Время вороньих песен - Мара Вересень Страница 33

Он коротко глянул в окошко, дал вознице сигнал остановиться, взглядом пригвозил меня к скамейке и вышел. Сбежать? Но как он резонно заметил, далеко я не убегу, и я решила не обострять. Опять-таки камера и лавка с духом-шутником две большие разницы. 

Кажется, он слегка удивился, что я осталась, когда вернулся. Потом произошел… акт дарения? Без предисловий мне на руку, туда, где чернела печать, был надет широкий браслет – серебро и какие-то красные камни. В полумраке было не разобрать, но сверкало красиво. Запоздалым движением Пешта сорвал ценник с украшения и выпустил мою руку из горячих пальцев.

Мило. Даму полусвета с собой на раут привести можно, а подследственную нет?

Экипаж остановился. Приехали.

5.4

Перед тем, как выпустить меня из экипажа, Пешта решительно сдернул с моей головы прикрепленную сзади к волосам кружевную черную накидку – мою единственную дань вдовьему статусу в совершенно неподходящем вдове наряду. А я надеялась ею плечи драпировать и кавалеров отпугивать… Видимо, калач сам их пугать будет. С таким-то лицом. Не хватало только зловещего смеха за кадром, а так всего прочего было в комплекте: и дрожащая луна, и пустоватая улица, и темноватый подъезд для экипажей у алчно оскалившегося широкого крыльца магистрата. Вон и Посланник с дланью сурово поглядывает со стороны. Луна как раз над ним и дрожит.

У возницы была такая же шляпа, как у незадачливого любителя шастать по кустам. Кажется. Подробно я не рассмотрела, Пешта уже вел меня вверх по лестнице и пришлось торопливо подбирать юбки, чтоб не открыть двери носом. Холл был залит светом, тип в ливрее взял у меня пальто, и моим голым плечам было странно быть голыми, а голой руке (от рукавов были лишь намеки) лежать на сгибе локтя калача. Выглядел он не хуже Холина в форме надзора, разве что кислая мина портила образ. А так, даже хищноклювый профиль был к месту и подходил к такому глубоко черному смокингу, что любой некромант удавился бы от зависти. Кстати, о некромантах. А вдруг милашка Холин еще не отправился в куклы играть и будет где-то здесь, среди приглашенных? Можно будет вдоволь налюбоваться невозможно притягательной темной красотой, как леденец, перекатывая имя на языке – Сеевер Хоолин.

– Нет его тут, – злорадно заявил Пешта, кося глазом из-под ресниц. Ну почему у большинства мужчин такие ресницы, что удавиться хочется от зависти!

– Не может быть, чтобы я это сказала.

– Не сказали, но у вас такое лицо становится…

– Какое?

– Как у всех.

Ответить я не успела, холл закончился, и мы вошли в бальный зал. Когда объявили вошедших (дурацкое правило), прозвучало это как “уважаемый господин такой-то и какая-то с улицы”. Добрая половина зала тут же обернулась и посмотрела. В основном, на меня. Ощущение было, что они тут ставки делали, с которой из девиц Пешта на этот раз явится, а тут раз и я, и все денежки достаются банку. А нет, не банку, одно довольное лицо имелось и улыбалось клыкасто в компании еще двоих клыкастых лиц. Пешту перекосило. Посоветовать ему перед зеркалом улыбку потренировать? Это же жуть что такое, сердечный приступ на месте хватит и пикнуть не успеешь. Или тут привычные уже все?

Рядом нарисовался круглый дядечка с монструозной медалью на ленте.

– Наместник Сортис, – Пешта кивнул, я как могла изобразила реверанс, что мне с моей коленкой вообще никогда не удавалось нормально. 

– Надо же, вы явились.

– Можно подумать, тут скучали.

– Министр Питиво вас ждал, может, еще здесь. Развлечь вашу даму, пока вы отсутствуете?

– Моя дама развлечет себя сама вон там, у столиков для игры в сферы, и никуда оттуда не уйдет, пока я за ней не вернусь, – проговорил Пешта явно для меня и повернулся так, чтоб меня от клыкастой компашки собой отгородить. 

Что же это происходит такое? Я не слишком горела желанием, чтоб меня сразу трое хищников принялись обнюхивать, а они будут, вон Асгер уже в Пеште дыру очами прожег, вот только поведение калача продолжало меня настораживать. Я даже в очередной раз к нему принюхалась. Но ничем таким подозрительным от него не пахло. От него, кажется, вообще ничем… Я замерла и сработала, как внезапно сброшенный с утлой лодчонки якорь. Пешту дернуло назад и развернуло ко мне лицом, хотя он был в полтора раза крупнее меня. Как назло доносящаяся фоном музыка сделалась громче, и в центр зала потянулись парочки.

– Вы же не танцуете, – обескураженно произнес он. Одно это растерянное выражение на всегда презрительно-надменной физиономии стоило того, чтоб его вот так дернуть.

– С чего вы взяли? Думаете, раз дама прихрамывает, она и танцевать не умеет? – сделав лицо фреской выдала я и для надежности глазами стрельнула. Ну так вот, по всем правилам, вниз-всторону-в упор на него. Меня куда-то несло, было весело и немножко страшно. Как тогда, когда я его чаем угощала. Главное, чтоб не закончилось так же.

– Это такой способ отыграться за внеплановый выход?

– Это такой способ напросится на танец. Я последний раз танцевала на выпускном балу перед помолвкой, – честно ответила я. Во второй части фразы во всяком случае. – И мне все равно с кем, даже если это будете вы.

– Проводить вас к Мартайну?

– Кажется, не до такой степени…

– Что так? Свидание не удалось? 

– Знаете что, ведан надзирающий офицер? Идите в бездну! Или куда вы там собирались, – вежливо улыбаясь, проникновенно проговорила я, выдернула свою руку из клещей (и когда только цапнуть успел?) и, практически не хромая, с гордо расправленной спиной направилась к столикам для игры в сферы. 

Это вся я. Сама себя накрутила и злюсь теперь. Зато вон, даже хожу ровно. Надо себя почаще выбешивать, может и колено болеть перестанет. Жаль, такого раздражителя, как Пешту, ни одна живая душа рядом долго не вынесет. Но мне собственно, долго и не надо… 

Я сначала уселась, и только потом обнаружила по другую сторону столика мужчину. Средних лет, темноволосого, с нитками седины в стянутых на затылке в хвост волосах. Про таких говорят – породистое лицо. Темный. Некромант. Я слышала исходящий от него пряный запах.