Очерки истории банковской системы России. 1988–2013 гг. - Симонов Николай Страница 16

Самые сметливые банкиры находили выход из положения в том, что посылали в РКЦ своего операциониста, который, лично, сортировал и отправлял платежные поручения своего банка, или платили «знакомому» операционисту из РКЦ «вторую зарплату, и тот старался разобрать мешки с документами «блатного» банка в первую очередь. Низкая степень защищенности бумажного документооборота от подделок и подлогов способствовала росту финансовых преступлений.

Другая актуальная тема – качество клиентской базы. Ключевыми клиентами коммерческих банков становились те же советские государственные предприятия – производственные, торговые и коммунальные. И все они переходили на обслуживание со своими безрадостными проблемами – огромной ссудной задолженностью перед спецбанками. Ведь к тому времени государственные предприятия были обеспечены оборотными средствами в среднем только на 30 %. Остальное замещалось кредитами по мизерной процентной ставке. Таким образом, коммерческие банки вынуждены были раздавать кредитные ресурсы под те же проценты, что и спецбанки. Других ликвидных инструментов вложения капитала, кроме векселей, не существовало. Рынок ценных бумаг находился в зачаточном состоянии.

Не легче обстояло дело с кооператорами, готовыми брать кредиты под любые проценты. Риск невозврата кредитов был слишком велик, так как кредиты не обеспечивались никакими имущественными залогами. Приходилось полагаться исключительно на честное слово. Вот, что в этой связи рассказывал председатель правления АКБ «Континент» (город Набережные Челны) Л. Н. Онушко:

«В конце февраля (1989 г.) выдали первый большой кредит – 40 тысяч рублей – одному татарину из Березников. Он собирался смотаться в Баку под 8 марта самолетом за цветами, продать гвоздики через профсоюзные организации города и вернуть деньги 10 марта. Я не спал две недели. Уже простился и с банком, и со свободой. Каково же было мое удивление, когда утром 10 марта подъехал на «Волге» мой заемщик из Березников и честь по чести вернул кредит с процентами. За год мы выдали несколько десятков кредитов. Один кооператив из Туркмении все-таки кредит заиграл, а местные правоохранительные органы начхали на наши запросы. Другой случай произошел с частником из Еревана. Мы ему под честное слово выдали 850 рублей на один месяц для приобретения в наших краях товаров. Однако через пару месяцев выяснилось, что мой экономист Шапиро, получив от армянина две бутылки коньяка «Арарат», продлил ему кредит на год, то есть подарил деньги проходимцу, так как вскоре его следы затерялись. Правда, Шапиро честно предложил мне одну бутылку, после чего я его уволил»[51].

В конце 1980-х – начале 1990-х годов коммерческих банков и негосударственных специализированных финансово-кредитных институтов (пенсионные фонды, страховые компании, взаимные фонды, ссудосберегательные ассоциации и т. п.) в стране на волне перестройки могло появиться гораздо больше. Многих способных и предприимчивых людей останавливала историческая память о том, чем закончилась новая экономическая политика – НЭП: самых успешных нэпманов и членов их семей в 1927 г. целыми эшелонами отправляли в сибирскую ссылку.

Бытовало мнение о двух вариантах развития событий. Первый, жесткий: дадут разбогатеть, а потом все чохом конфискуют и сошлют, «куда Макар телят не гонял». Второй, щадящий: много зарабатывать не дадут, но лучше быть самому себе хозяином, чем прогибаться перед спесивым начальником или кретином парторгом.

В соответствии с инструктивным письмом Министерства финансов СССР от 14 ноября 1989 года коммерческие банки были обязаны уплачивать государству в виде налога 60 % полученной прибыли[52]. Установлением 60-процентного налога государство нарушило ранее обещанный 2–3-х годичный безналоговый режим работы. Председатель правления коммерческого банка «Восток» Рафис Кадыров прокомментировал это так:

«Минфин не знает, как залатать свои дыры в финансах, и идет на преступление. Берет везде, где можно и где нельзя. Торопится решить и доложить. Что произойдет со страной после необдуманного решения завтра, его уже не беспокоит. ‹…› Новые банки сегодня фактически не имеют ни одного рубля основных средств. А значит, не имеют средств производства, нормальных зданий, вычислительной техники; они только учатся работать. Вместо того, чтобы помочь им в приобретении самого современного банковского оборудования, предоставить беспроцентные кредитные ресурсы и, таким образом, создать конкурентоспособные на мировом рынке банки, государство умудряется отнимать у них те копейки, которые они с большим трудом заработали и на которые могли бы купить простейшую, но необходимую компьютерную технику. У всех работающих в новых банках реакция на такую политику будет примерно одинаковой. Они снизят прибыли, начнут искать пути, чтобы не платить этот неразумный налог»[53].

По мере того, как деятельность коммерческих банков выходила за рамки обслуживания кооперативной клиентуры и индивидуальных предпринимателей, отношение руководства Госбанка СССР к «эксперименту» становилось все менее благожелательным. Причина конфликта интересов состояла в том, что коммерческие банки, получая кредиты в спецбанках, затем, используя свою коммерческую свободу, пускали эти средства в оборот по более высоким процентным ставкам. Иначе говоря, получали доходы, которые могли бы иметь сами спецбанки, если бы они были свободны в проведении процентной политики.

25 января 1990 г. на Правлении Госбанка СССР был заслушан отчет о результатах комплексных проверок деятельности 30 коммерческих и кооперативных банков. В отчете утверждалось, что коммерческие и кооперативные банки «не стали пока кредитными учреждениями, действительно влияющими на укрепление экономики, денежного обращения и оздоровления финансовой ситуации в стране».

В частности, сообщалось, что кооперативные банки используют кредитные ресурсы не на развитие кооперативов, входящих в союзы, объединения, создавшие эти банки, а, как правило, на иные цели, в том числе – кредитование предприятий и организаций, имеющих расчетные счета в специализированных банках. В целях ограничения деятельности коммерческих банков и взимания ими с заемщиков «рваческих» процентов, контрольно-ревизионный аппарат Госбанка СССР предлагал:

– установить для коммерческих и кооперативных банков предел ставок по кредитам в размере 15 % годовых;

– разрешить руководителям территориальных управлений госбанков СССР повышать размер депонирования в ходе регулирования кредитных ресурсов банковской системы СССР до 15 % привлеченных денежных средств[54].

В середине февраля 1990 года в центральной прессе почти одновременно появилось несколько статей, посвященных взаимоотношениям специализированных и коммерческих банков, их роли в кредитно-финансовой системе страны. Госбанк и Минфин СССР осторожно прорабатывали вопрос о целесообразности перехода с 3-х уровневой банковской системы (Госбанк СССР – спецбанки – коммерческие, в том числе и кооперативные, банки) на двухуровневую, в которой специализированные банки (Внешэкономбанк, Промстройбанк, Агропромбанк, Жилсоцбанк, Сбербанк) будут уравнены в правах и функциях с коммерческими.

После принятия Верховным Советом СССР 6 марта 1990 г. закона «О собственности в СССР» в стране началась ползучая «номенклатурная» приватизация. На основании ст. 16 закона работники аппарата управления соответствующих хозяйствующих органов, переименованных в хозяйственные ассоциации (объединения), становились собственниками «своего вклада» в общем имуществе мифического коллективного субъекта. Такой незамысловатый способ приватизации государственной собственности охватил всю страну. Но больше всего он поразил Россию, на территории которой было сосредоточено наибольшее количество союзных и республиканских органов управления промышленности, строительства, транспорта и торговли.