Юрий Курносов - Аналитика как интеллектуальное оружие Страница 16

Для того чтобы избавиться от этой средневековой практики – когда бедные несут непомерное налоговое бремя, а самые богатые не платят практически ничего, недостаточно предлагаемого введения прогрессивной ставки налога на доходы физических лиц (НДФЛ). Надо менять всю нашу «прекрасную» налоговую систему, которую, по словам бывшего директора-распорядителя Международного валютного фонда (МВФ) Мишеля Камдессю, его «специалисты» разработали специально для России. Поэтому, если у нас ещё существует хоть какое-то производство, кроме экспортного, то лишь благодаря мерам по снижению налоговой нагрузки на предприятия. Так, ставка НДС в несколько приёмов была снижена с 28 %, установленных по требованию МВФ, до 18 %, а ставка единого социального налога – с 50 до 26 %. Многие из предусмотренных заокеанскими разработчиками налогов вообще были в разное время отменены. Всё больше критиков появляется и у плоской 13-процентной шкалы НДФЛ, который мы привыкли называть подоходным, она тоже нуждается в корректировке.

Однако «ещё не вечер». Давление МВФ продолжается, и вот вновь вынашиваются планы по увеличению налогового бремени на предприятия, то есть на бедных, которые на них работают. И ничего не делается для повышения налогов на богачей. Государство всё никак не может создать механизмы для эффективного пресечения казнокрадства, осуществляемого путём «возмещения» неуплаченного НДС.

Существует реальное качественное отличие Российского общества от Западного, включая роль денег, механизм принятия решений, характеры рынка (спрос-предложение, национальный менталитет, потребление). У нас фактически нет среднего класса, имеющего практические навыки предпринимательства (человек потребляющий, человек экономический), свободно вкладывающих свои небольшие деньги в акционерные компании и умеющих посредством государства контролировать свои миноритарные интересы в корпорациях. А ведь именно тогда любое общество является устойчивым, когда численность класса предпринимателей и высокооплачиваемых специалистов, занятых в бизнес-секторе, составляет примерно 50 %. В сегодняшней России этот показатель – 17 %, в крупных городах – гораздо выше, в Москве, например, около 44 %. Естественно, средний класс и владельцы-руководители малых и средних предприятий – не одно и то же. Все владельцы и менеджеры указанных предприятий относятся к среднему классу, но не все представители среднего класса являются предпринимателями и менеджерами.

Ставка банковского процента у нас в два-три раза выше, чем на Западе (понятно, что это связано с инфляцией), поэтому введение элементов внешнего финансового контроля (корпоративная культура, прозрачность процедур, IPO) поставит наши предприятия в заведомо проигрышные положения по сравнению с западными, что быстро приведёт нашу экономику к полному контролю со стороны Запада. По моему личному мнению, многие из хорошо известных деятелей последнего времени – М.С. Горбачёв, А.Б. Чубайс, Е.Т. Гайдар, А.В. Козырев, М.Е. Швыдкой – на самом деле не могут быть причислены к элите. Настоящая элита – интеллектуальная, на это указывал ещё Аристотель. Государство должно управляться не просто аристократией, но аристократией разума. Выход один: пока не будет устранена от рычагов власти эта так называемая «элита» и не поставлена по жёсткий контроль, она будет продолжать разносить страну на части, что сейчас и делается. Ещё в 1970 году Дж. Акерлоф, будущий Нобелевский лауреат по экономике (2001), выступил со статьёй [Акерлоф 94], где ясно показано, что нужно делать. Проблемы, связанные с неопределённостью качества и неполнотой информации возникают во многих сферах нашей жизни. Ключевое слово в статье – доверие. Именно от того, насколько удачливо будет общество в восстановлении доверия к системе государственной власти, и будет зависеть конечный исход дела. Со времени осознания этой проблемы человечество выдумало немало способов создавать взаимовыгодные отношения между продавцом и покупателем. Имеется немало положительных примеров из разных стран об оптимальных системах контроля гражданского общества за госструктурами. Но «нет пророка в своём отечестве», это давно известно.

Можно привести такой пример. Наши власти не покупали евро, когда надо было покупать, не покупали дешёвого золота, а спохватились только в 2008 году, когда начался системный мировой кризис, и покупают сейчас золото по 1000 долларов за унцию и дороже [Стариков 09]. А могли бы покупать по 250. Все заверения чиновников, мол, мы являемся островом стабильности, что у страны есть подушки безопасности в виде Стабилизационного фонда, и кризис нам не очень страшен, останутся лишь обещаниями. Не хочу даже обсуждать этот идиотизм – дна нет. Голоса разумных людей, конечно, никто не услышал. Среди тех, кто ещё в 2006 году прогнозировал взлёт цен на золото, впрочем, рассчитывая, что нынешние уровни будут достигнуты лишь к 2016 году, был главный аналитик МДМ-банка М.И. Зак.

Открытая система управления, во-первых, противоречит нашей византийской управленческой традиции (по принципу схватки бульдогов под ковром); во-вторых, общей управленческой культуре. В силу юридической незащищённости личности, труда, капитала, собственности наши капитаны индустрии, как правило, волки-одиночки, харизматичные иррационалисты, чей капитал не столько в финансах и объективном знании управленческих процедур (хотя востребованность знаний о бизнес-администрировании, современном менеджменте растёт), сколько в неформализованном живом знании, неформальных связях, знании нестандартных входов и выходов, то есть знаниях скорее иррационального плана, если их рассматривать с точки зрения западной терминологии. Поэтому, они даже при желании не могут по-другому капитализировать свои управленческие навыки, сделать их прозрачными (общедоступными).

Принято считать, что западные рынки более устойчивы и предсказуемы, и помимо государственного протекционизма, проводимого прямыми и косвенными методами, на них давно, устойчиво и синергетично существует многообразная потребительская культура. Они внутренне открыты, демонополизированы. Но такое положение существует не всегда и не везде. Это, в частности показывают события последнего времени с разрастающимся экономическим кризисом в США и Евросоюзе.

У нас только мощный креатив директора (владельца), подкреплённый волей, может оставить предприятие на плаву, организационно-управленческий капитал стоит недорого. Формальные процедуры вторичны и всегда подчинены стратегическому планированию (в действующем бизнесе). Многоплановые вертикально интегрированные холдинги становятся доминирующей формой организации крупного бизнеса. Естественно, операции внутри них (внутрифирменный учёт, расчёты между филиалами) качественно отличаются от взаимоотношений с внешней средой (с налоговиками, поставщиками, потребителями), приближаясь по своей льготности (эффективности) к деятельности транснациональных корпораций (ТНК).

Западные структуры по ряду очевидных причин уже научились эффективно контролировать подобных многопрофильных спрутов, у нас эти подходы – государственного контроля, аудита эффективности, стратегического аудита и т. д. только начинают развиваться при значительной роли в этих процессах Счётной палаты РФ. Так, в книге [Степашин 08] исследуется роль государственного аудита как одного из инструментов государства и общества в решении сложной оптимизационной задачи – обеспечении модернизационного прорыва в российской экономике с использованием всех позитивных эффектов глобализации и при одновременном сохранении национальной идентичности, государственного суверенитета и конкурентоспособности нашей страны. Анализируя изменение подходов к оценке успешности экономического развития различных стран, автор показывает возрастание значения таких «неэкономических» критериев, как субъективная удовлетворённость людей качеством жизни, экологичность технологий, открытость, ответственность и моральность государственного управления. Приводя факты, предвещающие постепенное вхождение глобализирующегося мира в период нестабильности и кризиса, автор показывает: развитый институт государственного аудита может стать для национальных государств своеобразным страховочным механизмом, способным ограничивать опасные колебания социально-экономической системы.

Существующая в России юридическая практика у нас пока скорее авральная – суды и арбитражи по полной программе наказывают попавшегося (или назначенного) провинившегося, а их всегда хватает, особенно если под контрольные мероприятия попадают банки, таможни, торговые сети, и он вынужден отвечать причём и за всех неназванных. Во избежание подобных провалов, грозящих самому существованию группы фирм, целого крупного бизнеса группа администраторов (исполнительный директорат) часто не посвящает в свои серые управленческие схемы даже акционеров, и, как правило, содержит специальные аналитические и иные группы сопровождения бизнеса, как правило, не предусмотренные в аналогичных западных корпорациях с сопоставимыми оборотами. Их клановая структура, нередко опирающаяся на этническую преступность и имеющая интересы, нередко выходящие за пределы чисто бизнеса, также не имеют аналогов в традиционном западном бизнесе. Свои особенности имеет также бизнес дальневосточных «Тигров», Латинской и Центральной Америки, Индии, исламских стран Ближнего Востока, Италии, Швейцарии, – это преимущественно бизнес семейный. И эти бизнесмены обычно идут до конца в отстаивании своих интересов.