Как Азия нашла себя. История межкультурного взаимопонимания - Нил Грин Страница 26

среди широкой аудитории читателей на языке урду, простиравшейся от Рангуна до Калькутты и Мадраса, куда обратился сам Мустафа Руми. Еще одним свидетельством ранней опоры новой религии на морскую общественную сферу является то, что оригинальное персидское издание книги было выпущено в Бомбее в 1890 году. При более внимательном рассмотрении текста мы увидим, как миссионеры Бахаи стремились привлечь новообращенных из других религий не только путем продвижения своей собственной религии, но и путем тесного взаимодействия с учениями других религий (или, по крайней мере, с известными учениями ислама, в большей степени, чем с буддизмом, чьи доктрины оставались значительно более туманными).

Показывая свои самопроецирующие намерения, Мустафа Руми использовал свое предисловие, чтобы обосновать надежность переведенной им книги для читателей , которые находились далеко за пределами иранской родины бахаизма. Он начал с признания того, что о бахаизме уже было опубликовано "бесчисленное множество книг" (правда, воздержавшись от упоминания того, сколько из этих книг содержали обличения новой веры). Он объяснил, что эта книга отличается тем, что она основана на "исследованиях" (тахкик) и "фактах" (вакаат). В неискренней анонимной маскировке личности Аббаса Эффенди он утверждал, что ее первоначальный автор был просто "великим иранским ученым", а не сыном и наследником основателя религии. Используя термины, которые повторялись во многих других межкультурных исследованиях того периода, Руми далее утверждал, что книга была полностью основана на том, что анонимный автор "видел своими глазами" (chishm-did). Как таковая, она была более достоверной, чем различные рассказы о Бабе и Бахаулле, написанные европейцами и другими авторами, которые не были в Иране в то время.

Если перейти к основному тексту, то первая четверть "Баб аль-Хайат" посвящена жизни предшественника Бахауллы, Баба, которая излагается с помощью классических приемов исламской агиографической традиции, призванной убедить мусульман в истинности его божественной миссии. Таким образом, Баб выполнил все формальные требования ислама, в том числе совершил хадж в Мекку, а его учение завоевало множество последователей, среди которых были риторические симпатии "известного мусульманского ученого" (машур 'алим). Предвещая многоконфессиональную публику Рангуна, в которую входили многие парсы-зороастрийцы, которым Мустафа Руми также теперь пропагандировал новую религию, другие ранние последователи Баба включали "огнепоклонника [аташ-параст], который обрел веру". Но в изложении, более соответствующем классическим тропам шиитской мартирологии, текст объясняет, что по мере роста числа последователей Баба он подвергался преследованиям и в конце концов был казнен.

После повествования о мученической смерти Баба книга Руми перешла к жизни и учению Бахауллы, которого Руми перевел на протяжении 150 страниц. В результате получился не просто агиографический текст, а текст-диспут, подобный другим прозелитическим произведениям, которые мы видели в конкурирующих формах миссионерской печати. Подобно более ранним христианским трактатам, изданным в Калькутте и Мадрасе, которые цитировали Коран только для того, чтобы либо опровергнуть его, либо обратить его слова на доказательство доктрин христианства, Баб аль-Хаят неоднократно цитировал Коран и Хадисы, только для того, чтобы использовать мусульманские писания в качестве доказательств того, что Бахаулла был истинным посланником Бога и, более того, законным преемником Пророка Мухаммада. Поскольку сама возможность изложить эти аргументы из Священного Писания в тексте на урду зависела от перевода соответствующих цитат с арабского на урду, продвижение бахаизма Руми также опиралось на переводы Корана, появившиеся в ответ на переводы христианской Библии.

Вскоре эти бахаистские публикации вызвали ответную реакцию мусульман, что, в свою очередь, потребовало от мусульман исследовать учение бахаистов. Обдуманный ответ поступил от члена рангунской организации "Анжуман-и Ислам" (также известной как Бирманское мусульманское общество). Подобно тому, как в Калькутте было создано Общество Маха-Бодхи для защиты притязаний цейлонских и бирманских буддистов на святое место Бодхгая, которое индусы контролировали на протяжении веков, такие организации, как рангунский Анжуман-и Ислам, были основаны для защиты бирманских мусульман от этого вновь набирающего силу буддизма, а теперь и от бахаизма. Действительно, Анжуман был основан через год после публикации бахаистского "Баб аль-Хаят". Его заявленными целями было "поощрение дебатов на полезные и важные темы", а также повышение "морального и интеллектуального тонуса его членов". С этой целью через свою бирманскую мусульманскую прессу она бесплатно издавала учебники по религии на бирманском и арабском языках, например 'Акд аль-Фараид ("Ожерелье из жемчуга"), катехизис в стихах, написанный в 1910 году Маулви 'Абд аль-Хайи, который был проповедником, или хатибом, главной суннитской пятничной мечети Рангуна. К этому времени, однако, Абд аль-Хайи был также занят защитой ислама от критики миссионеров-бахаистов.

Поскольку Джамал Эффенди и Мустафа Руми продолжали распространять Бахаизм, проповедуя и издавая книги в Рангуне, их деятельность вызвала печатные отклики Мавлви 'Абд аль-Хайи и других. Опубликованная в 1910 г. книга "Аль-Мудафа' аль-Иллахийя фи аль-Радд 'ила аль-Бабийя" ("Защитник Божественного через опровержение бабиев") появилась через два года после перевода на урду миссионерского текста бахаистов "Баб аль-Хайат". Как прямо заявил Абд аль-Хайи, его собственная книга была написана в ответ на прозелитизм Руми. Как и его антагонист Бахаи, Абд аль-Хайи напечатал свою книгу не в Рангуне, а в одном из более эффективных и недорогих издательств Индии, в данном случае в делийском Матба'-и Ансари, которое было известно тем, что выпускало множество мусульманских религиозных текстов. В то время как Руми сделал свой перевод биографий Баба и Бахауллы доступным по цене в десять анн, Абд аль-Хайи смог распространять свою "Аль-Мудафа' аль-Иллахийя" бесплатно, вероятно, благодаря субсидиям, полученным благодаря его должности в главной суннитской мечети Рангуна.

Спустя столетие после того, как христианские миссионеры из Калькутты начали субсидировать свои публикации для бесплатного распространения, на что мусульманские лидеры отвечали печатными раддами (опровержениями) учений христиан, такие, как Абд аль-Хайи, использовали те же методы распространения и тот же жанр радд для споров с новыми религиозными группами из других регионов Азии. И все же такие споры были формой диалога, который приводил к большему пониманию - хотя и не принятию - религии другого. Так было, по крайней мере, между бахаистами и мусульманами, которые пользовались одними и теми же письменными языками. Ирония заключалась в том, что, несмотря на то, что эти межрелигиозные обмены проходили в Рангуне, они практически не способствовали получению формальных знаний о буддийской религии большинства населения Бирмы. Для бахаистов, мусульман и индуистов преодоление языковых, концептуальных и социальных препятствий для чтения книг на бирманском или пали было гораздо сложнее, чем чтение работ на уже знакомых им языках и шрифтах. В результате, будь то с санскрита, пали или бирманского, не существовало печатных переводов основных буддийских текстов на арабский и персидский - самые распространенные языки мусульманского образования. Ни новые буддийские миссионеры, ни любопытные ученые мусульмане, похоже,