Seven Crashes - Harold James Страница 25

то, что, без сомнения, является истинной теорией экономики, настолько основательной и последовательной, что теперь я не могу читать другие книги на эту тему без возмущения. Хотя теория полностью математическая в принципе, я показываю, в то же время, как данные для расчета настолько сложны, что в настоящее время являются безнадежными. Тем не менее, из математических принципов я получаю все основные законы, к которым ранее пришли политические экономисты, только оформленные в ряд определений, аксиом и теорий, почти столь же строгих и связанных, как если бы это были многочисленные геометрические задачи. Одна из самых важных аксиом гласит, что с увеличением количества любого товара, например, простой пищи, которую человек должен потреблять, полезность или выгода, получаемая от последней использованной порции, уменьшается в степени. В качестве примера можно привести уменьшение удовольствия между началом и концом трапезы. И я предполагаю, что в среднем коэффициент полезности является некоторой непрерывной математической функцией количества товара. Этот закон полезности, на самом деле, всегда принимался политическими экономистами под более сложной формой и названием закона спроса и предложения. Однако, будучи справедливо изложенным в простой форме, он открывает всю суть предмета. Большинство выводов, конечно, старые, изложенные в последовательной форме; но мое определение капитала и закон процента на капитал, насколько я понял, совершенно новые. У меня нет мысли позволить этим вещам лежать без дела, пока кто-то другой не получит их преимущество, и поэтому я постараюсь опубликовать их следующей весной.

Было очевидно, что Джевонс хотел представить себя в качестве новатора, интеллектуального предпринимателя.

Теория была более подробно изложена в академической статье, представленной в 1862 году, опубликована в 1866 году и лежит в основе первого всеобъемлющего изложения экономической теории Джевонса в книге, опубликованной в 1871 году. Впоследствии Джевонс часто излагал эту хронологию, например, в несколько собственническом письме к Вальрасу после прочтения новаторской статьи француза на сайте в 1874 году. Он глубоко страдал от мысли, что какой-то континентальный экономист мог предвосхитить его открытие:

Примите мою наилучшую благодарность за вашу любезность, выраженную в присылке мне копии ваших "Мемуаров", и за очень вежливое письмо, в котором вы обращаете мое внимание на них. Когда пришло ваше письмо, я, действительно, уже заметил в "Journal des Economistes" вашу весьма примечательную теорию. Я почувствовал больший интерес к этой теме, потому что мои собственные рассуждения вели меня в том же направлении, вот уже двенадцать или более лет. Мне приятно обнаружить, что моя теория обмена, которая, когда была опубликована в Англии, либо игнорировалась, либо критиковалась, практически подтверждается вашими исследованиями. Я не знаю, знакомы ли вы с моими трудами по этому вопросу. Все основные положения моей математической теории были ясны для моего собственного ума к 1862 году. ... . . Я думаю, вы обнаружите, что ваша теория в основном совпадает с моей и подтверждает ее, хотя символы выбраны по-разному и имеются случайные отклонения.

Расширение интуиции Джевонса не произошло бы без существенного вклада накопленного эмпирического материала - или, по крайней мере, Джевонсу не удалось бы убедить других в значимости и полезности своего метода. Экономист Лайонел Роббинс позже прокомментировал «гениальность" «способности Джевонса работать с фактами». Действительно, Джевонс был уязвлен относительным пренебрежением, с которым столкнулась его первая теоретическая попытка в экономике, которую он обвинил в чрезмерно абстрактном подходе. "Я лучше в теории, чем на деле; но теоретики имеют дурной запах, пока их обоснованность не будет установлена самым медленным из возможных процессов. Поэтому хорошо начинать с диаграмм, таблиц цен и тому подобных вещей, чтобы вас никогда не могли обвинить в том, что вы рассуждаете без ссылки на факты или знания фактов».

Особенно поразительно проследить траекторию развития Джевонса. Первая из его работ, привлекшая значительное внимание общественности, была посвящена относительной динамике цен на золото в 1850-х годах, после крупных золотых открытий в Калифорнии и Австралии. Джевонс обладал особой проницательностью благодаря своей работе в Австралии в качестве пробирщика монетного двора, в тот момент, когда золотая лихорадка преобразовывала австралийскую экономику. Он впервые точно рассчитал, как новое открытие снижает цену на золото (или повышает цену на другие товары). Он объяснил (снова используя метафору волны):

Я был настолько поражен огромным и почти всеобщим ростом цен в 1853 году, что у меня возникло подозрение об изменении стандарта стоимости. В то же время недавняя оперативная депрессия торговли, снизившая цены настолько низко, насколько они могут опуститься (как бы до отлива), как мне кажется, сделала этот вопрос все более и более зрелым для решения. Она показывает, что большой рост цен в 1858 году не был и, вероятно, не будет компенсирован равным падением; что, следовательно, существует постоянный рост цен, безусловно, представляющий собой падение стоимости золота и, вероятно, возникающий в результате золотых открытий. Самая низкая оценка падения, к которой я пришел, составляет 9 процентов, и я буду удовлетворен, если мои читатели примут ее. В то же время, по моему собственному мнению, падение ближе к 15 процентам.

Второй работой, вызвавшей общественный резонанс, стал трактат о будущем угля, который цитировался в парламентских дебатах ведущим интеллектуалом (и экономистом) Джоном Стюартом Миллем, а также премьер-министром Уильямом Гладстоном. В книге приводились убедительные аргументы в пользу центральной роли углеродной энергии, в частности угля, в британской промышленной революции, но также объяснялось, что запасы угля ограничены, и как следствие, британское первенство неизбежно будет затмеваться: «Только уголь может в достаточном изобилии управлять железом или паром; и уголь, следовательно, управляет этой эпохой - эпохой угля. Уголь, по правде говоря, стоит не рядом, а полностью над всеми другими товарами. Это материальная энергия страны - универсальная помощь - фактор во всем, что мы делаем. С углем почти любой подвиг становится возможным или легким; без него мы снова ввергаемся в трудовую нищету ранних времен». Углеродная энергия заменяла физическую силу человека или животных в качестве движущей силы экономического развития; но прогресс не ограничивался первоначальными условиями, в которых предельные затраты (нехватка древесины в результате вырубки лесов) подтолкнули угольную революцию. Предельные издержки производства будут расти, в то время как производство будет открываться в других местах. Таким образом, уголь для Британии станет относительно дорогим. Британии срочно требовалось создать буфер против мира, который будет менее благосклонен к ее зависимости от одного источника энергии. Ответ Джевонса заключался в том, чтобы снизить текущий уровень государственного долга, чтобы создать буфер на случай будущего снижения добычи угля: «Ежегодные ассигнования на сокращение долга будут служить трем целям: увеличению производственного капитала страны, небольшому сдерживанию нашего нынешнего слишком быстрого