Денис Шевчук - Мировая экономика Страница 11

Полемология должна избегать политического и юридического подхода, помня о том, что «политика – враг социологии», которую она постоянно пытается подчинить себе, сделать ее своей служанкой – наподобие того, как в средние века это делала теология по отношению к философии. Поэтому полемология фактически не может изучать текущие конфликты, и следовательно, главным для нее является исторический подход.

Основная задача полемологии – объективное и научное изучение войн как социального феномена, который поддается наблюдению так же, как и любой другой социальный феномен и который, в то же время, способен объяснить причины глобальных перемен в общественном развитии на протяжении человеческой истории. При этом она должна преодолеть ряд препятствий методологического характера, связанных с псевдоочевидностью войн; с их кажущейся полной зависимостью от воли людей (в то время как речь должна идти об изменениях в характере и соотношении общественных структур); с юридической иллюзорностью, объясняющей причины войн факторами теологического (божественная воля), метафизического (защита или расширение суверенитета) или антропоморфного (уподобление войн ссорам между индивидами) права. Наконец, полемология должна преодолеть симбиоз сакрализации и политизации войн, связанный с соединением линий Гегеля и Клаузевица.

Каковы же основные черты позитивной методологии этой «новой главы в социологии», как называет в своей книге Г. Бутуль полемологическое направление? Прежде всего он подчеркивает, что полемология располагает для своих целей воистину огромной источниковедческой базой, какая редко имеется в распоряжении других отраслей социологической науки. Поэтому главный вопрос состоит в том, по каким направлениям вести классификацию бесчисленных фактов этого огромного массива документации. Бутуль называет восемь таких направлений: 1) описание материальных фактов по степени их убывающей объективности; 2) описание видов физического поведения, исходя из представлений участников войн об их целях; 3) первый этап объяснения: мнения историков и аналитиков; 4) второй этап объяснения: теологические, метафизические, моралистские и философские взгляды и доктрины; 5) выборка и группирование фактов и их первичная интерпретация; 6) гипотезы относительно объективных функций войны; 7) гипотезы относительно периодичности войн; 8) социальная типология войн – т. е. зависимость основных характеристик войны от типовых черт того или иного общества.

Основываясь на указанной методологии, Г. Бутуль выдвигает и, прибегая к использованию методов математики, биологии, психологии и других наук (включая этномологию), стремится обосновать предлагаемую им классификацию причин военных конфликтов. В качестве таковых, по его мнению, выступают следующие факторы (по степени убывающей общности): 1) нарушение взаимного равновесия между общественными структурами (например, между экономикой и демографией); 2) создающиеся в результате такого нарушения политические конъюнктуры (в полном соответствии с подходом Дюркгейма, они должны рассматриваться «как вещи»); 3) случайные причины и мотивы; 4) агрессивность и воинственные импульсы как психологическая проекция психосоматических состояний социальных групп; 5) враждебность и воинственные комплексы.

Последние рассматриваются как механизмы коллективной психологии, представленные тремя главными комплексами. Вопервых, это «Комплекс Абрахама», в соответствии с которым отцыдетоубийцы подчиняются бессознательному желанию принести своих детей в жертву собственному наслаждению. Во-вторых, это «Комплекс Козла Отпущения»: накапливающиеся, вследствие внутренних трудностей, фрустрации, страхи, раздражения и злобность обращаются против внешнего врага, который не всегда рассматривается как непосредственный виновник, но которому приписываются враждебные намерения. Наконец, это «Дамоклов Комплекс», рассматриваемый как наиболее важный с точки зрения своих социополитических последствий: чувство незащищенности, являясь основой непропорциональных реакций страха, агрессивности и насилия, может в любой момент вызвать неконтролируемые феномены паники и «забегания вперед». В то же время в обществе осознание подобной незащищенности способствует внутреннему сплочению государств, которое впрочем никогда не является прочным.

В исследованиях «полемологов» ощущается очевидное влияние американского модернизма, и в частности факторного подхода к анализу международных отношений. Это означает, что для них свойственны и многие из его недостатков, главным из которых является абсолютизация роли «научных методов» в познании такого сложного социального феномена, каким справедливо считается война. Подобный редукционизм неизбежно сопряжен с фрагментацией изучаемого объекта, что вступает в противоречие с декларированной приверженностью полемологии макросоциологической парадигме. Положенный в основу полемологии жесткий детерминизм, стремление изгнать случайности из числа причин вооруженных конфликтов (см., например: 38), влекут за собой разрушительные последствия в том, что касается провозглашаемых ею исследовательских целей и задач. Во-первых, это вызывает недоверие к ее способностям выработки долговременного прогноза относительно возможностей возникновения войн и их характера. А во-вторых, – ведет к фактическому противопоставлению войны, как динамического состояния общества миру как «состоянию порядка и покоя» (39). Соответственно, полемология противопоставляется «иренологии» (социологии мира). Впрочем, по сути, последняя вообще лишается своего предмета, поскольку «изучать мир можно только изучая войну» (см.: 39, р. 535).

В то же время не следует упускать из виду и теоретических достоинств полемологии, ее вклада в разработку проблематики вооруженных конфликтов, исследование их причин и характера. Главное же для нас в данном случае состоит в том, что возникновение полемологии сыграло значительную роль в становлении, легитимизации и дальнейшем развитии социологии международных отношений, которая нашла свое непосредственное, либо опосредованное отражение в работах таких авторов, как Ж. – Б. Дюрозель и Р. Боск, П. Асснер и П. – М. Галлуа, Ш. Зоргбиб и Ф. МороДефарг, Ж. Унцингер и М. Мерль, А. Самюэль, Б. Бади и М. – К. Смуц и др., к которым мы будем обращаться в последующих главах.

Глава II

ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Иногда приходится встречаться с мнением, согласно которому разграничение предмета и объекта науки не имеет существенного значения для осознания и понимания ее особенностей, более того, – что такое разграничение носит схоластический характер и способно лишь отвлечь от действительно важных теоретических проблем. Думается, указанное разграничение все же необходимо.