Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва Страница 28

Странствия отнимали у него много сил. После побега из Кантелё он старался не задерживаться надолго ни на одном месте и, казалось, исходил пешком всю Францию, не осмеливаясь покинуть ее и удалиться в другие земли. Руан каким-то образом сумел привязать его к себе. Этот город не позволил бы ему уйти безвозвратно. Поначалу это тяготило Анселя, но в какой-то момент он смирился и со своим руанским поводком, и с тем, что ему предстоит странствовать по стране всю оставшуюся жизнь.

Много раз в трапезных залах, где он оказывался, не находилось еды, соответствовавшей его строгому посту. В первые годы своих странствий Ансель смиренно принимал выпавшие на его долю испытания и отказывался принимать пищу, неположенную доброму христианину. Но однажды поздней осенью, вымокнув под проливным дождем и с трудом добравшись до постоялого двора, он понял, что попросту погибнет, если не поест. В тот день впервые его греховное бренное тело взяло верх над волей духа, и он позволил себе мясо. Ансель полагал, что один его вид на тарелке вызовет отвращение, однако – утомленный несколькими днями голода – он жадно налетел на принесенную порцию и съел все без остатка. В тот вечер Ансель удивленно смотрел на пустую посуду и понимал, что никогда прежде не пробовал ничего вкуснее. Хотя сам вкус мяса и показался ему непривычным, это греховное блюдо сумело быстро утолить голод и придать сил. Ансель мгновенно почувствовал себя лучше и понял, что способен на дальнейшие странствия. В тот день он впервые нарушил свой строгий пост и был шокирован тем, с какой легкостью это сделал. Тот вечер переломил еще один столп его веры. Священная книга, по которой он раньше позволял себе учить добрых христиан, теперь стала отягощать его дорожную суму. Он знал, что более не имеет никакого права называться совершенным и уже никогда не сможет получить истинного утешения.

Черная одежда, которая прежде являлась его отличительной чертой, теперь стала для него новым поводом чувствовать свою греховность, и вскоре, скопив небольшое количество денег скромными случайными заработками, он сменил ее на более простую и неприметную.

Теперь он позволял себе лгать, чтобы быть незаметным. Запутывал следы. Пропадал из-под самого носа агентов инквизиции, рассказывая разные истории о городах, в которых не рождался, и о людях, которых не встречал. Ложь удивительно легко вплелась в его повседневную жизнь, опустив его в собственных глазах до уровня неисправимого грешника.

«Кто бы мог подумать, что я так изменюсь», – с горечью вздыхал он, но не переставал потворствовать этим изменениям ради того, чтобы выжить.

Он много раз спрашивал себя, зачем теперь живет, но не находил ответа. И вот однажды Господь снизошел до него и позволил ему обрести надежду на то, что частичка его веры попадет в руки достойного человека. Его последнего живого друга.

Теперь он знал, что именно желание справиться о делах Вивьена Колера неизменно влекло его в окрестности Руана. Это же желание привело Анселя сюда и теперь.

В Дарнетале, живя на постоялом дворе, Ансель каждый вечер перед заходом солнца спускался в таверну, где собиралась добрая половина населения городка. Он делал скромный заказ и тихо сидел, внимательно прислушиваясь к тому, о чем говорят люди вокруг, толком не зная, какие вести ожидал услышать. Возможно, он ждал некоего знака свыше? У него не было ответа на этот вопрос.

И вот пару дней тому назад в Дарнетале заговорили о крайне необычной казни на главной площади Руана. Заезжий торговец поведал, будто некий чужеземный высокопоставленный церковник зачитывал вместо представителей светской власти обвинительный приговор рыжей ведьме, а в исполнение этот приговор приводил молодой черноволосый инквизитор. Такое событие было из ряда вон выходящим, ведь обыкновенно приговор зачитывали представители светской власти, а в исполнение его неизменно приводил палач.

Ансель не осмелился сразу расспросить торговца, кого казнили в Руане и как держался при этом темноволосый инквизитор. В том, кто именно выступил в роли палача, Ансель не сомневался ни на минуту, и он представлял себе, каким тяжким испытанием это должно было стать для Вивьена с его-то желанием спасать жизни, а не отнимать их.

Всю ночь Ансель не мог сомкнуть глаз: разум снова и снова возвращался к Вивьену. Каково ему было приводить в исполнение казнь? Без сомнения, тяжело. Но, вероятно, теперь он куда лучше понимал своего беглого учителя…

До самого рассвета Ансель тихо просил Господа дать Вивьену сил пережить это.

На следующий день он прошелся по городу, предлагая горожанам свою помощь по хозяйству в обмен на любое скромное вознаграждение, и до вечера заменял захворавшего помощника в гончарной лавке. Когда же начало смеркаться, заработав несколько монет, Ансель направился обратно, на постоялый двор, где надеялся подробнее расспросить торговца о той казни.

Однако торговец, как выяснилось, уехал поутру – у него не было цели останавливаться в Дарнетале надолго. Со скорбью Ансель понял, что упустил свой шанс разузнать больше. Что же делать? Ехать в Руан? Слишком опасно. Выходить на связь с Вивьеном было и того рискованнее для них обоих.

– Ты меня слышал? – вдруг спросил кто-то, и Ансель едва не вздрогнул от неожиданности. Пожалуй, впервые за время странствий он так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как к нему кто-то подошел. Более прочего его удивило, что обратилась к нему женщина. Посмотрев на нее, он на миг изумленно округлил глаза: ее платье отличалось от платьев простых селянок излишней откровенностью, а взгляд был начисто лишен робости. Она с интересом разглядывала Анселя, и в уголках ее пухлых губ играла легкая улыбка. Каштановые волосы, поблескивая в освещении трактира, казались чуть рыжеватыми, и Ансель невольно вернулся мыслями к той ведьме, которую пришлось сжигать Вивьену. При этом незнакомка напоминала ему кого-то еще… но он не мог понять, кого именно.

Тем временем женщина ухмыльнулась, поняв, что одним своим присутствием сумела смутить держащегося особняком посетителя. Ансель же отметил удивительно ухоженный внешний облик этой особы. Ему не раз доводилось встречать женщин, опустившихся до торговли своим телом, и часто их внешний вид буквально кричал о том, как страдает душа: они всегда казались грязными, изможденными, больными и уставшими, сколько бы ни пытались это скрыть. Незнакомка же лучилась жизненной силой, свежестью и естественной красотой, а на мысль о ее образе жизни наводила лишь откровенность ее платья.

– Месье не говорит по-французски? Ты, что, необразованный английский вояка? А зовешься, вроде, по-нашему.

Игриво поведя плечами, женщина оперлась на стол, за которым сидел Ансель, демонстрируя