Ольга Новикова - Актуальные проблемы Европы №3 / 2012 Страница 14

Девятого марта ДКО было распущено в судебном порядке. В том же месяце начался бурный процесс образования новых партий и регистрации тех, что ранее действовали нелегально. С 15 марта функции временной законодательной ветви власти, заменившей собой распущенный двухпалатный парламент, взяла на себя Высшая инстанция по реализации целей революции, политической реформе и демократическому транзиту. Неофициально ее называли кратко: «Высшая инстанция». Ее предшественниками были Комитет по защите революции и Высшая комиссия по политической реформе – группа из 15 юристов во главе с профессором права Йазом Бен Ашуром, которая разрабатывала предложения по модификации Конституции (до того, как было принято решение избрать Национальное учредительное собрание и поручить ему вотирование новой Конституции).

Руководитель Высшей инстанции Йаз Бен Ашур – выходец из старинной богословской семьи, патриархом которой на протяжении большей части минувшего века был Тахар Бен Ашур (1877–1973), сложивший полномочия шейха-ректора аз-Зейтуны в 1960 г., но до конца своей жизни остававшийся главным религиозным авторитетом страны. К этому времени многие молодые члены семейства Бен Ашур предались изучению светских наук, а некоторые тяготели к левым политическим взглядам.

То и другое относится к Сане Бен Ашур – сестре Йаза Бен Ашура. Она видный юрист и общественный деятель: возглавляла Ассоциацию тунисских женщин-демократок (АТЖД) до IX съезда, состоявшегося 3–5 июня 2011 г., на котором в порядке ротации была избрана новым председателем этой организации. Сам Йаз Бен Ашур – один из наиболее известных в стране знатоков мусульманского права, автор многочисленных трудов на эту и смежные темы. Был членом Конституционного совета, но вышел из него в 1992 г. и, осудив в 2002 г. поправки к Основному закону, позволившие Бен Али вновь баллотироваться через два года на высший государственный пост, перешел в открытую оппозицию к режиму. Этот шаг Йаза Бен Ашура сделал его фигурой чрезвычайно популярной в среде либерально настроенной публики и неугодной властям. Недаром он был отправлен на пенсию в 2005 г. сразу по достижении 60-летнего возраста. Это в тунисских вузах – общее правило, но обычно для маститых ученых делают исключение.

Здесь очевидно различие между Тунисом с его традицией гражданского управления, заложенной Хабибом Бургибой, и Египтом, где роль «высшей инстанции», или «коллективного президента», узурпировал в феврале 2011 г. Высший совет военного командования во главе с министром обороны, фельдмаршалом Мухаммедом Хусейном Тантауи. Чем‐то этот орган напоминает Совет руководства революцией (СРР), созданный в Египте после военного переворота 1952 г. Многие предсказывали, и не ошиблись, что рано или поздно армия АРЕ, хотя и численно сокращенная при президентах Садате и Мубараке, «скажет свое слово». Подобные предсказания в отношении Туниса не оправдались.

В состав Высшей инстанции, который постепенно расширялся, превысив 150 человек, вошли представители регионов, 12 политических партий, ВТСТ и ряда НПО, родители «шахидов революции», в том числе мать Мухаммеда Буазизи, и отдельные авторитетные лица. Это известные в стране ученые, профессора и доценты, например Абд аль-Азиз Шарфи.

Все декреты-законы и. о. президента проходили через предварительное рассмотрение Высшей инстанции, которая подготовила закон о выборах в Национальное учредительное собрание. Основанный на пропорциональной избирательной системе, он содержал положение, позволявшее даже малым партиям провести своих представителей в это собрание, а также пункт, согласно которому в списках кандидатов 50 % должны составлять женщины. Вместе с тем закон лишал пассивного избирательного права ведущих партийно-правительственных деятелей последних десяти предреволюционных лет и лиц, которые выступили официальными инициаторами плана переизбрания Бен Али в 2014 г.

По настоянию той же инстанции выборы в Учредительное собрание, первоначально назначенные на 24 июля 2011 г., были перенесены на октябрь. Данное решение мотивировалось тем, что составление уточненных списков избирателей требует довольно продолжительной работы. Однако его скрытая идея, которую нетрудно было угадать, заключалась в том, чтобы, во-первых, дать возможность светским партиям развернуть свою агитацию и, во-вторых, переждать время, когда симпатии весомой части потенциального электората качнулись в сторону исламистов. Они не были ни зачинателями, ни активными участниками «Революции 14 января», но постфактум стали набиваться в ее попутчики.

То обстоятельство, что в Тунис вернулся Рашид аль-Ганнуши, изменило здесь расклад политических сил. Едва сойдя с трапа самолета 30 января, он заявил, что идеалом руководимой им «Ан-Нахды» служит турецкая Партия справедливости и развития (ПСР)38, по стопам которой намерены следовать умеренные тунисские исламисты, и что сам он не метит в президенты. Мол, надо уступать место молодым. Но затем этот 70-летний деятель обнаружил завидную энергию. Появлялся на телеэкранах то смиренно молящимся в мечети, то во время беседы с журналистами на его собственной квартире, обставленной с безвкусным шиком – под стать дворцу какого-нибудь эмира или шейха страны Персидского залива. Легализованная 1 марта под названием Движение «Ан-Нахда», его партия открыла штаб-квартиру в престижном «европейском» квартале колониальной застройки, где заняла роскошный особняк, а 6 июня провела многолюдный митинг, приуроченный к 30-й годовщине основания ДИН, который состоялся в зале еще более престижного микрорайона, сравнительно недавно возведенного на берегу Тунисского озера (лагуны).

И это было не единственное мероприятие, посвященное юбилейной дате. Одно из них прошло в Муниципальном театре столицы, где в позолоченной президентской ложе восседали Рашид аль-Ганнуши и его бывший сподвижник Абд аль-Фаттах Муру – соучредитель Исламской группы, а затем генеральный секретарь «Ан-Нахды». В феврале 1991 г. он заморозил свое членство в ней (подробнее см. выше), а потом 20 лет мирно занимался адвокатской практикой, объявив, что навсегда отошел от политики, но, как видно, пересмотрел это решение. Правда, его обновленный союз с аль-Ганнуши был мимолетным: через неделю после юбилейных торжеств Муру заявил, что не нашел себе достойного места в руководстве «Ан-Нахды» и выбрал позицию независимого исламиста [Аш-Шурук… 2011].

По экспертным оценкам, сделанным в начале лета, большинство тунисцев, даже настроенных прийти к избирательным урнам, были далеки от решения, какой партии они отдадут предпочтение. При этом высказывалось мнение, что движение «Ан-Нахда» может собрать от 15 до 30 % голосов и что в любом случае оно составит вместе со своими союзниками – депутатами от других мелких, но идейно близких к нему партий – крупную фракцию в Национальном учредительном собрании. Тем более что по тактическим соображениям на мельницу «ан-Нахды» лили воду некоторые светские партии. В частности, это относится к партии Конгресс за республику, основанной в 2001 г. правозащитником Монсефом Марзуки, который был вынужден эмигрировать и последние годы провел в Париже, где работал неврологом. В этой малочисленной партии, действовавшей скорее во Франции, чем в Тунисе, сотрудничали деятели самой пестрой политической палитры: ультралевые и бывшие члены ДДС, «разочаровавшиеся» исламисты и поборники арабского национализма. Вернувшись в Тунис 18 января 2011 г., Марзуки сразу заявил о себе как о будущем президенте, но встречен был холодно. Толпа на площади Касбы его освистала и чуть не побила. Следом он, почти не известный тем, кто не посещал сайт www.moncefmarzouki.net, стал сателлитом «Ан-Нахды».

С середины июня тунисское лето вошло в свои права: прохладная погода, ветры и грозы уступили место изнуряющей жаре. Тем не менее под зонтами выставленных на улицу столиков кафе вдоль авеню Хабиба Бургибы с утра до позднего вечера было полно людей. Судя по обрывкам разговоров, которые невольно можно было услышать, эти люди обсуждали как житейские дела, так и развитие политической ситуации в стране.

Одним из острых вопросов, являвшихся предметом обсуждения в подобных разговорах, равно как и в местной печати, был вопрос о том, какую позицию по отношению к исламистам займет новая Тунисская партия труда – дочерняя организация ВТСТ, от которого к этому времени в очередной раз откололись два конкурирующих профцентра39.

Дело в том, что на пике революционных событий базовые структуры ВТСТ почти сразу и почти везде поддержали массовые народные выступления, а верхушке пришлось «тянуться за базой». Позже, пытаясь смыть с себя пятно прислужников павшего режима, профбоссы призывали к продолжению забастовок, усугублявших экономический хаос, не добавляя ни миллима40 к заработной плате трудящихся. Наконец, по нашим сведениям из надежных источников, именно бонзы ВТСТ «свалили» правительство Мухаммеда аль-Ганнуши, подстроив обе демонстрации на площади Касбы, причем вторая из них, февральская, прошла не без помощи исламистов. Особо подозрительным выглядело то, что на митинге движения «Ан-Нахда», состоявшемся в апреле в Сфаксе, фигурировал генеральный секретарь местного отделения ВТСТ Мухаммед Шаабан, который уже 30 лет занимал этот пост и явно надеялся удержаться в своем удобном кресле.