Константин Сонин - Sonin.ru - Уроки экономики Страница 15

Или вот другой пример, не менее важный. Кто-то что-то продает и хочет выручить за свой товар побольше. Здесь цель организатора — сделать так, чтобы товар сменил владельца, а первоначальный хозяин получил за это как можно больше денег. Неизвестные создателю механизма обстоятельства — кто из потенциальных покупателей и сколько готов заплатить. Они-то постараются скрыть свои истинные желания, ведь с того, кто очень хочет купить товар, можно взять больше денег! Процесс продажи можно организовать по-разному: назначить цену и продать товар первому, кто согласится ее заплатить, вести с каждым потенциальным покупателем длинные переговоры, или провести торги. При продаже антиквариата аукцион — самая распространенная практика. А при первоначальном размещении акций (Initial Public Offering — IPO) крупных компаний обычно используется другой механизм, включающий длительные переговоры с отдельными крупными покупателями. Впрочем, всякое бывает: при IPO интернет-компании Google был проведен как раз аукцион. Практика дает тысячи конкретных случаев, зачастую требующих разных теоретических соображений.

Или еще пример. Снова требуется что-то продать, но на этот раз нужно добиться, чтобы объект продажи достался самому эффективному собственнику. Если речь идет о приватизируемом предприятии или лицензии на мобильную связь, то эффективный собственник — это тот, кто может извлечь из этого актива максимум прибыли. Простой аукцион может и не сработать: вовсе не обязательно у самого эффективного собственника окажется больше всего денег. Снова нужно разбирать разные случаи.

В 1992 году всем экономистам в мире хотелось помочь России и другим бывшим соцстранам выбраться из экономической трясины, в которую их завело центральное планирование. Маскин предложил такое элегантное теоретическое решение проблемы. Если у участников аукциона ограничен бюджет, то есть они в принципе готовы были бы отдать за продающийся объект больше денег, чем у них есть (если нет развитого кредитного рынка, эта ситуация совсем не удивительна), то наиболее эффективный аукцион — тот, в котором платят все участники, а объект получает заплативший самую большую сумму. То есть со всеми ставками, поданными в конвертах, участникам придется расстаться, независимо от исхода торгов. Соображение простое: из всех форматов аукциона в этом будут самые низкие отдельные ставки — и, значит, самая низкая ставка победителя. Иными словами, именно этот формат минимизирует шансы столкнуться с ситуацией, в которой тот, кто ценит актив выше всего, упрется в нехватку денег.

Сейчас невозможно себе представить крупные торги, которые проводятся без учета теории аукционов. Но когда Роджер Майерсон опубликовал в 1981 году свою первую статью про оптимальные аукционы, которая как волшебной палочкой преобразила экономическую теорию, казалось, что это какая-то абстрактная ерунда. Ему представлялось, что полезно взглянуть на аукционы через призму теории стимулов, созданной Леонидом Гурвицем. В конце концов, с какой основной трудностью сталкивается разработчик оптимальных правил аукциона? Надо написать правила аукциона так, чтобы его участники были вынуждены показать, кто из них больше «ценит ребенка».

А 50 лет назад Гурвиц начинал с экзотического по нынешним временам научного вопроса. В середине прошлого века социализм не казался безнадежной доктриной даже экономистам. Гурвиц задумался над такой проблемой: как получить в плановом хозяйстве отдачу от каждого по способностям (принцип социалистического распределения), если мы этих способностей не знаем. Как организовать систему стимулов так, чтобы разные способности проявлялись и, соответственно, вознаграждались по-разному? Этим вопросом задавались сразу несколько будущих нобелевских лауреатов. И Пол Самуэльсон, который предположил, что в ситуации, когда речь идет об общественном благе, всем будет выгодно скрывать свои собственные предпочтения об уровне производства этого общественного блага — конечно, каждому хотелось бы, чтобы подъезд был чистым, но, если сказать правду о том, насколько это важно для тебя, придется и платить больше! И Фридрих фон Хайек, который утверждал, возражая в тот момент большинству экономистов, что социализм обречен на поражение в экономическом соревновании: в отсутствие свободного рынка информация, которой по крупицам обладают миллионы экономических субъектов, не будет агрегироваться и использоваться. Гурвиц придал интуитивным (и правильным) соображениям Хайека точное звучание, дав теории механизмов современный язык и понятийный аппарат.

Глава 2

ЭКОНОМИКА КОНФЛИКТА

В сюжете «Аватара» — чудесного и революционного во многих отношениях фильма — есть определенно нечто разочаровывающее. Как будто бы ничего не могло пойти по-другому. Как будто бы единственное преимущество «ученых» над «коммерсантами» и «военными» состоит в том, что ученые умеют налаживать контакты лучше первых и дерутся изобретательнее вторых. В фильме они стреляют, управляют боевыми машинами и машут кулаками лучше военных. А разве в этом преимущество ученых? Разве они не понимают чего-то, что позволяет во многих случаях обходиться без драк?

Со времен пионерских работ Нэша, Шепли и Шеллинга экономисты и политологи знают, как сложно поддерживать взаимовыгодный мир, — и все же иногда это возможно. Экономика конфликта — раздел экономической науки, который занимается теорией и практикой войн (торговых и самых настоящих), патентных споров, судебных тяжб, изматывающих переговоров. Природа конфликта очень многогранна. Преимущество экономистов при его изучении состоит в том, что формальные модели позволяют сосредоточиться на том, как влияют на развитие ситуации самые важные параметры, и строить теории, объясняющие не причины и развитие одной конкретной войны или торгового спора, а структурные особенности всех аналогичных конфликтов.

Вот пример одной теории. Когда речь идет об агрессоре, у которого есть военное преимущество, и жертве, военные возможности которой ограниченны, разве война неизбежна? У нас с Михаилом Шварцем — экономистом из исследовательского отдела компании Yahoo! — есть теоретическая работа, в которой мы конструируем поддержание мира с помощью постоянных трансфертов от жертвы к агрессору15. Во многих случаях одноразовая передача ресурса, денег или территории не приведет к миру — жертва может знать, что, как только ресурс будет получен, агрессор, ставший еще сильнее, придет за новой данью. А постоянный поток трансфертов создает правильные стимулы для поддержания мира для обеих сторон: слабая сторона платит, чтобы на нее не нападали, сильная сторона не требует больше, чтобы слабой не стало невыгодно платить.