Глубокая утопия. Жизнь и смысл в решенном мире - Ник Бостром Страница 3

Так что это может быть хорошим местом для начала нашего исследования - рассмотреть землю и ее ограничения в бинокль экономики и эволюции; а завтра мы также рассмотрим некоторые конечные технологические ограничения. Но я хочу сказать, что, если вы останетесь на весь цикл лекций, вы обнаружите, что направление нашего исследования будет постепенно меняться. Мы спустимся от внешних перспектив и холодных абстракций мрачных наук в долины, где получим более гуманистический и внутренний взгляд на проблемы глубокой избыточности. И он снова изменится, когда мы начнем углубляться в философскую мантию, пытаясь добраться до ядра - ядра наших ценностей, сердца проблемы утопии.

Так что держитесь!

Возможно, я мог бы подробнее рассказать о том, что именно я подразумеваю под проблемой утопии и как планирую к ней подойти. Но я думаю, что будет лучше, если мы просто перейдем к делу, и мы сможем разобраться с любыми дефиниционными или аргументативно-структурными вопросами по мере их возникновения.

Знаменитый экономист Джон Мейнард Кейнс рассматривал цель материального изобилия в своем широко известном эссе "Экономические возможности для наших внуков". В эссе, опубликованном в 1930 году, утверждается, что человечество находится на пути к решению своей "экономической проблемы". Кейнс предсказал, что к 2030 году накопленные сбережения и технический прогресс увеличат производительность труда по сравнению с его временем от четырех до восьми раз. Такой резкий рост производительности труда позволит удовлетворять человеческие потребности с гораздо меньшими затратами, и, как следствие, средняя продолжительность рабочей недели сократится до 15 часов. Такая перспектива обеспокоила Кейнса. Он опасался, что избыток свободного времени приведет к своего рода коллективному нервному срыву, поскольку люди будут сходить с ума, не зная, чем занять все свое свободное время.

По мере приближения к 2030 году первая часть предсказания Кейнса подтверждается. Производительность труда с 1930 года выросла более чем в пять раз, а ВВП на душу населения - более чем в семь раз. Таким образом, за час работы мы получаем гораздо больше, чем наши прабабушки и прадедушки.

Вторая часть предсказания Кейнса, с другой стороны, похоже, не оправдается, если экстраполировать тенденции. Несмотря на то, что за последние девяносто с лишним лет продолжительность рабочего дня значительно сократилась, мы еще не приблизились к 15-часовой рабочей неделе, которую ожидал Кейнс. С 1930 года типичная рабочая неделя сократилась примерно на четверть, до 36 часов. Доля нашей жизни, проведенной на работе, сократилась несколько сильнее: мы позже вступаем в ряды рабочей силы, дольше живем после выхода на пенсию и берем больше отпусков. Да и работа у нас в среднем менее напряженная. Однако в большинстве своем мы используем возросшую производительность труда не для отдыха, а для потребления. Жадность одержала победу над ленью.

Но, возможно, Кейнс просто ошибся со временем? Оживший Кейнс - мы можем представить его выходящим из крионического дьюара, его шапка и усы покрыты инеем - может утверждать, что нам нужно лишь немного подождать, пока производительность труда вырастет, чтобы его пророчество о 15-часовой рабочей неделе стало реальностью. Если историческая тенденция сохранится, то в ближайшие 100 лет производительность труда вырастет еще в 4-8 раз, а к 2230 году - в 16-64 раза. Будут ли люди в таком мире по-прежнему тратить значительную часть своей жизни на работу?

Рассмотрите две возможные причины для работы:

Чтобы получить доход

Потому что работа - это занятие, имеющее внутреннюю ценность

Мы вернемся к (2) в последующих лекциях, поэтому пока оставим это в стороне. Но если бы производительность выросла еще в 8 раз или даже в 64 раза, воплотилось бы в жизнь видение Кейнса об обществе досуга?

Возможно, а возможно, и нет. Есть причины для скептицизма. В частности, могут быть изобретены новые потребительские товары, которые будут стоить очень дорого, или мы можем предпринять очень дорогостоящие социальные проекты. Мы также можем оказаться вынужденными тратить больше на произвольно дорогие символы статуса, чтобы сохранить или повысить свое относительное положение в крысиных гонках с нулевой суммой.

Эти источники мотивации могут продолжать действовать даже при очень высоком уровне доходов. Давайте рассмотрим каждый из них по очереди.

Новые потребности и приятности

Во-первых, могут появиться новые потребительские товары. Можно представить себе, что существует бесконечная череда все более изысканных и все более дорогих рыночных товаров, повышающих досуг; так что независимо от того, насколько высока ваша почасовая зарплата, стоит выделить треть или более часов бодрствования на работу, чтобы иметь возможность наслаждаться оставшимися часами на более высоком уровне потребления. Этой линии придерживался Ричард Познер, выдающийся американский ученый-юрист; мы вернемся к нему позже.

Однако такая точка зрения крайне неправдоподобна в современном мире, где предельная полезность денег резко снижается, а многие из лучших вещей в жизни действительно бесплатны или очень дешевы. Увеличение вашего годового дохода с 1 000 до 2 000 долларов - это большая удача. Повышение его с 1 000 000 до 1 001 000 долларов или даже, я думаю, до 2 000 000 долларов - едва заметно.

Но все может измениться. Технологический прогресс может создать новые способы конвертации денег в качество или количество жизни, способы, которые не будут иметь такой круто убывающей отдачи, как сегодня.

Например, предположим, что существует ряд постепенно дорожающих медицинских процедур, каждая из которых добавляет некоторый интервал к продолжительности здоровой жизни или делает человека умнее или физически привлекательнее. За один миллион долларов вы можете прожить пять дополнительных лет в полном здравии; утроив эту сумму, вы сможете добавить еще пять здоровых лет. Потратив еще немного, вы сделаете себя невосприимчивым к раку, повысите интеллект себе или одному из своих детей или улучшите свою внешность с семерки до десятки. При таких условиях - которые, вероятно, могут быть вызваны технологическим прогрессом - могут сохраниться сильные стимулы для продолжения долгой работы даже при очень высоком уровне дохода.

Так что у будущих богачей могут быть куда более привлекательные способы потратить свои доходы, чем заполнять свои дома, доки, гаражи, запястья и шеи все большим количеством сегодняшних довольно жалких предметов роскоши. Поэтому мы не должны безоговорочно считать, что деньги не будут иметь значения после какого-то определенного уровня. Биомедицинские усовершенствования, о которых я только что упомянул, - один из примеров того, что при высоком уровне расходов может продолжать приносить пользу. А если мы представим себе - как я склоняюсь к этому - будущее, населенное преимущественно цифровыми разумами, то конвертируемость богатства в благосостояние станет еще более очевидной.