Чёртово семя, или Русалка - Иван Николаевич Блинов Страница 5

до Лиссы на конце змеиного жала. Она с трудом поднялась на колени и раскрыла глаза – небо, кружась над землёй, засасывало краски леса, перемешивало их и прятало в облаках, будто в сундуках. Что со мной? – гадала она сама не своя, расплетая косу, – день ещё или вечер крадётся? Как хороша, как прекрасна!.. Разлучённые пряди склонились над цветами ливнем. Юноша прижался к волосам, иссиня-чёрным как ночи ранней весны, вдохнул их запах, взглянул на бледное лицо, коснулся глаз, бескровных губ – потерял сердце средь камней и повалил девицу, не тая животной похоти. Дева трепетала придавленная к земле, по её ногам бегали тяжёлые прикосновенья грубых рук, и тайна, хранимая ею, о которой она сама ещё мало что знала – истекала кровью, покорная порочному вмешательству. Она закрыла глаза и поклялась вынести муку, не выдав себя мучимую ни шёпотом, ни криком – лишь непослушная слеза сбежала из очей и пала на белый лепесток. Кто был сейчас безликим зверем, тот полон алчности, перед которой испокон веков склоняли головы премудрые жрецы. Ничто не важно, ничего во всей вселенной отныне не имеет смысла, и звёзды, что над нами сквозь голубую призрачную ткань глядят, на самом деле – слепы. И незаметно ничего, хотя бы там, у дальних мест, хотя бы здесь – никто не видит, как средь трав растится клевер и кровавая герань!..

Появился ребёнок в запертом доме. Старуха его умыла, обтёрла, к изголовью кровати поднесла, а Лисса отвернулась, вроде в окно поглядеть, а сама тихо плачет. Дай ему имя, нельзя ему без имени быть, – сказала старуха ласковым голосом. Но Лисса не ответила и скоро уснула.

– Помрёт ребёночек, – сказала старуха, оставшись наедине со стариком, – прижила от кого неизвестно и принимать не желает. – Ничего, найду кормилицу, – сказал старик. – Всё ветром унесло, – старуха перестелила скатерть на столе, – знать бы, кто отец… – Чтоб он перевернулся, всю жизнь девке сгубил! Не будет у неё больше праздника, одна тоска, и мы с тобой от тоски сгниём. – Тише, тише! – А на улицу глянь, – не унимался старик, – они на ярмарках беснуются, в церковь ходят, свадьбы играют, костры под звёздами разводят, а потом нам ворота мажут!.. Им веселье, а нам горе досталось. Малыш в люльке заворочался, захныкал, старуха руки обтёрла и к нему, – Горе ты наше горе, – говорит, – хорошенький ты наш! Сон мне приснился, давний. – Когда? – Вчера. Вошла к нам в дом косматая старуха и руки холодные к люльке тянет… Пустое, – сказал старик, поднимаясь из-за стола, – это у тебя просто сердце болит, а больше ничего.

Лисса не могла вынести чужого взгляда. Она приподнялась, чтобы прогнать пришедших среди ночи отца или мать, но не нашла их в почивальне. На дворе царила тихая ночь. Лисса с трудом встала с постели и распахнула окно. Повеяло прохладой и садом. Яблоня, увенчанная короной из лунного камня, качала ветками и с них слетали звёзды, а землю занесло непроглядным сумраком. Выйдя наружу, Лисса огляделась и пошла к дороге. Свежий ветерок спустя мгновенье похолодел и гладил неодетую деву ледяными ладонями. Цветы и травы не причиняли вреда, но разбросанные всюду сучья и камни ранили босые ноги. Невзирая на это, Лисса продолжала идти. Осилив небольшой спуск, она вышла к берегу, закопав ступни в холодный мокрый песок и остановилась. Она опустила голову – на руках у неё в полусне хмурился и кряхтел малыш. Лисса улыбнулась, робко поцеловала сына в лоб и запела колыбельную. Её пенье пробудило осоты, сквозь песок пробивались их крепкие стебельки. И когда с её губ упала последняя капля колыбельной и весь берег был усеян цветами – она уже далеко зашла в озеро.

3

Над водой, словно затвердевшая пена, вздулся большой камень. На камне, полная истомы, лежала дева, согретая первыми лучами солнца. Недалеко плескался малыш. В его пухлые ручки попалась кувшинка, белая, как луна. – Мама! Смотри, смотри! – Какая прелесть, – сказала дева, – хочешь подарить мне? Малыш вылез на берег и осмотрел камень, показавшийся ему чересчур большим, чтобы забраться на него. – Сюда, сюда! – дева наклонилась и протянула руки. Оказавшись наверху, малыш прижался к маме и сказал шёпотом – Это тебе. Дева улыбнулась и вплела чудесный цветок в волосы. Она поцеловала дитя и спросила – Красиво? – Очень! – воскликнул малыш, – ты самая красивая на свете! – Тише! – дева прикрыла рот малышу. Из-за камышей показалась курносая лодка. Заигрались мы с тобой, подумала дева, глядя, как рыбак ведёт судёнышко по водной глади. Увидав деву и малыша, рыбак положил весло и снедаемый любопытством не отводил взгляда. И дева не сводила с него глаз. Усадив малыша на колени, она запела колыбельную, и чьи-то незримые руки накинули на неё рыболовную сеть. Рыбак закрыл лицо руками и проглотил вопль, а в белых пятнах неба растворились последние звёзды.