Теогония. Труды и дни - Гесиод Страница 7

Ночь непроглядная шею ему окружает, а сверху

Корни земли залегают и горько-соленого моря.

Там-то под сумрачной тьмою подземною боги Титаны

730 Были сокрыты решеньем владыки бессмертных и смертных

В месте угрюмом и затхлом, у края земли необъятной[116].

Выхода нет им оттуда – его преградил Посидаон

Медною дверью; стена же все место вокруг обегает.

Там обитают и Котт, Бриарей большедушный и Гиес,

735 Верные стражи владыки, эгидодержавного[117] Зевса.

Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,

И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба

Все залегают один за другим и концы и начала[118],

Страшные, мрачные. Даже и боги пред ними трепещут.

740 Бездна великая. Тот, кто вошел бы туда чрез ворота,

Дна не достиг бы той бездны в течение целого года:

Ярые вихри своим дуновеньем его подхватили б,

Стали б швырять и туда и сюда. Даже боги боятся

Этого дива. Жилища ужасные сумрачной Ночи

745 Там расположены, густо одетые черным туманом.

Сын Иапета пред ними бескрайне широкое небо

На голове и на дланях, не зная усталости, держит

В месте, где с Ночью встречается День: чрез высокий ступая

Медный порог, меж собою они перебросятся словом —

750 И разойдутся; один поспешает наружу, другой же

Внутрь в это время нисходит: совместно обоих не видит

Дом никогда их под кровлей своею, но вечно вне дома

Землю обходит один, а другой остается в жилище

И ожидает прихода его, чтоб в дорогу пуститься.

755 К людям на землю приходит один с многовидящим[119] светом,

С братом Смерти, со Сном на руках, приходит другая, —

Гибель несущая Ночь, туманом одетая мрачным[120].

Там же имеют дома сыновья многосумрачной Ночи,

Сон со Смертью – ужасные боги. Лучами своими

760 Ярко сияющий Гелий на них никогда не взирает,

Всходит ли на небо он иль обратно спускается с неба.

Первый из них по земле и широкой поверхности моря

Ходит спокойно и тихо и к людям весьма благосклонен —

Но у другой из железа душа и в груди беспощадной —

765 Истинно медное сердце. Кого из людей она схватит,

Тех не отпустит назад. И богам она всем ненавистна.

Там же стоят невдали многозвонкие гулкие домы

Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной.

Сторожем пес беспощадный и страшный сидит перед входом.

770 C злою, коварной повадкой: встречает он всех приходящих,

Мягко виляя хвостом, шевеля добродушно ушами.

Выйти ж назад никому не дает, но, наметясь, хватает

И пожирает, кто только попробует царство покинуть

Мощного бога Аида и Персефонеи ужасной.

775 Там обитает богиня, будящая ужас в бессмертных,

Страшная Стикс, – Океана, текущего кругообразно,

Старшая дочь. Вдалеке от бессмертных живет она в доме,

Скалы нависли над домом. Вокруг же повсюду колонны

Из серебра, и на них высоко он вздымается к небу.

780 Быстрая на ноги дочерь Тавманта Ирида лишь редко

С вестью примчится сюда по хребту широчайшему моря.

Если раздоры и спор начинаются между бессмертных,

Если солжет кто-нибудь из богов, на Олимпе живущих,

С кружкою шлет золотою отец-молниевержец Ириду,

785 Чтобы для клятвы великой богов принесла издалека

Многоименную воду холодную, что из высокой

И недоступной струится скалы. Под землею пространной

Долго она из священной реки протекает средь ночи,

Как океанский рукав. Десятая часть ей досталась:

790 Девять частей всей воды вкруг земли и широкого моря

В водоворотах серебряных вьется и в море впадает[121].

Эта ж одна из скалы вытекает, на горе бессмертным[122].

Если, свершив той водой возлияние[123], ложною клятвой

Кто из богов поклянется, живущих на снежном Олимпе,

795 Тот бездыханным лежит в продолжение целого года.

Не приближается к пище, – к амвросии с нектаром сладким,

Но без дыханья и речи лежит на разостланном ложе.

Сон непробудный, тяжелый и злой, его душу объемлет.

Медленный год[124] протечет, – и болезнь прекращается эта.

800 Но за одною бедою другая является следом:

Девять он лет вдалеке от бессмертных богов обитает,

Ни на собрания, ни на пиры никогда к ним не ходит.

Девять лет напролет. На десятый же год начинает[125]

Вновь посещать он собранья богов, на Олимпе живущих.

805 Так-то вот клясться богами положено ненарушимой

Стиксовой древней водою, текущей меж скал каменистых.

Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,

И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба

Все залегают один за другим и концы, и начала, —

810 Страшные, мрачные; даже и боги пред ними трепещут[126].

Там же – ворота из мрамора, медный порог самородный,

Неколебимый, в земле широко утвержденный корнями.

Перед воротами теми снаружи, вдали от бессмертных,

Боги-Титаны живут, за Хаосом угрюмым и темным[127].

815 Там же, от них невдали[128], в глубочайших местах Океана,

В крепких жилищах помощники славные Зевса-владыки,

Котт и Гиес живут. Бриарея ж могучего сделал

Зятем своим Колебатель земли протяженногремящий.

Кимополею отдав ему в жены, любезную дочерь.

820 После того как Титанов прогнал уже с неба Кронион,

Младшего между детьми, Тифоея, Земля-великанша

На свет родила, отдавшись объятиям Тартара страстным.

Силою были и жаждой деяний исполнены руки

Мощного бога, не знал он усталости ног; над плечами

825 Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.

В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями

Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.

Взглянет любой головою, – и пламя из глаз ее брызнет.

Глотки же всех этих страшных голов голоса испускали

830 Невыразимые, самые разные: то раздавался

Голос, понятный бессмертным богам, а за этим как будто

Яростный бык многомощный ревел оглушительным ревом;

То вдруг рыканье льва доносилось, бесстрашного духом,

То, к удивлению, стая собак заливалася лаем,

835 Или же свист вырывался, в горах отдаваяся эхом[129].

И совершилось бы в этот же день невозвратное дело,

Стал бы владыкою он над людьми и богами Олимпа,

Если б остро не удумал отец и бессмертных, и смертных.

Загрохотал он могуче и глухо, повсюду ответно

840 Страшно земля зазвучала, и небо широкое сверху,

И Океана теченья, и море, и Тартар подземный.

Тяжко великий Олимп под ногами бессмертными вздрогнул,

Только лишь с места Кронид поднялся. И земля застонала.

Жаром сплошным отовсюду и молния с громом, и пламя

845 Чудища злого объяли фиалково-темное море.

846 И ураганные ветры, и полные молний перуны.

847