Уильям Джевонс - Деньги и механизм обмена Страница 15

Ценность содержащегося в монете металла называется обыкновенно внутренней ценностью монеты; но это слово «внутренний» легко может ввести в заблуждение насчет понятия «ценность» вообще, которая, на самом деле, не внутреннее, существующее само по себе свойство, а только случайное, внешнее отношение. Для устранения двусмысленности мы будем употреблять выражение «металлическая ценность», отличая ее от установленной обычаем или законом номинальной ценности, по которой монета обращается фактически или по постановлению закона. Металлическая ценность монеты может упасть ниже ее номинальной ценности вследствие уменьшения или веса ее, или содержания в ней чистого металла. В английских серебряных монетах содержится серебра 92,58 процента. Серебряные монеты, имевшие полный, соответствующий их номинальной ценности (в теории, по крайней мере) вес, были в 1816 году уменьшены на 6 процентов всего своего веса, следовательно, и количество чистого металла, при не изменившейся пробе, уменьшилось; поэтому они в сущности сделались денежными знаками и таковыми остались. Напротив, во Франции и других примкнувших к монетной конференции 1865 года странах мелкие серебряные монеты — полуфранки, франки и двухфранковики были обращены в денежные знаки тем, что содержание чистого металла было низведено с 910 до 835 частей на 1000 частей монетного металла. Безразлично, каким из этих способов происходит уменьшение металлической ценности; впрочем, английский способ, если только монеты становятся не слишком малы, имеет то преимущество, что вес может узнать всякий, тогда как содержание чистого металла могут, кроме профессиональных пробиреров, определить немногие. Едва ли нужно упоминать, что монеты, циркулирующие в одной стране как законный денежный знак, должны приниматься в другой стране лишь по их металлической ценности.

Деньги различаются, далее, смотря по тому, служат ли они законным платежным средством или нет, другими словами, имеют они принудительный курс или нет. Законными платежными средствами называют такие деньги, которые кредитор обязан принять в уплату долга, выраженного в денежной системе данной страны. Всякий законодатель стремится к устранению неопределенности в исполнении договоров, вследствие чего законы о монетах определяют в точности, что должно считаться со стороны должника законной уплатой денежного долга. Если должник предлагает своему кредитору уплатить ему долг законным платежным средством, а тот отказывается принять, то кредитор потом может, конечно, требовать уплаты долга или обратиться в суд, но зато на него падают судебные издержки.

Многие социальные явления не могут быть поняты, если не принять во внимание силы привычки и обычая. Это особенно имеет место в учении о деньгах. Могущественные монархи нередко пытались пустить в обращение новые монеты и изъять старые, но никакие законы и наказания ничего не могли поделать против коренящегося в собственном интересе и привычке народного инстинкта. Многие трудности, встречающиеся при объяснении отдельных явлений денежного оборота, рассеиваются при ближайшем рассмотрении характера лиц, употребляющих деньги, и мотивов, в силу которых они их удерживают или бросают. Прежде всего нужно заметить, что масса публики, употребляющей монеты, не обладает ни теоретическим, ни каким-либо другим знакомством с природой денег, и всякий держится обычной, исконной оценки циркулирующей монеты. Публика спрашивает только, принималась ли уже та или другая монета другими или нет. Так, например, жители отдаленных частей Норвегии все еще предпочитают старый бумажный талер новым красивым золотым монетам в 20 крон, потому что масса не имеет возможности познакомиться с металлической или хотя бы законной ценностью новой монеты. Лишь немногие имеют весы, необходимые для взвешивания монеты, а содержание чистого металла может определить только профессиональный пробирный мастер или химик. Путешественнику, привезшему новые золотые монеты в страну, где никто ее не знает, нередко приходится терпеть большие убытки. Когда английские бронзовые пенсы были еще новинкой, я случайно привез несколько монет в Уэльс и там их не хотели принимать. Вообще, человек обыкновенно принимает монету потому, что она ему знакома, и это явление до того распространено среди некультурных народов, что там считают целесообразным при выпуске новых монет сохранять старый рисунок. Поэтому часто выпускают монеты, помеченные старым годом или снабженные бюстом давно умершего монарха. В настоящее время в Австрии продолжают еще чеканить талеры Марии Терезии и притом с тем же рисунком и годом, с которыми они были выпущены в 1780 году. Происходит это оттого, что талеры очень распространены в некоторых частях Леванта и у многих племен Северной Африки; поэтому английское правительство, предпринимая поход в Абиссинию, изготовило много таких монет, чтобы расплачиваться ими с туземцами. По этой же причине мексиканские доллары, весьма распространенные на Востоке, циркулируют по курсу, несколько превышающему их металлическую ценность. Влиянием привычки и невозможностью для простого человека определить истинную ценность монеты объясняется и порча монет, так часто предпринимавшаяся королями: опыт показал, что раз новые монеты имеют тот же внешний вид, что и старые, и на ощупь ничем от них не отличаются, то публика без всяких околичностей принимает испорченные деньги. История монеты всех стран есть, в сущности, ни более, ни менее, как повествование о порче монеты государством и отдельными лицами; лишь изредка встречаются почтенные, но, к сожалению, безуспешные попытки восстановить полный вес монеты. Замечательный пример неоднократных попыток обмануть народ представляют известные римские денарии времен консульства. Фальшивые монетчики распространили среди покоренных германских племен посеребренные монеты, недоброкачественность которых узнавалась, вероятно, посредством надрезывания краев. Когда, вследствие этого, через некоторое время германцы привыкли видеть в обращении настоящие монеты с надрезанными краями, то римское правительство выпустило новые монеты с точно такими же краями. Фальшивые монетчики, однако, не упали духом. Они также начали изготовлять посеребренные монеты с готовыми уже надрезами и довели свое искусство до такой степени, что и самые надрезы имели вид настоящего металла; в музеях немало фальшивых монет этого рода.

Если большая публика не делает различия между монетами, раз только они одинаковы на вид, то менялы, торговцы металлом, банкиры и золотых дел мастера стараются ознакомиться с этим различием с целью извлечь отсюда выгоду; для этого они часто или сами переплавляют монеты в слитки или вывозят их за границу, где также, рано или поздно, переплавляются. Если много монет теряется при кораблекрушениях или другим путем и значительное их количество уходит за границу вместе с путешественниками и эмигрантами, которых не интересует точная металлическая ценность монеты, то гораздо большая часть звонких денег уходит из обращения благодаря таким лицам, которые в точности знают, сколько они выигрывают от переплавления новой тяжеловесной монеты. С этой целью они из большого количества монет выбирают самые тяжелые и отправляют их в плавильный тигель, а старые, стертые монеты они при всяком удобном случае спускают. В Англии такая процедура практикуется в больших размерах и носит название picking, culling и garbling. Это подтверждает тот всеобщий, господствующий в денежном обращении, закон, который Маклеодом был справедливо назван законом или теоремой Грэшема, по имени сэра Томаса Грэшема, который открыл его 300 лет тому назад. Закон этот гласит: хорошие деньги вытесняются плохими, и далее: хорошие деньги не могут вытеснить плохих[2]. На первый взгляд кажется странным, что, хотя выпущены красивые, новые, полновесные монеты, публика тем не менее предпочитает употреблять старые, плохие. Благодаря этому обстоятельству, оказались тщетными многие благожелательные попытки монетных реформ, что причинило значительный ущерб государствам, потерявшим израсходованные на это суммы, и что повергло в немалое смущение государственных людей, незнакомых с основами учения о деньгах. Во всех других случаях собственный интерес побуждает каждого выбирать лучшее и отбрасывать худшее; в денежной же сфере может показаться, будто, напротив, каждый старается удержать худшее и отбросить лучшее. Секрет открывается очень просто. Вообще говоря, публика вовсе не отказывается от лучших монет и безразлично передает из рук в руки как худшие, так и лучшие монеты, потому что она смотрит на них только как на орудие обращения. Но исчезновение хорошей монеты следует приписать вине тех лиц, которые выбирают наиболее тяжелые монеты с целью их переплавления или вывозят их за границу, собирают в виде сокровищ и перерабатывают в изделия и листовое золото. Закон Грэшема вполне опровергает упомянутое выше мнение Г. Спенсера, что изготовление денег должно быть предоставлено частным фабрикантам. Кто хочет купить мебель, книги или платье, от того можно ожидать, что, насколько позволяют ему средства, он выберет вещи наилучшего качества, потому что он хочет их сохранить. Иное дело с деньгами. Деньги выпускают только для обращения. Монеты нужны не для того, чтобы держать их в своем кармане, а для того, чтобы препроводить их дальше в карман соседа; и потому, чем хуже деньги, тем больше собственный выигрыш. Вследствие этого существует естественная склонность к порче металлических денег — склонность, которая может быть устранена только путем постоянного контроля со стороны государства. Из закона Грэшема вытекают две меры предосторожности для установления и сохранения хороших денег. Прежде всего необходимо, чтобы нормальная монета как можно меньше уклонялась от нормального веса, потому что разница идет лишь в пользу того, кто торгует благородными металлами и вывозит их, и побуждает его воспользоваться представляющейся выгодой. Затем необходимо извлекать из обращения те монеты, которые вследствие долгого употребления стерлись и спустились ниже наименьшего законного веса, ибо, в противном случае, они долго будут циркулировать как денежные знаки. Всякая торговая сделка состоит в обмене товаров равной ценности, и потому деньги должны состоять из таких монет, в которых содержится приблизительно одинаковое количество металла, так, чтобы всякий, не исключая торговцев благородными металлами, банкиров и вообще всех торгующих деньгами, безразлично давал или принимал одну монету вместо другой того же рода. Ясно, что этого не может быть с монетами, служащими только денежными знаками, так как курсовая ценность денежного знака превышает его металлическую ценность, и для всякого, кто употребляет их не как орудие обращения, разница эта является прямой потерей. Вес денежного знака, поэтому, не имеет значения лишь до тех пор, пока публика готова его принимать и отклонение его от надлежащего веса не так велико, чтобы побудить фальшивых монетчиков к подделке. Привычка и трудность точного определения ценности представляют в настоящее время две постоянно действующие причины ухудшения монеты. Так, например, соверен по закону должен иметь не меньше 7,984 грамма веса; на практике, однако, платежи производятся и такими соверенами, металлическая ценность которых уклоняется от законной на 2–4 пенса и даже на 6–8 пенсов. Всякая нормальная монета имеет, следовательно, тенденцию спуститься до уровня денежного знака, который может быть извлечен из обращения только государством.