Умирающая планета. Последняя надежда - Елена Валерьевна Соловьева Страница 74

- Это все предрассудки, - устало ответила девушка. - Мы обе прекрасно себя чувствуем, да и чем нам могут повредить родственники?

Но переубедить старую цыганку оказалось невозможно, проще сдвинуть гору с места, чем поколебать ее веру в злых духов. С одной стороны,  Аленке было понятно, что подобные меры предосторожности позволяют оградить ослабленную родами мать и ее дитя от различных инфекций, которые могут проникнуть в ее жилище вместе с гостями. Но с другой стороны: разве она, имея за плечами немалую подготовку по преобразованию материи, не может справиться с любыми вредоносными микроорганизмами? Зорка, однако, осталась при своем мнении, она зажгла несколько пучков душистых трав и обошла все небольшое помещение, уделяя особое внимание углам. При этом старушка шептала древние заклинания, бормоча их себе под нос. Среди обилия запахов Аленка явно различила полынь, душицу и шалфей. «Что ж, - подумала девушка, - подобная мера предосторожности вполне поможет продезинфицировать помещение, а, заодно, и изгонит назойливых насекомых, так и норовивших покусать новорожденную». Улучив момент, когда Зорка вышла на улицу покурить любимую трубку, Аленка сама осмотрела себя и новорожденную, а потом проделала несколько манипуляций, «улучшая» ворожбу шувани.

За месяцы, проведенные в таборе, она уже успела понять, насколько сильна вера в потусторонние силы у цыган, как и то, что поколебать ее не так-то просто. Особое негодование вызывало у Аленки отношение ко всему, что связано с нижней частью тела женщин. Цыгане считали все, что находится ниже пояса половозрелой женщины нечистым, поэтому никому из цыганок не разрешалось перешагивать через предметы и даже прикасаться к ним юбками. Один раз ее тетка, танцуя, так закружилась, что случайно коснулась пяткой лежащей на земле гитары; после этого музыкальный инструмент цыгане сочли оскверненным и сожгли его в костре. Аленка тщетно убеждала родню, что соблюдение женщинами личной гигиены, особенно в определенные дни, позволит избежать развития болезнетворных инфекций и поможет прировнять женщин к мужчинам. Но ее высказывания вызывали бурю негодования, в том числе и у самих цыганок. Поэтому Аленка отказалась впредь вмешиваться в многовековые традиции и, уж тем более, пытаться их изменить. С каждым новым днем она все лучше понимала Древних, позволивших людям эволюционировать самостоятельно. Принцип невмешательства в ход истории стал и ее кредо.

Несмотря на это, Аленке все же удалось заставить «ее» цыган соблюдать элементарные правила гигиены. Обещание девушки наслать злых духов, если цыгане не будут мыться, хотя бы еженедельно, подействовало. И если вначале все ворчали, направляясь в сложенную на скорую руку баню, то потом вполне освоились. Наибольший восторг от омовения получали дети, особенно в зимнее время, когда они распаренные потом могли выбежать на улицу и поваляться в снегу.

Стоит сказать, что еще очень многое изменилось в таборе за то время, пока в нем присутствовала Аленка. Чтобы цыгане не привыкли получать желаемое слишком легко, девушка старалась не прибегать лишний раз к своим способностям. Но ее знания, полученные за время обучения в подземном городе, пригодились вполне. К примеру, она убедила родственников изменить порядок постройки шалашей, особенно тех, в которых приходилось зимовать. Как основу теперь использовали вырытую в земле квадратную яму, укрепленную бревнами, на которые укладывали перекрытия. Подобные землянки, снабженные очагом, крышей и дверями позволили легко перезимовать, не испытывая холода. Другую немаловажную роль сыграло золото, оставленное Эриком. Чтобы не вводить умы суеверных цыган в смятение, Аленка потихоньку увеличивала запас цветного металла, научившись доставать его прямо из-под земли. Мастера только диву давались, а, случалось, и поминали нечистого - правда, золото использовали. Только старая Зорка догадывалась, откуда что берется, но молчала, посмеиваясь и рассматривая конец своей дымящейся трубки.  Неистощимые запасы материала и искусство местных мастеров позволили табору вести безбедную жизнь, обеспечив цыган теплыми вещами и продуктами.

Мор, пронесшийся этой зимой по ближайшим селениям и унесший множество домашнего скота, не коснулся ни лошадей, ни кур, ни даже собак, принадлежащих цыганам. Здесь, конечно же, также не обошлось без усилий Аленки и помощи Хенды.

Но все то, что приносило благо табору, заставляло местное население все сильнее ненавидеть цыган, поселившихся по соседству. Неоднократно цыган пытались обвинить в краже скота, в колдовстве и многом другом, но предвидение Зорки и умелая тактика баро не позволяли разразиться крупным ссорам. Правда, после того, как на цыган, ловивших рыбу, напали местные рыбаки и отобрали весь улов, угрожая оружием, Джанго принял решение подыскать новое место для стоянки своего табора. Однако Зорка, тщательно охранявшая покой беременной Аленки, не позволила тронуться в путь раньше, чем новорожденной исполнится сорок дней.

А пока Аленка наслаждалась материнством и набиралась сил для трудного пути. Хенда, как знахарка, получила разрешение наносить визиты подруге и оказывать ей необходимую помощь. С грустью и тоской Аленка думала о том, что ей вновь предстоит долгая разлука с подругой. Она даже предложила Хенде отправиться с табором, но та отказалась.

- Я уже слишком стара для этого, - смеясь, заверила «баба Катя».

Аленка улыбнулась в ответ, но взгляд ее был печален. Как невыносимо видеть, насколько беспощадно время обошлось с дорогим ей человеком. Это тело, старевшее час от часу, совершенно не вязалось с молодой, полной энергии хохотушкой, каковой и являлась Хенда.

- Не смотри на меня так, - надулась Хенда. - Я прекрасно понимаю, что выгляжу не очень. Зато чувствую себя великолепно, можешь мне поверить!

- Прости, но мне бы так хотелось вернуть тебе молодость, - призналась Аленка.

- Не извиняйся... А знаешь, я, к своему удивлению, стала замечать, что чем старше я выгляжу, тем больше уважения вызываю у местных. Ко мне стали чаше приезжать на лечение знатные люди из города, а на прошлой неделе даже пожаловал купец из столицы, страдающий недержанием. - Последнее слово Хенда проговорила, неудержимо хихикая, совсем как девчонка. При этом ее лицо светилось такой гордостью за себя саму, что Аленка не удержалась и тоже рассмеялась.

Но громкий смех разбудил спящую девочку.

- Ах, ты, моя хорошая, - проворковала Хенда и прежде матери взяла малышку на руки.

Почувствовав внимание и заботу, малышка успокоилась и принялась сосать розовый кулачек, при этом девочка, не мигая, уставилась на Хенду и стала посылать той мыслеобразы.

Картинки,