Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Jonathan Kaufman Страница 6

В подземных кладовых хранилось золото семьи.

В XIX и XX веках, по мере роста их богатства и состояния, Сассуны привыкли к тому, что деловые партнеры и конкуренты называли их "Ротшильдами Азии" за то, как быстро их богатство и влияние распространились по Китаю, Индии и Европе. Но в частном порядке они считали это сравнение вводящим в заблуждение и немного унизительным. В понимании Сассунов, Ротшильды были приезжими - бедной семьей, которая за одно поколение вырвалась из европейских гетто к известности в бизнесе и политическому влиянию.

Сассуны могли быть неизвестны китайскому императору, индийскому радже или британской королевской семье, но они были богаты, известны и влиятельны на протяжении веков.

Дэвид Сассун родился в 1792 году и с детства обучался, чтобы стать будущим Наси. Он был вундеркиндом в бизнесе и обладал необыкновенным даром к языкам. В тринадцать лет он начал сопровождать отца в "счетные дома" – предтечи банков и бухгалтерских фирм, где подсчитывались доходы Сассунов. Когда утром открывались базары, отец отправлял его вниз, чтобы он научился рассчитываться в разных валютах и освоил разрозненные системы мер и весов. Дома он изучал иврит (язык религии), турецкий (язык правительства), арабский (язык Багдада) и персидский (язык ближневосточной торговли). Он присутствовал на вечерних визитах представителей Британской Ост-Индской компании, недавно прибывших из Бомбея, которые поощряли Сассунов расширять торговлю в Индии, хотя он так и не удосужился выучить английский. Ростом в шесть футов, Дэвид возвышался над своей семьей и людьми, которых ему предстояло однажды возглавить. Его окружение одобрило запланированное возвышение Дэвида; он излучал доверие и авторитет, и, как это было принято, в пятнадцать лет он вступил в брак по расчету с дочерью преуспевающего торговца. Его жена быстро родила ему четырех сыновей.

Когда Дэвид готовился принять свою знаменитую роль Наси, в доме появился

Удобное положение, в котором Сассуны и багдадские евреи находились на протяжении веков, рухнуло. В результате борьбы за власть среди османских правителей Багдада к власти пришла фракция, враждебно настроенная по отношению к евреям. Отчаянно нуждаясь в деньгах для поддержания разрушающейся экономики, турки начали преследовать и заключать в тюрьмы Сассунов и других богатых евреев, требуя за них выкуп. Один богатый еврейский торговец был задушен до смерти возле своей камеры. Когда ситуация ухудшилась, некоторые еврейские купцы бежали в Индию, ища защиты у британских колонизаторов.

Напуганный нестабильной политической ситуацией, отец Давида принял необычное решение уйти с поста Наси и передать власть Давиду, который по традиции должен был дождаться смерти отца. Но Давид отказался, правильно поняв, что эта должность больше не имеет большой силы. Вместо этого, вопреки совету отца, Давид обратился за помощью к турецкому султану в Константинополе от имени евреев и сасунов Багдада, обвинив правителей города в коррупции. Но он ошибся, доверившись императорскому правительству, и весть о его предательстве быстро достигла Багдада. Его арестовали; турецкий паша приказал повесить его, если семья не заплатит за его освобождение. Взяв дело в свои руки, престарелый отец выкупил сына из тюрьмы, переодетым провез его через весь город и зафрахтовал лодку, чтобы доставить его в безопасное место.

Дэвид покинул Багдад в состоянии ярости и беспомощности.

После смерти первой жены он снова женился. Он отказывался от его новой невесты и детей. Вся слава Сассунов, их богатство и положение, обещанные ему, теперь были отняты. Когда корабль отчалил, он повернулся к исчезающему берегу и разрыдался.

ДАВИД приземлился в Бушире, портовом городе, который контролировался Ираном и находился за пределами досягаемости турок. Многие беженцы, покинувшие Багдад в связи с ухудшением обстановки, обосновались в этом городе. Но хотя они рассказывали о богатстве и успехе, на самом деле им приходилось нелегко: они теснились в бедных кварталах, добывая себе пропитание. Дезориентированный и подавленный, Дэвид провел свою первую ночь вдали от Багдада, ночуя на полу склада на набережной, который ему одолжил один моряк. Он держал под рукой пистолет, чтобы стрелять в крыс, которые шныряли по полу.

По мере того как он собирался с силами в первые несколько недель, его настроение улучшалось. Все торговцы в Бушире знали фамилию Сассун и были наслышаны о кампании, проводимой против евреев. Некоторые из них, имевшие ранее дело с семьей, одолжили ему денег, чтобы он мог создать кредит. Его отец, все еще находившийся в Багдаде, организовал караваны с товарами и валютой, которые контрабандой вывозились из города и доставлялись сыну. Как и многие другие иммигранты, вынужденные бежать, Дэвид оказался перед выбором: поддаться гневу и депрессии, которые, несомненно, поглотили его, или в тридцать семь лет переосмыслить себя. В первые месяцы он получил известие из Багдада, которое ободрило его. Кампания против евреев в Багдаде ослабевала, и его отец начал давать взятки, чтобы семья могла присоединиться к нему в Бушире. Человек, который когда-то планировал стать багдадским наси, стал буширским торговцем. Он свободно владел несколькими языками, разговаривая на арабском с арабскими морскими капитанами и на иврите с еврейскими беженцами. Он начал экспортировать арабских и азиатских лошадей, финики, ковры и жемчуг. Осторожно надев дорогое арабское одеяние и тюрбан, он встретился с британскими представителями Ост-Индской компании, напомнив им, как их коллеги встречались с Сассунами в Багдаде. Англичане написали, что восхищены возросшим "достоинством его внешности", и призвали его рассмотреть возможность переезда в Бомбей, чтобы основать там компанию.

Ближневосточный торговец Самуэль Захария, , предложил ему беспроцентную ссуду для старта в Бомбее.

Захария - и британцы тоже - увидел человека, сильно отличающегося от других иммигрантов и беженцев, омывающих Бушир. Он был лучше образован, чем большинство торговцев, более сведущ и опытен, чем даже большинство правительственных чиновников и британских офицеров. Им двигало нечто почти шекспировское - не бедный беженец, пытающийся найти лучшую жизнь, а королевский отпрыск, у которого отняли право первородства и который теперь полон решимости вернуть его, если не в Багдаде, то где-нибудь еще. Он был воспитан для того, чтобы управлять торговой империей и давать советы королевским особам. Он не стремился подняться от бедности и безвестности к богатству и влиянию; он стремился к восстановлению.

В 1830 году, через год после бегства Дэвида из Багдада,