Хозяин Тьмы. Сбежать от бывшего - Анна Солейн Страница 23

Пятнадцать лет назад больше всего на свете я хотела, чтобы Рейвен жил, и жил счастливо. Того же я хочу и теперь.

В самые темные моменты жизни, когда мне казалось, что в мире не осталось ничего, кроме голода, меня держали на плаву только мысли о Рейвене. О том, что он жив, что я справилась. Иногда я мечтала о том, что он снова женился и завел детей, двоих, как он всегда и хотел. Не то чтобы я испытывала восторг, думая о женщине, на которой он женился, но… меня успокаивали мысли о том, что Рейвен счастлив. И что я сделала все, что могла, чтобы это было возможным.

Я его не видела со дня свадьбы, и ничего о нем не знала.

По правде говоря, я думала, что дядюшка упокоит меня сразу, как только увидит — такой. Умертвием. Я надеялась только на то, что он даст мне время рассказать ему кое-что важное перед этим.

Для этого я его и искала, и ждала, прячась в саду у дома. Внутрь заходить не решалась, потому что — там прислуга, там люди, огромная суета из-за сорванной свадьбы.

Люди — это голод. Я не была голодна в буквальном смысле, это был скорее голод по чему-то иному. По силе, наверное. Ощущения были такими, как будто я зимой бреду по заснеженной пустыне и никак не могу согреться, а люди, которых я встречаю, — они как огоньки, теплые, вкусные… Так хотелось впитать их в себя, погреться хотя бы немного.

Кажется, меня трясло.

Я почти ни о чем не могла думать, даже с трудом могла понять, что я погибла и что я — умертвие. Знала только, что я очень, крайне, невероятно голодна, а еще — что я должна во что бы то ни стало сдержаться и поговорить с дядюшкой.

Иначе Рейвен окажется в опасности, и произойдет непоправимое.

Голод, наверное, был обычным делом для умертвия. Я открыла глаза для новой жизни буквально спустя минуту после того, как из моей груди вырвался последний вздох.

Необычным было то, что я сохранила — как там дядюшка сказал? — самосознание. Я не забыла, кто я, не забыла свою прошлую жизнь и не забыла то, что было для меня важно.

«Это невозможно, Элизабет Фортескью! — воскликнул дядюшка после того, как я убедила его меня выслушать, прежде чем упокоить. Не то чтобы он обрадовался влезшей в его окно мертвой племяннице. — Это невозможно! За все время работы я ни разу не видел такого!»

«Мне плевать, что ты видел! — огрызнулась я на него в первый раз в жизни. — Рейвена могут убить, понимаешь? Сделай что-нибудь! Прошу! Спаси его!»

«Подойди ближе, ты правда мертва?»

«НЕ ДРАЗНИ МЕНЯ, ДЯДЮШКА! — из моего горла вырвался настоящий рык. — Мне даже в одной комнате с тобой тяжело находиться, настолько я хочу выпить твои силы и наконец согреться!»

«Но ты сдерживаешься. Потому что я твой дядя. Невероятно!»

«Я сдерживаюсь, потому что надеюсь, что ты поможешь Рейвену!»

Да, это было грубо.

Хорошему настроению и вежливости совсем не способствовало то, что я даже лица дядюшки толком не видела, как будто зрение перестало быть чем-то важным.

Я всего лишь чувствовала исходящее от него тепло и до потери контроля хотела быть к этому теплу ближе. Впитать его в себя.

Это было бы так просто…

Потом я много раз думала, почему все вышло так, как вышло. То, что я смогла сохранить себя, добраться до дяди и благодаря этому спасти Рейвена, я бы назвала не иначе как чудом.

Дядюшка отказался меня упокаивать.

«Ты моя племянница, Элизабет! И можешь мне не верить, но я люблю тебя! И ты пока — никого не убила. Формально у меня даже нет повода причинить тебе вред!»

«Но я умертвие!»

'Ничего не хочу слышать! — огрызнулся он. — Убьешь — тогда поговорим! А пока будь добра, спрячься! Прислуга вот-вот прийдет!"

Я видела только темно-зеленое пятно на его месте, как будто зрение расплывалось от голода. Спорить с дядей я не решалась. Пускай только сделает все, чтобы Рейвен был в безопасности. Я на все согласна.

«Всегда бывают исключения», — сказал вчера Рейвен.

Я стала этим исключением. Умертвием, которое может себя контролировать и не тянет силы из людей.

Стоп.

Я испуганно вздрогнула, сообразив, что только что едва не жмурилась, греясь в исходящем от Рейвене «тепле».

Нет.

Нет-нет-нет!

Я же не тяну из него силы?

— Лиз? — позвал Рейвен. — С тобой все хорошо? Ты как будто демона увидела.

Его голос звучал обеспокоенно, хотя всего пару минут назад мне казалось, что он зол на меня.

Кажется, нет, я не «пила» его.

Но где гарантия, что я удержусь, если он сейчас не уйдет? Может, мое желание его обнять, оказаться ближе и вдохнуть запах — не больше, чем ловушка моего изголодавшегося сознания?

— Что тебе сказать, Рейвен?

Он вздрогнул.

— Почему ты ушла, — выдохнул он. — Что произошло в тот день, на свадьбе. Почему все пошло не так?

Теплая рука коснулась моей щеки. Я закусила губу и отвернулась, чтобы сбежать хотя бы так от его взгляда, внимательного и отчаянного.

Если бы я могла сбежать и от теплого прикосновения его руки, которое буквально меня сжигало! Мне казалось, я уже чувствую это. Как сила Рейвена, такая сладкая и вкусная, перетекает у меня, сливается с моей. Как тепло пробирает меня до самых кончиков пальцев. Это чувство было похоже на то, какое испытываешь, когда смотришь на кусок вкуснейшего торта, буквально чувствуя сладость языком. Нет!

— Рейвен, уходи, — дрожащим голосом попросила я, глядя в пол. — Иначе я не сдержусь.

— Если ты думаешь, что я поведусь на твои уловки…

— Уходи! — воскликнула я, дрожа. — Упрямый ты вендиго! Я умертвие, разве ты не понимаешь⁈

— Меня не волнует, кто ты!

Голос Рейвена. Низкий, вибрирующий, он пробирал меня до самых костей. Я никогда такого не чувствовала.

— Держись от меня подальше! Не трогай меня!

Я всхлипнула, потому что не могла даже упереться руками в грудь Рейвена и оттолкнуть его. Он и так касался моего горла, моей щеки, и я боялась, что окончательно потеряю над собой контроль, если мы соприкоснемся еще хоть немного.

— Лиз?

Пожалуйста, не проси меня ничего рассказывать! Ты слишком близко, твоих глаз слишком много, а твои руки слишком теплые. Пожалуйста, уходи!

— Почему ты молчишь⁈ Скажи мне! — рявкнул Рейвен и вдруг сжал мои плечи, встряхнул меня, как куклу. Стало не просто тепло, а жарко. Нет! — Я заслужил правду!

«Почему все пошло не так?»

— Отпусти меня! Уходи! Иначе… — кажется, жар мне не чудился, а Рейвен, разозленный, не понимал, что находится на краю гибели.

— Скажи мне!

— Я полюбила другого! — выпалила я и закрыла руками рот.

Рейвен замер.

— Уходи! Уходи же! Не желаю тебя видеть! Уходи!

17.1

Последние слова я, кажется, прокричала, потому что мне вдруг стало так страшно не сдержаться и дать волю голоду. Как никогда страшно.

Почему он стоит? Уходи же, ну! Быстрее!

Что мне еще сказать, чтобы ты сбежал от меня и оказался в безопасности⁈

— Вот как, — тихо сказал Рейвен.

Его руки все еще сжимали мои плечи, и я боялась даже дотронуться до него, даже оттолкнуть, потому что казалось, еще секунда — и голод возьмет надо мной верх.

А я никогда и ни за что не причиню вред Рейвену!

Почему он так на меня действует? Я ведь научилась сдерживаться!

«Уходи», — хотела попросить я, но только сжала зубы сильнее и зажмурилась, пытаясь держать себя в руках.

Руки Рейвена разжались, и я сползла немного вниз по стене. Оказывается, он успел меня немного приподнять, так что я почти повисла в его руках. Сейчас каблуки ударились об пол с оглушительным в тишине стуком. Ткань тяжелой юбки зашуршала.

— Жаль, что этот другой не смог тебя защитить, — ответил Рейвен.

Я вздрогнула и посмотрела ему в лицо. Оно было спокойным, совершенно. Так Рейвен на меня смотрел, когда я подошла к нему после первого занятия в МагАк. Хотя даже тогда в серых глазах было больше эмоций.

Сейчас — ничего. Так смотрят на посыльного или случайного прохожего, к которому не испытывают ничего и лицо которого скоро забудут.

— Отдыхай, Элизабет. Надеюсь, наше прошлое не помешает работе, мне пригодятся свободные руки. За проповедником необходимо присматривать и продолжать беседовать с горожанами, собирать информацию. Пока я займусь этим, ты понадобишься мне, чтобы упокоить призраков и разобраться с другой мелкой нечистью, когда она появится. Если проповедник обратился к тому ритуалу, о котором я думаю… работы у нас будет много.

— Ритуалу? Какому ритуалу?

— Я объясню это завтра. Отдыхай, пока есть время. Доброй ночи.

Но сейчас еще день.

Наклонив голову в вежливом светском поклоне, Рейвен вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Я сползла вниз по стенке, меня трясло, как лист на ветру. Обхватив себя руками, я изо всех сил пыталась согреться. Горло сдавливало от сухих рыданий, я даже заплакать не могла, вот ведь какая незадача. Умертвию слезы не нужны.

Холодно было так, как будто у меня сами кости замерзли. Это