согласился говорить, было чрезвычайно обнадеживающей новостью. Бломе был "сговорчив и умен", - отметил его дознаватель. Самое главное, он "готов был предоставить информацию".

Однако восторг американских следователей длился недолго. К следующему допросу доктор Курт Бломе полностью замкнулся в себе. Он заявил допрашивающему его майору Э. В. Б. Гиллу, что в Рейхе он был только администратором и ничем "практическим" не занимался. Майор Гилл потребовал от Блома информацию о его непосредственном начальнике, докторе Леонардо Конти. Бломе ответил, что ничего не знает о работе Конти.

"Когда я указал на то, что заместитель, по всей видимости, должен что-то знать о работе своего начальника, - писал майор Гилл в своем рапорте, - он сказал, что организация чрезвычайно сложна и он действительно хотел бы нарисовать мне схему". Гилл вышел из себя. "Я сказал Бломе, что мне нужны не его проклятые диаграммы, а ответ на простой вопрос. Как он мог занять место Конти, если тот [Конти] отсутствовал или болел, если он ничего не знал о работе?"

Блом повторил свою позицию. Что все это слишком сложно, чтобы объяснять такому человеку, как майор Гилл. Возмущенный таким уклонением, Гилл продолжал действовать. Но к концу допроса Блома на Алсосе майору Гиллу не удалось получить от Блома даже крупицы новой информации. Он утверждал, что никогда не слышал большинства фамилий коллег-врачей, о которых его спрашивал майор Гилл. Вместо этого Бломе утверждал, что ничего не знает о системе медицинского командования в Третьем рейхе и СС, несмотря на то, что с 1943 г. он пять раз лично встречался с Гиммлером. Гилл спросил, как Бломе, "специалист по раку", был назначен ответственным за программу биооружия Рейха, о которой, по его словам, он знал очень мало. Бломе