Сергей ГОРОДНИКОВ - КЛАССЫ И СОСЛОВИЯ, СОСЛОВНО-КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО Страница 14

В таких обстоятельствах наиболее сильная общественно-государственная власть, в конечном итоге, захватывала всю пригодную для поливного земледелия территорию, заселяя земли либо быстро увеличивающимися в численности собственными племенами, либо этнически или расово родственными племенами, которые готовы были признать её, как свою собственную.

Почему же именно земледелие позволило совершить качественный прорыв в становлении многолюдных и богатых государств, могучих цивилизаций, где скапливались большие поселения людей, собирались основные средства жизнеобеспечения человечества того времени? Ведь пастбищное кочевое скотоводство и охота оставались всё равно гораздо более производительными при значительно меньших трудозатратах, чем земледелие?

Потому что благодаря поливному земледелию оказалось возможным получать избыток средств жизнеобеспечения с относительно небольших участков земли, что позволило многократно увеличить осёдлую скученность родоплеменного общества. А эта осёдлая скученность в свою очередь подтолкнула становление общественно-государственной власти и расширение городских поселений, где происходило дальнейшее разделение труда и выделение ремесленного труда, в котором производительность уже стала значительно большей, чем в скотоводстве. Обмен же орудий труда и товаров, который происходил в городах, позволял перемещать избыточные средства жизнеобеспечения кочевников и охотников: шкуры, скот и прочее – в городские поселения.

Городские поселения начинали восприниматься кочевыми племенами и соседними осёдлыми родоплеменными сообществами в качестве мест накопления средств жизнеобеспечения, которые им хотелось естественным правом разграбить, превратить в свою добычу. Поэтому города строились на самых труднодоступных местах и(или) укреплялись стенами из подручных, по необходимости обработанных материалов, а ремесленное производство поощрялось разрабатывать новое оружие, обеспечивать военное прасословие государственной власти наиболее совершенными средствами убийства и защиты от чужого оружия. Новый образ жизни, в котором ускоренно разнообразилось разделение труда при углублении особенностей каждого вида деятельности, упорядочивал язык военного общения, всеобщие речь и поведение, создавая совершенно новую среду обитания, в которой появлялись неизвестные прежде интересы. В частности, в городах начали строиться относительно большие дома и соответственно этническим вкусам украшаться и устраиваться культовые сооружения, что в свою очередь повышало ценность земельной собственности, зарождая и превращая в новую традицию особое духовное переживание привязанности именно к данному месту земли – связанный с идеей государства культурно-этнический патриотизм.

Многократное увеличение числа подвластных племен и общей численности населения вызывало серьёзные изменения в самой сути общественно-государственной власти. Она всё основательнее опиралась на военные и жреческие прасословия и вырывалась из зависимости от общественных настроений каждого конкретного племени, превращалась в самодовлеющую государственную власть с наследственным родовым правлением, от деятельности которой полностью зависело управление земледельческими производственными отношениями на всей территории государства. Устойчивость такой власти обеспечивалась сакрализацией царского рода, созданием мифов его божественного, то есть не подотчётного родоплеменным общественным отношениям происхождения. При этом и господствующие прасословия воинов и жрецов выделялись в замкнутые касты, которые стремились стать полностью не подотчётными родоплеменной общественной власти.

Таким образом, поливное земледелие оказывалось невозможным без резкого усиления прасословного разделения обязанностей и превращения такого разделения обязанностей в новый вид организации власти – в деспотическое кастовое этнократическое государство. Деспотическая государственная власть создавала наилучшие условия для наивысшей эксплуатации земельной собственности, для поливного земледелия, осуществляемого благодаря предельно иерархическому прасословному управлению, преобразующемуся в кастовое управление.

Дальнейшему развитию прасословного разделения труда способствовало то обстоятельство, что родовые общины земледельцев накапливали навыки добычи средств жизнеобеспечения посредством наилучшей обработки земли, становились наследственным производящим и кормящим прасословием, основным добытчиком продуктов существования для общества. А военное и жреческое прасословия, по мере вытеснения поливным земледелием пастбищного скотоводства и возможностей для охоты, становились зависящими в своём биологическом выживании главным образом от того, что производили земледельцы и ремесленники. Становящийся кровным интерес закрепления за собой основных прав в управлении общественной собственностью подталкивал господствующие касты к сосредоточению в своих руках значительной доли этой собственности, к превращению части труда земледельцев и рабов в сокровища и дворцы, в богато отделанные дома, что наглядно увеличивало их совокупную собственность.

Разделение обязанностей из способа осуществления наиболее действенной добычи средств жизнеобеспечения для выживания и размножения всего родоплеменного общества превратилось в причину того, что интересы воинского и жреческого прасословий стали обособляться от родоплеменного общества. Воинское и жреческое прасословия оказывались заинтересованными в изъятии значительной части общественных средств жизнеобеспечения из пользования всем родоплеменным обществом, обмене их на сокровища и средства укрепления собственной, надобщественной власти, власти особых прав и привилегий, власти кастовой.

Для обслуживания сокровищ и дворцов понадобились слуги и рабы, которые изымались из родоплеменной общественной собственности. Потребовалось так же изъятие из родоплеменной общественной собственности средств для усложнения и упрочения роли жрецов, как посредников и примирителей новых интересов государственной власти, создателей мифов освящения нового порядка государственных отношений. У них тоже материально укреплялись традиции кастовых интересов, обособленных от родоплеменных общественных интересов. Частично это выражалось в крупном храмовом строительстве и украшении храмовых сооружений, в создании особых культовых городов.

Когда гнёт высших каст при изъятии части средств жизнеобеспечения и труда земледельческих общин переходил грань их бессознательных родоплеменных представлений о справедливости и общности интересов, в земледельческих общинах происходило нарастающее самовозбуждение родоплеменного бессознательного умозрения, которое возбуждало инстинкты борьбы за родовое и родоплеменное выживание. Высшие касты начинали бессознательно восприниматься, как враги земледельческих общин, и наступал общегосударственный кризис, земледельцы восставали. Однако разделённые бессознательными родоплеменными отношениями земледельцы не могли сами создать общую общественную власть, как власть государственную, и при свержении и частичном истреблении ими высших каст происходил распад государственной власти, следствием которого становилась Смута. Во времена Смут разрушались не только государственные отношения, но и те связи, которые обеспечивали разделение труда и упорядоченность перераспределение средств жизнеобеспечения. Грабежи и насилия подрывали земледелие, наступал голод, хаос, и как следствие, происходило вымирание не обеспеченной средствами жизнеобеспечения части населения. Бессознательные инстинкты родоплеменного выживания побуждали видеть спасение только в восстановлении традиционных государственных отношений. Однако такое восстановление государственных отношений совершалось единственно при выделении из оставшихся представителей высших каст тех, кто своим этническим архетипическим поведением вызывал бессознательное доверие представителей земледельческих общин и действовал под влиянием намерений восстановить бессознательную связь с ними посредством восстановления бессознательных представлений о справедливости распределения средств жизнеобеспечения, об общественной этике и морали. При этом кастовые государственные отношения превращались в этнические кастовые общественные отношения, а государственная власть приобретала черты общественно-государственной власти кастового общества с возрастающим значением касты жрецов.