Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард Страница 6

Французский историк Франсуа Фюре выбирает то же обозначение, что и Фрейд, - иллюзия - когда исследует и выносит суждение о коммунизме в своей книге "Прохождение иллюзии", вышедшей в 1995 году. В книге рассматривается, прежде всего, русская революция с ее последствиями, и Фюре говорит об этой искусно срежиссированной политической иллюзии в религиозных терминах. По сути, большевизм - это религиозная секта: он отражает и очень сознательно окутывает себя мифическим наследием Французской революции. Он прославляет диктатуру Комитета общественной безопасности в 1793-1794 годах и узаконивает свой собственный укрепляющий власть террор такими же огульными ссылками на угрозу контрреволюции, как это делали якобинцы в своем правлении террора. Ленин, естественно, изображается как Робеспьер последнего времени и такой же неподкупный. Благодаря такому осмыслению и отождествлению миф о русской революции становился все сильнее. И именно таким образом становится возможным совместить преимущества шокирующего нового с соблазнительностью славного прошлого. В разоренной и измученной войной Европе Октябрьская революция охотно и с поразительным успехом взяла на вооружение устоявшуюся утопию о появлении нового человека.

"То, что происходит в России в 1917 году и в последующие годы, когда жители Европы возвращаются домой с войны, - это только внешне российские события", - пишет Фюре. "Главное, что большевики провозглашают всеобщую революцию. Из успешного переворота в самой отсталой стране Европы, осуществленного коммунистической сектой во главе с дерзким вождем, политическая ситуация создает образцовое событие, которое направит ход истории так же, как в свое время Франция 1789 года". Вследствие общей усталости от войны и ярости побежденного народа иллюзия, которую Ленин создал из своих собственных тезисов и действий, стала разделяться миллионами людей". Революция - это обещание будущего царства благ для нового человека. Неудобные факты тают в жестоком жаре радикальной риторики. Эта не до конца секуляризованная доктрина спасения означает, что политика берет верх над претензией религии на тотальность. "Революционный пыл хочет, чтобы все было политикой, - пишет Фюре. Политика производит свое собственное духовенство, а также своих еретиков, и таким образом становится невозможным отделить ее от религии, как в плане выражения, так и в плане содержания . Мало того, что религия при необходимости хитроумно принимает другое обличье и значение; она также может менять имя и называть себя совершенно иначе. Нередко, например, политика. Или просто что угодно.

Война - это всего лишь продолжение политики другими средствами", - пишет немецкий генерал Карл фон Клаузевиц в своей книге "О войне", вышедшей в 1832 году. Это его ответ на вопрос: Что такое война? Точно так же, если мы спросим себя, что такое политика, то ответ будет таким: политика - это просто продолжение религии другими средствами. И это определенно относится не только к большевизму или другим более или менее доктринерским и воздушно-феерическим движениям с ярко выраженными чертами сектантства. Деятельность в современных столицах западных демократий не является исключением из этого правила, как бы ни хотелось верить многим секуляризованным мужчинам и женщинам в правительстве и оппозиции.

Интересным примером, проливающим на это свет, является ожесточенное сопротивление, которое было оказано реформе здравоохранения президента Барака Обамы - Закону о доступном здравоохранении - во время его второго срока пребывания у власти. Это сопротивление в конечном итоге привело к решению Верховного суда США, который с перевесом в один голос установил, что данный закон не нарушает Конституцию и, следовательно, не может быть отменен. Интересно следующее: то, на чем сосредоточилось сопротивление республиканцев, то, что они с большой энергией утверждали как несовместимое с Конституцией, - это принцип индивидуального мандата, то есть то, что ответственность за страхование в конечном итоге ложится на отдельного гражданина, а не, например, на работодателя. Что особенно любопытно и странно в этом вопросе, так это то, что идея индивидуального мандата - требования, чтобы люди защищали себя с помощью страховки, подобно тому, как по закону они должны пристегиваться ремнем безопасности при поездке на автомобиле - в качестве основы для законопроекта о здравоохранении была изначально предложена самими республиканцами после того, как в 1989 году консервативный аналитический центр The Heritage Foundation.

Таким образом, индивидуальный мандат стал основой системы, которую соперник Обамы Митт Ромни внедрил в качестве губернатора Массачусетса, а также республиканской альтернативы законопроекту, который Билл Клинтон в свое время не смог провести через Конгресс и который был построен на принципе ответственности работодателя (что Клинтон в ретроспективе считает решающей ошибкой). Все изменения и перемены в резком переходе республиканского истеблишмента от любви к индивидуальному мандату к ненависти к нему описаны в чрезвычайно интересном эссе журналиста и блогера Эзры Кляйна в журнале The New Yorker (25 июня 2012 года). Барак Обама не собирался повторять ошибку Билла Клинтона, предлагая закон, который его политические оппоненты отвергали по принципиальным соображениям. Поэтому в основу своего закона о здравоохранении он положил идею, которую в свое время выдвинули сами республиканцы и неоднократно заявляли о своей поддержке: индивидуальный мандат. Сам Обама был одним из последних демократов, согласившихся с этой республиканской идеей. И что же произошло? И вот, в декабре 2009 года все сенаторы-республиканцы проголосовали против закона и за то, чтобы признать его неконституционным именно из-за конструкции, основанной на индивидуальном мандате, которую они сами отстаивали на протяжении 20 лет.

Таким образом, партии обменялись позициями друг с другом и изо всех сил стараются не выдать себя. То, что до недавнего времени считалось образцовым и с душой принималось республиканцами, вдруг стало не только опрометчивым и предосудительным в целом, но и чем-то, что вдобавок фактически порочит святое видение особого случая Америки, сформулированное отцами-основателями раз и навсегда - поворот, полностью сравнимый с принятием Иосифом Сталиным концепции социализма в одной стране вместо амбиций Ленина и Троцкого по экспорту большевистской революции во всем промышленно развитом мире. Но если Сталин для поддержания партийной дисциплины использует чистки, интриги и ликвидации, то членам республиканского сопротивления достаточно полагаться на психологические механизмы отступничества и лояльность коллективу, с которым себя идентифицируешь - и который гарантирует статус и поддержку. Вскоре немыслимое - что Obamacare может стать предметом решения Верховного суда из-за принципа индивидуального мандата - станет не только мыслимым, но и реальным. Достаточно нескольким ключевым лицам в законодательном органе изменить свое мнение, чтобы все стадо послушно поскакало за ними, подбадриваемое их сторонниками в СМИ. И вдруг