Егор Гайдар - Гибель империи Страница 13

Неизбежно возникает вопрос: можно ли рассматривать произвольно установленные границы регионов империи как естественные рубежи новых независимых государств? Необходимо ли учитывать волю национальных меньшинств в вопросе о том, в каких государственных образованиях, возникающих на фоне краха империй, они хотят жить? На эти вопросы концепция права наций на самоопределение ответов не дает. Это и понятно. Она была создана не для решения проблем, связанных с крахом полиэтнических империй, а как бомба, которую можно заложить под их основание. Что будет потом на фоне перспектив социалистической революции, ее авторам было не слишком важно. При крахе имперских режимов эти вопросы становятся конкретными, нередко кровавыми.

В основе политической идеологии движений, задача которых – обретение национальной независимости, разрушение империи, нередко лежит эксплуатация чувств, направленных против ранее доминирующего этноса. Это не та политическая конструкция, при которой можно ждать политкорректности в отношении тех, кто принадлежал к привилегированной нации. Этим во многом объясняется и поддержка идей радикального национализма меньшинствами, ранее представлявшими метрополию, в новых, ставших независимыми странах.

§ 4. Югославская трагедия

В конце XX в. Югославия стала одним из государств, история которого демонстрирует проблемы, связанные с демонтажем территориально интегрированных империй.[78] Она распалась практически одновременно с Советским Союзом. Произошедшее в этой стране важно для понимания развития событий в СССР в конце 1980 – начале 1990-х годов.

Югославия, разумеется, не была великой державой, империей в классическом смысле этого слова. Но некоторые черты государственного устройства страны, начиная с момента ее создания в 1918 г., делают ее похожей на империю. И при династии Карагеоргиевичей, и при коммунистическом правлении это было государство с авторитарным режимом, состоящее из этнически разнородных, но территориально интегрированных частей.

Сама идея создания Югославии как содружества южнославянских народов начала обсуждаться на рубеже 1830-1840-х годов.[79] В конце Первой мировой войны и национальные лидеры южнославянских народов, и руководители государств Антанты пришли к выводу, что обеспечить стабильность на Балканах, предотвратить локальные войны лучше, создав государство, базой которого должна стать Сербская монархия.[80] Хрупкий баланс национальных интересов народов, населявших Югославию, был нарушен в 1929 г. политическими изменениями, ограничивавшими права несербских народов, трансформировавшими страну в сербскую микроимперию.[81]

После Второй мировой войны Югославия восстанавливается. У власти относительно мягкий авторитарный коммунистический режим с необычной конструкцией. Сербы – самый многочисленный этнос в стране. Столица страны там же, где и столица Сербии. Отсюда неизбежное доминирование сербов в органах власти, армии. При этом на протяжении десятилетий глава страны – хорват, понимающий необходимость борьбы с сербским национализмом для сохранения стабильности в полиэтнической стране. Он закрепляет это в Конституции, понимая, что от реальности федеративного устройства зависит сохранение государственного единства.

Политика И. Тито была направлена на минимизацию рисков, связанных с попытками трансформации Югославии в сербскую империю. Чтобы подобного рода конструкция была устойчивой, необходимы были авторитет и воля лидера, способного противостоять Гитлеру в 1941–1945 гг. и Сталину в 1948–1953 гг. После смерти Тито Югославия постепенно погружается в экономический и политический кризис.

Один из проницательных исследователей югославского кризиса С. Вудвард писала: «Югославское общество держалось не благодаря харизме Тито, политической диктатуре или подавлению национальных чувств, а на основе комплексного баланса международных интересов и развернутой системы прав и пересекающихся суверенитетов. Национальная идентичность не только не подавлялась, она была институционализирована в федеральные системы, гарантировавшие республикам права, близкие к правам суверенных государств, и благодаря многочисленным правам национального самоопределения для индивидов».[82] Это правда, но не вся. Такая система могла действовать только в условиях жесткого контроля над любым проявлением политического инакомыслия. Кризис легитимности авторитарного режима делал сохранение этой конструкции нереальным.

Как только исчез стержень, суть которого – готовность центральной власти применять любой объем насилия, необходимого, чтобы сохранить власть, территориальную целостность государства, Югославия становится неуправляемой. Те установления, которые могли действовать при сильной авторитарной власти, в том числе формально провозглашенное, но при И. Тито фактически не действовавшее право вето республик и автономных краев на решения, принимаемые федеральными правительствами, в условиях ослабевающей власти оказываются непригодными для управления страной.

На внутренние проблемы накладываются внешние. Важнейшим элементом сохранения стабильности Югославии в том виде, в котором она сформировалась после 1945 г., было ее положение как государства, контроль над которым по Ялтинским соглашениям не гарантирован ни Советскому Союзу, ни Западу. И. Тито умело использовал связанные с этим преимущества. После восстановления отношений между Москвой и Белградом, прерванных в ходе конфликта конца 1940 – начала 1950-х годов, доступ к советскому и восточноевропейскому рынку, клиринговые соглашения со странами СЭВ способствовали росту югославской экономики. Условия, на которых Югославия могла привлекать западные кредиты, в то время были благоприятными. Страна имела возможность использовать предоставляемые под низкие проценты займы Международного валютного фонда и Мирового банка. Если перевести ориентиры внешней политики Югославии этого времени на простой язык, они описывались старой русской пословицей «Ласковый теленок двух маток сосет».

Концепция национальной обороны Югославии с конца 1940-х годов базируется на использовании противостояния двух военно-политических блоков в Европе для обеспечения безопасности страны. Югославское руководство понимало, что при нападении сил НАТО или Варшавского блока на ее территорию выиграть войну нельзя. Однако можно, организовав базу партизанского сопротивления, создать проблемы нападающей стороне и опереться на поддержку противостоящего блока. Отсюда ставка на военную подготовку резервистов, на концепцию вооруженного народа как основу национальной обороны, сыгравшую впоследствии немалую роль в развертывании югославского кризиса.