Чумные ночи - Памук Орхан Страница 9

– Здесь у нас все – что мусульмане, что греки – очень любят посплетничать. Готовы разносить любые ложные слухи. Нет эпидемии – говорят, что есть, начнется – станут говорить, что нет ее. А потом напечатают в газетах: мол, Бонковский-паша сказал то-то и то-то, и поставят вас в неудобное положение. И все для того, разумеется, чтобы рассорить мусульман и христиан, взбаламутить наш тихий остров и отторгнуть его от Османской империи, как сделали с Критом.

Напомним, что за четыре года до описываемых событий расположенный неподалеку от Мингера Крит был занят войсками европейских держав – под тем предлогом, что на острове вспыхнул конфликт между мусульманами и христианами, который необходимо прекратить.

– Жители Мингера – люди мирные, так что здесь предлогом хотят сделать чуму! – прояснил свою точку зрения господин губернатор.

– В Измире, ваше превосходительство, во время чумы никого не интересовало, кто грек, кто мусульманин, кто христианин, – сказал Бонковский-паша. – И греческая газета «Амальтея», и османская «Ахенк», и даже торговцы, ведущие дела с Грецией, со всей серьезностью отнеслись к принятым нами мерам и строго соблюдали правила карантина. Именно это и принесло успех!

– Мы здесь хоть и с запозданием, но получаем газеты и новости из Измира, пароход «Мессажери» привозит, – ответил губернатор. – Позволю себе заметить, паша, что дело было не совсем так. Все консулы, в том числе греческий и французский, каждый день жаловались на введенные в Измире карантинные меры, писали в свои газеты и сеяли панику. Но здесь такого не будет. Я не позволю мингерским газетам публиковать подобные панические сообщения.

– Уверяю вас, как только население Измира осознало необходимость и пользу принятых мер, оно весьма охотно стало сотрудничать с властями вилайета и Карантинным комитетом. Губернатор Кыбрыслы Камиль-паша просил передать вашему превосходительству свой поклон и уверения в самых добрых к вам чувствах. Он, разумеется, осведомлен о моем визите сюда.

– Пятнадцать лет назад, когда Кыбрыслы Камиль-паша был великим визирем, я состоял у него в подчинении, возглавлял Управление вакуфов[32], – произнес Сами-паша, с легкой грустью вспоминая необычайные карьерные успехи своей молодости. – Его превосходительство Камиль-паша – чрезвычайно умный, достойный высочайшего почтения и, в полном соответствии со своим именем[33], безупречный человек.

– Его превосходительство Камиль-паша разрешил свободно публиковать сведения об эпидемии, и правильно сделал, – ввернул Бонковский. – Не лучше ли было бы, если бы и мингерские газеты сообщили о том, что на острове чума? Нужно, чтобы люди забеспокоились, чтобы лавочники хорошенько испугались за свою жизнь, тогда им в голову не придет противиться карантинным ограничениям.

– Об этом не беспокойтесь. Я здесь уже пять лет губернатором и заверяю вас, что здешние жители – и католики, и православные, и даже мусульмане – люди вполне цивилизованные, уж никак не хуже измирцев. Всем распоряжениям властей они повинуются. Однако сейчас, когда официально эпидемия еще не установлена, публикация такого рода сообщений привела бы к совершенно излишней тревоге.

– В таком случае распорядитесь, чтобы в газетах рассказывали про чуму, эпидемии, карантин, – не сдавался Бонковский-паша. – Тогда в случае необходимости местные жители будут охотнее слушаться. Вы же знаете, ваше превосходительство, что без помощи газет османскими землями управлять непросто.

– Мингер не Измир! – отрезал губернатор. – Здесь чумы нет. Именно поэтому его величество изволил распорядиться, чтобы ваш приезд держали в тайне. Однако, если чума все-таки есть, вам высочайше предписано ввести карантин, как в Измире, и остановить эпидемию. Члены Карантинного комитета, сообщившие о чуме, – греки и сторонники объединения с Грецией. Это навело его величество на определенные подозрения. Враждебные намерения могут вынашивать также иностранные консулы. Так что встречаться с членами Карантинного комитета вам запрещено.

– Это мне известно, ваше превосходительство.

– Слухи распускают пожилые врачи-греки из комитета. Они сразу раззвонят обо всем стамбульским газетам. Многим хотелось бы, по наущению иностранных консулов, провернуть здесь то же, что и на Крите, – отнять у нас остров и поставить его величество перед свершившимся фактом. Не хотелось бы об этом говорить, но за каждым нашим шагом следят. Будьте осторожны!

Таилась ли в этих словах угроза? Несколько мгновений три османских чиновника – мусульманин, католик и православный – молча смотрели друг на друга.

– Так или иначе, решать, кому и о чем следует писать в мингерских газетах, надлежит не вам, пусть вы и главный инспектор, а мне, как губернатору. – В голосе Сами-паши появились суровые нотки. – Однако я ни в малейшей степени не буду препятствовать вам в составлении доклада, в котором вы должны изложить все как есть. Прежде чем отбыть этим вечером в Измир на французском пароходе «Багдад», вы можете осмотреть трех больных, двоих мусульман и православного, и взять у них анализы. Да, еще у нас этой ночью умер один пожилой тюремщик. Никто даже не знал, что он болен. С вашего позволения, когда отправитесь осматривать больных, вас будет сопровождать охрана.

– К чему такие предосторожности?

– Остров у нас маленький, шила в мешке не утаишь. О визите приезжих врачей к больным наверняка начнут говорить, распускать слухи, которые никому не придутся по нраву. Никто не обрадуется известию, что на острове эпидемия. Всем понятно, что́ за этим последует: карантин, лавки придется закрыть, торговля остановится, по домам будут ходить врачи да военные. Вы не хуже меня знаете, как рискует врач-христианин, когда в сопровождении солдат пытается осматривать дома в мусульманском квартале. Если будете твердить про чуму, лавочники, у которых вся торговля пошла прахом, объявят вас лжецом, а завтра скажут, что это вы сами чуму и распространяете. Остров-то у нас, конечно, небольшой, но здесь ни на один роток не накинешь платок.

– Какова численность населения?

– По переписи тысяча восемьсот девяносто седьмого года население острова составляет восемьдесят тысяч, Арказа – двадцать пять. Мусульман и немусульман примерно поровну. Даже, наверное, можно сказать, что мусульман в последние три года стало больше за счет переселенцев с Крита, но едва так скажешь, сразу найдутся несогласные, так что не буду настаивать.

– Сколько смертей на сегодняшний день?

– Одни говорят, что пятнадцать, другие – и того больше. Некоторые семьи скрывают умерших – боятся, что закроют дом, лавку, сожгут вещи. А есть такие, что каждого покойника объявляют умершим от чумы. Каждое лето здесь многие маются животом, и каждый раз старый Никос, глава Карантинного комитета, хочет телеграфировать в Стамбул, что у нас, мол, холера. Я останавливаю его, прошу подождать. Он принимается поливать из шлангов средствами от заразы базар, бедные кварталы, улицы, по которым текут нечистоты, и вот уже никакой, с позволения сказать, «холеры» нет. Если написать в Стамбул, что люди умерли от холеры, поднимутся вопли об эпидемии, консулы и послы начнут лезть не в свое дело, а напишешь «летний понос» – никто ничего и не заметит.

– Людей в Арказе раз в восемь меньше, чем в Измире, а умерших уже сейчас больше.

– И причину этого предстоит выяснить вам, – изрек губернатор с таинственным видом.

– Мне повсюду попадались на глаза дохлые крысы. В Измире мы объявили войну этим грызунам.

– Наши крысы – совсем не то, что измирские! – заявил губернатор с едва заметной ноткой гордости. – Горные крысы, которые у нас здесь водятся, твари куда как более дикие. Две недели назад голод погнал их в города и деревни. Там, где им не удавалось найти съестного, они пожирали тюфяки, мыло, солому, шерсть, лен, ковры – все, что попадется, даже дерево. Весь остров напугали. Но потом Аллах их покарал, и они передохли. Но эту, как вы говорите, эпидемию крысы не приносили.