Истории - это оружие. Психологическая война и американское сознание - Аннали Ньюиц Страница 7

Лайнбаргер считает, что эта кампания сработала отчасти потому, что "столь многим людям было дано столь решительное послание, причем одновременно". Массовое распространение сообщения было столь же важно, как и само сообщение. Чтобы поколебать общественное мнение, американским пси-воинам нужно было, чтобы японские массы поняли, что капитуляция состоялась до того, как правительство сможет от нее отказаться. Как писал Лайнбарджер, Соединенные Штаты победили в основном потому, что "успели сказать последнее слово".

Лайнбарджер добавил свой особый опыт в смесь психологии и связей с общественностью, которая определяла пропаганду двадцатого века. В своей тайной жизни под именем Кордвейнер Смит он публиковал одни из самых известных научно-фантастических рассказов 1950-х и 60-х годов. Ему блестяще удавалось создавать воображаемые миры, которые казались настолько реальными, что некоторые читатели были уверены, что скрытный автор - тайный агент из далекого будущего. Литературный критик Гэри Вулф, много писавший о фантастике Линебарджера, сказал мне, что "в рассказах Смита так много необъяснимого, что читатели предполагали, что писатель забыл добавить предысторию, потому что знал, что это правда. Люди считали его настоящим путешественником во времени". Это оказалось идеальным навыком для пропагандиста.

Портрет пси-воина как юного ботаника

Линебаргер родился в 1913 году, накануне Первой мировой войны. Он был назван в честь своего отца, Пола Майрона Вентворта Линебаргера, юриста и дипломата, который был личным советником Сунь Ятсена, лидера китайской националистической партии Гоминьдан. Сунь стал временным президентом Китайской Республики после свержения императора Пуйи во время Синьхайской революции 1912 года, а старший Лайнбарджер работал оперативным сотрудником китайского националистического правительства за границей. Они были настолько близки, что Сунь стал крестным отцом младшего Линебарджера, внушив маленькому мальчику яростный антикоммунизм и пожизненную преданность китайскому националистическому движению. Повзрослев, Линебаргер часто путешествовал с отцом по Азии и Европе, а в возрасте тринадцати лет с восторгом писал в своем дневнике: "Я люблю Шанхай. Рай!!! Я не хочу уезжать. Ничто на земле не сравнится с этим местом. Я не хочу уезжать. Никогда! Никогда!!! Никогда!!!!!". Последние два предложения были подчеркнуты, а восклицательные знаки становились все больше и больше, пока не скрылись за пределами страницы. В каком-то смысле его чувства никогда не менялись. Линебаргер всю жизнь боролся с коммунистами, которые, по его мнению, разрушали любимый Китай его детства.

В библиотеке и архиве Гуверовского института я просматривал его детские дневники, которые он усердно вел с одиннадцати лет до начала учебы в аспирантуре. Каждый том, переплетенный в толстую потрескавшуюся кожу, представлял собой микрокосм того взрослого человека, которым станет Лайнбарджер. В конце одного из журналов, украшенного цветочным принтом, лежали кусочки эфемеры: страница с китайскими иероглифами, которые он отрабатывал трясущейся рукой, фотография, на которой он запечатлен с группой китайских высокопоставленных лиц на корабле, и изображение туманности Конская голова, вырезанное из научного журнала. В другом журнале хранилась фотография Луны крупным планом; края ее были нечеткими, как будто он носил ее в кармане и часто доставал, чтобы рассмотреть. В дневниках, которые он вел в детстве, Лайнбарджер составил указатель, в котором всегда указывал их содержание: наряду с историей и иностранными языками он изучал "истории о приключениях" или научную фантастику. Чем старше он становился, тем больше заполнял свои дневники секретными кодами и историями, а также любовными стихами (в основном к своим возлюбленным, но однажды, что запомнилось, к своему Бьюику). Даже будучи подростком, он обладал острым политическим взглядом, написав о "впечатляющей церемонии", которую он видел в Капитолии, когда президент Калвин Кулидж принимал присягу.

Из этих юношеских рассказов следует, что Лайнбарджер любил путешествовать между мирами в качестве наблюдателя. В 1928 году, когда ему было пятнадцать или шестнадцать лет, он описал блаженную поездку в Чикаго, где он посетил Чайнатаун, чтобы выразить почтение в офисе Гоминьдана от имени своего отца, а затем отправился в книжный магазин, чтобы купить последний ежегодник Amazing Stories и несколько романов Эдгара Райса Берроуза из серии "Барсум", начавшейся с "Принцессы Марса". С самого начала интересы Лайнбарджера были в равной степени практическими и фантастическими.

Линебаргер получил докторскую степень по политологии в Университете Джона Хопкинса, специализируясь на истории Азии, и одновременно работал на своего отца и Гоминьдан. К тому времени он свободно владел многими языками, в том числе как минимум двумя диалектами китайского. Сунь Ятсен дал ему имя Линь Бай-ло, которое он использовал во время работы в Китае. По мере того как Лайнбарджер поднимался по академической лестнице, получая работу преподавателя в Гарварде, а затем в Дьюке, он придумывал для себя все новые имена: псевдонимы для публикации художественной литературы. Ни один из этих псевдонимов не известен больше, чем Кордвайнер Смит, среди поклонников которого был влиятельный редактор научной фантастики середины века Фредерик Полл, автор острой сатиры на админов далекого будущего под названием "Космические торговцы", а также такие звезды литературы, как Майкл Чабон и Урсула К. Ле Гуин. К тому времени, когда в 1942 году Лайнбарджер работал в Управлении военной информации (OWI), он использовал множество псевдонимов, чтобы создавать миры из слов.

Президент Франклин Делано Рузвельт своим указом создал OWI, который занимался псиопой и пропагандой на протяжении всей Второй мировой войны. Благодаря своему знакомству с Китаем Лайнбаргер был приглашен в качестве специалиста по Дальнему Востоку. Не помешало и то, что он свободно владел немецким языком, что сделало его проворным аналитиком пропаганды стран Оси. OWI был создан по образцу Комитета по общественной информации, агентства, созданного во время Первой мировой войны, чье умелое использование газет для пропаганды вдохновило Уолтера Липпманна на предупреждения в его книге "Общественное мнение". Лайнбаргер был в восторге от того, что у него есть исторический шаблон для псиоп, в котором военные интересы сочетаются со средствами массовой информации. "Психологическая война полезна для всех", - с энтузиазмом писал Лайнбарджер, характеризуя ее как "утверждение человеческого сообщества против национальных разногласий, которые иначе принимаются на войне". Эта контринтуитивная трактовка пропаганды как "утверждения человеческого сообщества" вполне вписывается в мировоззрение, в котором единственной альтернативой словам является Бомба.

"Я должен завестись!"

Лайнбаргер считал, что в идеале псиоп должен быть таким же привлекательным за рубежом, как и голливудские фильмы. Он высмеивал типичные пропагандистские фильмы за их неуклюжий патриотизм и скучные сюжетные линии, а также критиковал их за неспособность ориентироваться на международную аудиторию. "Таитяне, кансуйцы, индусы и португальцы, вероятно, единодушно предпочтут США Лорела и Харди США крепколицых мужчин, строящих плотины и обучающих лучшему разведению кур", - писал он. Тем не менее, он не предлагал