Расовый марксизм. Правда о критической расовой теории и практике - Lindsay, James Страница 8

Критическая расовая теория, очевидно, отвечает всем этим требованиям. Это всеобъемлющая система убеждений, которая рассматривает системный расизм, выгодный белым людям, как фундаментальный организующий принцип общества, который действует в сфере невидимого и нематериального (структурного) и на уровне бессознательного (равнозначного душе или иному нуминозному - Герберт Маркузе даже называет критическое сознание "сублимированным", тогда как обычное или ложное сознание "десублимировано"). Оно затрагивает фундаментальные вопросы человеческого существования, в частности, роль человека во Вселенной (продвижение расовой диалектики к расовой справедливости) и природу добра (расовая справедливость) и зла (расовое неравенство и его порождение). Смысл жизни характеризуется в этих терминах: быть на правильной стороне (расовой) Истории (подробнее об этом в главе 4). Обязанности совести включают в себя прежде всего воспитание и поддержание расового сознания и, таким образом, антирасизм, который Робин ДиАнджело характеризует в религиозных терминах: пожизненная приверженность постоянному процессу самоанализа, самокритики и социальной активности. Название этих обязанностей совести, как будет подробно обсуждаться в главах 2 и 5, - праксис - применение (Критической расовой) теории на практике, что, как мы увидим в главе 3, является определяющим требованием любой критической теории.

Приведенное выше определение, данное Клементсом, является частью действующего функционального определения Комиссии по равным возможностям в сфере занятости, когда речь (на рабочем месте) защищена конституцией как религиозная речь, добавив лишь положение о том, что,

Религиозные убеждения включают теистические убеждения, а также нетеистические "моральные или этические убеждения в том, что правильно и неправильно, которых искренне придерживаются с силой традиционных религиозных взглядов."

Сила убеждений Критической расовой теории (и других критических теорий) вряд ли подлежит сомнению. Их приверженцы готовы буквально разорвать на части существующее общество, чтобы увидеть реализацию своих убеждений на практике, поскольку это их явная цель. Они также редко терпят инакомыслие и характеризуют любое несогласие, выходящее за пределы их "объектива", как неспособность к правильному взаимодействию. И Макс Хоркхаймер, и Герберт Маркузе описывают критическую теорию буквально как второе измерение человеческой мысли, включающее необходимое моральное измерение, оставленное без внимания "традиционной теорией", а Маркузе характеризует это новое сознание в "Эссе об освобождении" как настолько необходимое, что становится фундаментальной "жизненной потребностью" человека, которая делает жизнь без реализации цели критической теории непереносимым состоянием для верующих. Другими словами, Критическая расовая теория, как и все критические теории, как и все марксистские теории, в конечном счете религиозны по своей природе. Она и они должны быть защищены как таковые, и, что гораздо важнее, учитывая ее вторжение в наши школы, правительство, компании и вооруженные силы, американские граждане должны быть защищены от нее как таковой в соответствии с положением об установлении.

Как фундаменталистская вера, Критическая расовая теория также является глубоко нездоровой. Фактически, она попадает в класс современных систем верований, известных как "теории заговора". То, что Критическая расовая теория предстает как обширная теория заговора (и практически неотличима от расового выражения параноидального расстройства личности), вызывает удивление только до тех пор, пока мы не поймем ее интеллектуальные корни. Эти корни заложены в построении Критической расовой теории как Критической теории расы. Хотя мы вернемся к этой теме более подробно позже в этой книге, Критические теории - это все теории заговора именно такого рода. Происходя из марксистских теорий заговора о высшем классе общества (буржуазии) и о том, как он сохраняет контроль над низшими классами общества (пролетариатом), критическая теория (как "неомарксизм") пытается "выйти за рамки" "вульгарного марксизма" (чисто экономического марксизма, который является "вульгарным" в силу того, что недостаточно сложен для учета культурной и основанной на идентичности динамики власти). Он стремится сделать это, утверждая, что экономический класс - лишь одна из многих возможных систем власти, которые могут вызывать привилегированное положение одних и системное угнетение других, и что они действуют гораздо более тонкими способами, чем прямая власть сверху и пропаганда.

В случае Критической расовой теории предполагается, что расизм носит системный характер и создается и поддерживается белыми, чтобы они могли сохранять свои привилегии и другие преимущества перед представителями других рас. В этом смысле Критическая расовая теория - это марксистская теория, которая рассматривает расу как наиболее детерминированный объект угнетения. Это не просто предположение , основанное на терминологии или признаниях ее основателей. В знаковой книге "Критическая расовая теория: The Key Writings that Formed the Movement" под редакцией Кимберли Креншоу (которая назвала эту систему убеждений "Критической теорией расы"), истоки Критической теории расы объясняются тем, что она возникла именно в этом контексте:

Организованная группой интеллектуалов-неомарксистов, бывших активистов "Новых левых", бывших контркультурщиков и других оппозиционеров в юридических школах, Конференция по критическим юридическим исследованиям [на которой была разработана теория критической расы] зарекомендовала себя как сеть открыто левых преподавателей, студентов и практиков, приверженных разоблачению и оспариванию того, как американское право служит легитимации угнетающего социального порядка.

Далее они подробно останавливаются на этом различии между Критической расовой теорией и "вульгарным марксизмом":

В восьмидесятые годы критики обсуждали вопрос об "инструменталистских" и "иррационалистических" подходах к праву; большинство из них соглашались с проблематичным характером того, что стало называться "вульгарным марксизмом". Вкратце можно сказать, что в традиционном марксистском анализе право предстает как инструмент классовых интересов, которые коренятся вне права, в некой "конкретной социальной реальности". В общем, право - это всего лишь "идеологическое отражение" какого-то классового интереса, укорененного в другом месте. Многие критики - отголоски "новых левых" конца шестидесятых - стремились отделиться от этих "инструменталистских" концепций на том основании, что они воплощают в себе ограниченное представление о диапазоне и местах производства социальной власти, а значит, и политики. Определяя класс в терминах позиции человека в процессе материального производства и рассматривая право и все другие "надстроечные" явления как простое отражение интересов, коренящихся в социально-классовой идентификации, вульгарный марксизм, утверждали критики, игнорировал способы, которыми право и другие чисто "надстроечные" сферы помогают конституировать те самые интересы, которые право, как предполагалось, просто отражает.

Другими словами, Критическая расовая теория рассматривает "превосходство белой расы" как порождение неомарксистской надстройки под названием "системный расизм", которую она намерена анализировать примерно так же, как классический марксизм анализирует экономический класс с точки зрения "капиталистической надстройки", поддерживаемой "буржуазными ценностями" (т. е. обширной теорией заговора). Для тех, кто не знаком с марксистским языком, это означает, что на самом деле теоретики критической расы придерживаются убеждения, что расизм носит системный характер и является фундаментальным организующим принципом общества, который можно изменить только путем социокультурной революции. Мало того, такое понимание отношений между расой, расизмом и властью, лежащее в основе Критической расовой теории, в основе