И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина Страница 8

Я шел мимо металлической гофрированной стены, иногда подсвечивая себе телефоном. Никаких признаков дверей, лишь кондиционеры висят тут и там, как зацепы на тренажере для великанов-скалолазов. Мелькнула даже шальная мысль забраться по ним на крышу. Но это — «план Б». Сначала поищу техническую дверь. Должна же она где-то быть. Или пожарный выход, наконец!

Увидев желанную дверь под овальным красным фонарем, я рванул к ней. Дверь распахнулась, и оттуда мне навстречу выпрыгнули Лешка и его бритоголовый начальничек с радостными и кровожадными рожами. Прежде, чем я успел сделать хотя бы шаг, Лешка мертвой хваткой зажал мне сзади руки. Сгоряча мне даже не показалось абсурдным, что бритоголовый бережно прижимает к груди букетик каких-то желтых бессмертников.

Я оттолкнулся обеими ногами, как в кино, и лягнул пустоту, потому что бритоголового на том месте, куда я целился, уже не оказалось. От резкого движения чуть не выскочил сустав. Зато я с размаху залепил ногой назад и, судя по ругани, удачно попал куда-то Лешке. Не сильно, наверное — разве стукнешь сильно кроссовкой, но тому не понравилось. Он бросил меня на асфальт и навалился сверху, а бритоголовый стал пихать в нос колючие бессмертники, пыльные, судя по запаху. Я вертел головой и старался не вдыхать, за что получил удар по ребрам:

— Дыши, гад!

Удар вышиб воздух из легких, я кое-как продержался немного, но потом вдохнул, и вовсю надышался пылью и затхлым ароматом этого странного букета, который они с упорством маньяков пихали мне в нос. Потом чихнул и зажмурился, с ужасом ожидая нового удара, но услышал:

— Готово. Коли.

В мою ногу спереди воткнулась игла, что-то горячо растеклось внутри мышцы…

Глава третья

Рыжая курила. Она медитативно выдувала дым из колечка губ в сливовой помаде и смотрела на завихрения — словно гадала о будущем. Иногда умело выпускала струйки дыма через ноздри. «Шикарная чмара», — пришли на ум слова, наверное, из какого-то фильма. В рыжей женщине чувствовалось нечто блатное и непристойное. Но и шика хватало: рыжие кудри рассыпались по леопардовой шубке, на лице природный цвет имели только глаза — ореховые, с воспаленными белками. Все остальное покрашено, подклеено и нарисовано весьма умело.

Я не представлял, что это за женщина, и где я нахожусь. Голова болела страшно — просто раскалывалась. Я приподнялся, сжимая зубы, поскольку очень хотел, чтоб голова не развалилась, а поднялась целиком — дурацкое ощущение. Пытался удержать черепные кусочки вместе, строя гримасы. Рыжая женщина лениво меня разглядывала. Во рту у нее полоскался слой дыма, поэтому она молчала.

Мы расположились на скамеечке под елкой: простым лесным деревом без новогодней мишуры. За елкой виднелся заборчик пригородной платформы.

«Кощеево» — значилось на табличке на противоположной платформе. Никогда не слышал про такое место. Далеко ли это от города? В каком направлении? Как я здесь оказался? Напился? На меня не похоже. Случайно принял какую-то дрянь? Но где? И каким образом? С кем я праздновал Новый год? Неужели курил что-то неподходящее?

Я чувствовал себя не вполне собой — совершенно дурацкое ощущение. Вдобавок полы куртки болтались непривычно легко. Я сунул руки в карманы.

— О, черт!

Ни бумажника, ни телефона не было. Я торопливо проверил все карманы. Даже мультитул сперли. Даже ключи от квартиры.

— Обчистили? — сочувственно спросила рыжая. Она полоскала рот дымом и усмехалась. — Круто попраздновал.

— Да черт знает что! Как я здесь оказался?

— Я тебя притащила. Ты под платформой валялся. Я гляжу — вроде не бомж. Напился, думаю, парень — замерзнет еще.

— Спасибо.

А что, такая крупная женщина запросто могла доволочь меня до скамеечки. Только как же она в шубке-то и на таких каблучищах под платформой лазала?

— Ты хоть помнишь, где живешь?

— Да, — пробормотал я, и чтоб понять, что действительно помню, добавил. — Третья улица Восьмого марта, дом 9.

— Ну и молодец, — и она принялась тыкать пальцем с когтем цвета крови в золоченый смартфон. — Сейчас домой поедешь.

— У меня денег нет совершенно, — для убедительности я вывернул оба кармана.

— Зато у меня есть, — сказала рыжая.

Как-то очень быстро подъехало Яндекс-такси. Я попытался встать, но ноги подогнулись, как вареные макаронины. Тогда рыжая леопардша с шофером-таджиком, вовсю веселясь, кое-как затолкали меня на заднее сиденье.

Моя спасительница влезла следом, прижалась, опутала рыжими волосами.

По дороге она поглаживала меня и щекотала своими алыми ногтищами то тут, то там, и удивительно, но организм отвечал на ее заигрывания, а я-то думал, что я вообще не живой.

До лифта на подгибающихся конечностях я добрался уже сам. Ввалились в квартиру, и тут она прижала меня к вешалке с одеждой, схватила за собранные в хвостик волосы, и принялась целовать.

Что это был за поцелуй! Я не Дон Жуан, конечно, но целоваться случалось, однако подобной техники мне встречать не приходилось: словно полый стебель огромного цветка прижался к губам, а потом началось такое! Я даже простил своей обольстительнице запах табака, больного горла и пива.

Потом мы стаскивали друг с друга одежду. Я утонул в подушках бедер, а грудь у нее оказалась твердая, словно пластмассовая, как у Барби какой-нибудь. Мы свалились в разоренную постель (у меня даже не хватило времени удивиться, почему постель развалена — я обычно убираю ее с утра). После восхитительной свалки и неразберихи, закончившихся совместным полетом, моя незнакомка закурила, а я обнаружил, что дома творится полный бардак. Такое впечатление, что у меня был обыск! Тут только я сообразил, что мы не отпирали дверь, когда вошли.

— Не фига себе!

Не желая отбирать у моей дамы одеяло, я прикрылся полотенцем из кучи, вываленной из шкафа, и машинально извинился за беспорядок.

— Да ладно, не стесняйся! Нормальный холостяцкий быт! — Если бы не сигаретка, с моей красавицы можно было писать Марию Магдалину. Рыжие кудри рассыпались по полным плечам. В полумраке макияж казался непострадавшим.

В панике я оглядел студию, обернулся к рабочему столу: компьютера не было! Те, кто обчистил мои карманы, вероятно, узнали как-то по номеру телефона домашний адрес. Открыли украденными ключами дверь, перерыли все в надежде отыскать что-либо ценное; разумеется, ничего не нашли, поэтому унесли единственную дорогую вещь — комп.