Истребитель поганцев - Дариус Хинкс Страница 36

сохраняли молчание, перезаряжая свои ружья и помогая раненным взобраться повыше. Шаман остановился в нескольких шагах от статуи и, беззубо скалясь коротышкам, задумчиво почесал свой зад. А затем, с внезапной быстротой он бросил перед собой на пол стеклянный бутылёк и воздел посох. Из разбившейся стекляшки вырвалось пылающее облако, закрутившееся вокруг навершия его посоха. Коротышки открыли огонь, а гроты бросились вперёд.

Скрагклык снова рыгнул, и сцена сражения, завертевшись вокруг него, слилась в одно яркое пятно и швырнула его в новом направлении. Когда же его зрение прояснилось, он обнаружил себя посреди ещё одной кипевшей в лунном свете битвы, и опять гроты нападали на своих врагов. А затем была ещё одна битва, а затем — ещё и ещё.

С каждой новой отрыжкой он перемещался в другой уголок Хамона, и после дюжины таких скачков уже начал паниковать. Всё шло не так, как обещал Смердоглаз. Скрагклык не должен был путешествовать по всему Владению от одной битвы к другой, он должен был оказаться в Барак-Урбазе и шпионить за огненным истребителем, выведывая, куда тот собирается направиться.

Его сердце забилось быстрее при мысли о том, что он мог всё испортить. Если он не сможет заполучить руну, ему каюк. У него не было никаких сомнений насчёт остальной Гобботеки. Кривоспину он, конечно, мог доверять, но другие будут с ним только в случае его успеха и бросят при первом же признаке неудачи. И без малейших колебаний доложат Лунакоролю о том, что он затевал.

Скрагклык пытался не обращать внимания на разворачивавшиеся перед его взором сражения, чтобы смочь отправить свой разум обратно к Плачущему Ручью. Но ничего не получалось. Его мысли подчинялись ему примерно также, как сквиг Лорда Зогдракка. Однако страх придал ему решительности, и он попробовал ещё раз, представляя себе обожжённую рожу Смердоглаза и пытаясь вернуться к нему.

Наконец, после нескольких минут панических метаний, у него кое-что получилось. Далёкий голос пробился до его разума. В голове Скрагклыка постоянно звучал целый хор голосов, в основном советовавших ему что-нибудь сломать, но он уже давно научился узнавать их. А это был новый звук, ничего общего не имевший с его раздробленным сознанием. Это был голос Смердоглаза.

– Руна! Твоя думать о ней! Нарисуй её в своя голова!

Скрагклык попробовал сделать так, как ему было сказано, но он никак не мог вспомнить, а как же она выглядела. Вокруг него всё ещё кипела битва, и всякий раз, как у него получалось представить руну, рядом рушилась стена или лопалось оконное стекло, сбивая его концентрацию.

Он отлетел подальше от дерущихся и уставился в лужу крови, пытаясь на её поверхности представить картину из своей памяти. Когда от с рёвом пролетавшего над ним небесного корабля по кровавой глади пошли волны, он вспомнил одну деталь — у огненного истребителя был только один глаз. Он не был циклопом, как Смердоглаз, — у него был шрам, пересекавший половину лица, и чёрная глазная повязка, закрывавшая уродливую рану, на месте которой когда-то был глаз.

Этой единственной, крохотной детали оказалось достаточно. Как бывает, когда взглянешь на дерево под другим углом и внезапно увидишь, что с этой стороны на его коре виднеется лицо. Ещё больше деталей воспоминания вернулись к нему точно такими, какими он их видел в видении в лощине: огненный истребитель с гребнем волос, руной и в сопровождении гадкой альвы. Ну, а, вспомнив этих двоих, он быстро вспомнил и весь виденный город — чудовищный металлический лес из зданий, кишевший механизмами и небесными кораблями.

Разум Скрагклыка проплыл по городу к залу, где огненный истребитель разговаривал с развалившимся на огромном передвижном троне коротышкой, выглядевшим как какой-то король. Вокруг них была целая толпа других коротышек, пыхавших курительными трубками: одни охраняли короля, другие изучали всякие карты и свитки, а третьи просто глазели на огненного истребителя.

Сердце Скрагклыка радостно забилось.

«Похоже, всё действительна получицца, – подумал он. – Это он. Именно такой, каким луна показывать ево мне».

Скрагклык заскользил через клубы дыма прочь от огненного истребителя и короля, рассматривая других коротышек. Он выбрал одного низколобого, выглядевшего наиболее глуповато из всех, присутствовавших в зале, и быстро запрыгнул к нему в голову.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Лорд-адмирал провёл Маленет и остальных по спускавшейся колоннаде на нижние этажи, располагавшиеся глубоко под Адмиралтейским Дворцом. Маленет пыталась сохранять свой ехидный настрой, но в итоге не могла не признать величие окружавшего её места. Они проходили мимо боковых проходов, заглядывая в которые, она видела залы, не уступавшие своими размерами выпотрошенным изнутри горам и под завязку забитые металлическими статуями и мостками, по которым сновали сонмы дуардинов.

Она ни за что бы не поверила, что где-то за пределами Азира может существовать жизнь настолько не подверженная тлетворному влиянию Хаоса. Этот народ не боролся за выживание, он процветал, конструируя всевозможные чудеса в недрах своего небесного города. Готрек шагал рядом с троном, дружески беседуя с лордом-адмиралом. Повадки обоих старых дуардинов: вся эта грубоватая прямолинейность и тупые шуточки, были настолько схожи, что аж зубы сводило. Маленет нарочно отстала от них на несколько шагов, лишь бы только не слышать их утомительной болтовни.

– А он ваш король? – спросила она Солмундссона.

– У нас нет королей, Маленет. Подобное осталось только в нашем прошлом. Мой отец — самый старший городской представитель в Гельдрааде, нашем руководящем органе. Но его власть имеет несколько ограничений. Городские цеховые мастера наделены такой же властью, что и он. И принимать какие-либо решения против их воли он не может, – Солмундссон хмыкнул. – Не позавидую я тому цеховому мастеру, который проигнорирует волю Гельдраада. Сверх того, у нас имеется совет и Кодекс. Большая часть возможных обстоятельств охватываются положениями, записанными нашими предками.

– Тоскливая печаль, – сказала Маленет, вспомнив великолепные кровавые состязания в Храмах Убийств, в стенах которых она росла. Ей было практически жаль дуардинов со всеми их муторными кодексами и цехами.

Солмундссон показал рукой на блестящие корпуса небесных кораблей, пришвартованных в зале, через который они как раз проходили.

– Власть — это не печаль, Маленет. Печаль — это поражение.

Маленет собиралась ответить ему, когда двойные двери впереди с шумом распахнулись, заполнив коридор колоннады ярким светом, и вслед за лордом-адмиралом они вошли в ещё один грандиозный зал. Он имел круглую форму, и был исполнен в виде амфитеатра, располагавшегося вокруг самой большой и замысловатой машины из всех, что им приходилось видеть.

Машина имела форму цилиндра, сделанного из золота и