Альфред Маршалл - Принципы экономической науки Страница 2

То, что справедливо считается процентом на "свободный", или "оборотный", капитал или на вновь вкладываемый капитал, в отношении старых инвестиций капитала более правильно трактуется как разновидность ренты, называемая ниже "квазирентой". К тому же не существует четкой разграничительной линии между оборотным капиталом и капиталом, "помещенным" в отдельную отрасль производства, так же как ее нет и между новыми и старыми инвестициями капитала, поскольку каждый из этих видов постепенно превращается один в другой. Таким образом, даже земельная рента видится нам не как изолированная категория, а как основная разновидность длинного ряда явлений, хотя она, разумеется, обладает своими специфическими особенностями, имеющими первостепенное теоретическое и практическое значение.

Далее, несмотря на резкое различие между самим человеком и применяемыми им орудиями, а также на то, что предложение человеческих усилий и лишений и спрос на них обладают своими собственными свойствами, не связанными со свойствами предложения материальных товаров и спроса на них, эти материальные товары в конечном счете сами являются результатом человеческих усилий и лишений. Теория стоимости рабочей силы и теория стоимости вещей, которые рабочая сила производит, неразделимы, они составляют части одного огромного целого; наблюдаемые между ними различия, даже мелкие, по зрелом размышлении оказываются в большинстве случаев лишь различиями не столько по существу, сколько по степени. Точно так же, как в строении птиц и четвероногих, несмотря на громадные различия в анатомии этих живых существ, заложена единая фундаментальная идея, так и общая теория равновесия спроса и предложения представляет собой ту основополагающую идею, которая пронизывает строение всех разнообразных частей центральной проблемы распределения и обмена [В книге "Economics of Industry", опубликованной моей женой и мной в 1879 г., была предпринята попытка охарактеризовать природу этой коренной общности. Изложению теории распределения был пред послан краткий обзор отношений спроса и предложения, затем этот общий принцип последовательно распространялся на изучение заработков работников, процента на капитал и жалованья управляющих. Но этот ход рассуждения оказался недостаточно четким, и по предложению проф. Никольсона в настоящей работе указанный принцип получил более ясное воплощение].

Другое свое применение "принцип непрерывности" находит в употреблении терминов. Всегда существовало искушение классифицировать экономические блага в четко определенные группы, поддающееся краткой и категорической характеристике, удовлетворяющей как стремление исследователей к логической строгости, так и склонность широких кругов к догмам, которые представляются весьма глубокомысленными и вместе с тем легко усваиваются. Однако следование этому искушению, установление жестких искусственных разграничительных линий там, где сама природа их не сделала, очевидно, принесло много вреда. Чем проще и абсолютнее выглядит экономическая доктрина, тем большую путаницу порождают попытки применить ее на практике, коль скоро декларируемые ею разграничительные линии не существуют в реальной жизни. В реальной жизни нет четкого разграничения между вещами, которые являются капиталом и не являются им, которые относятся к насущным жизненным средствам и не относятся к ним, так же как между трудом производительным и непроизводительным.

Представление о непрерывности процесса развития присуще всем новейшим школам экономической мысли, будь то школы, испытывающие на себе воздействие преимущественно биологии, как, например, труды Герберта Спенсера, или истории, как "Философия истории" Гегеля, и этико-исторические исследования, появившиеся в самое последнее время в континентальной Европе и в других местах. Эти два направления больше, чем какие-либо другие, повлияли на содержание идей, выдвинутых в настоящей книге, однако на форме их изложения сказалось прежде всего воздействие математических концепций непрерывности, сформулированных в работе Курно "Математические принципы теории богатства". Курно учил, что при изучении различных аспектов какой-либо экономической проблемы задача заключается не в том, чтобы рассматривать их как последовательно детерминирующие друг друга в цепи причинных связей — А определяет В, В определяет Си.т.д., — а в том, чтобы видеть взаимное воздействие всех их друг на друга. Деятельность природы многосложна, и в конце концов ничего нельзя добиться, считая, что она проста, и пытаясь охарактеризовать ее рядом простейших теорем.

Следуя учению Курно и в меньшей степени фон Тюнена, я стал придавать большое значение тому факту, что наши представления о природе — как о нравственной, так и о материальной ее сферах — относятся не столько к совокупности количеств, сколько к приростам количеств, и что, в частности, спрос на вещь представляет собой постоянную функцию, причем "предельный" [Термин "предельный прирост" я позаимствовал из работы фон Тюнена (Von Thunen. Der isolierte Staat, 1826-1863); он теперь широко применяется немецкими экономистами. Когда появилась теория Джевонса, я принял его термин "конечный", но со временем я убедился, что более правилен термин "предельный"] прирост спроса в условиях устойчивого равновесия уравновешивается соответствующим приростом стоимости производства этой вещи. В этом плане нелегко получить четкую картину непрерывности, не прибегая к помощи математических символов или графиков. Применение последних не требует специальных знаний, и они часто отражают условия экономической жизни более точно и доходчиво, чем математические символы. Вот почему графики используются в сносках на страницах данной книги в качестве дополнительных иллюстраций. Ход рассуждения в книге не связан с ними, и их можно было бы опустить, но, как показывает опыт, графики дают более четкое представление о многих важных положениях, чем можно получить без них. Существует много проблем чистой теории, которые всякий, научившийся применять графики, не станет излагать, пользуясь другими средствами.

Главная цель применения чистой математики в экономических вопросах, очевидно, заключается в том, чтобы с ее помощью исследователь мог быстро, кратко и точно записывать некоторые свои мысли для самого себя и удостовериться в наличии у него достаточных, и только достаточных, оснований для своих выводов (т.е. в том, что количество его уравнений не больше и не меньше, чем количество его неизвестных). Но когда приходится использовать слишком много символов, разбирать их становится трудно всем, кроме самого автора. Правда, гений Курно должен придать новый стимул умственной деятельности всех, кто испытает на себе влияние его трудов, а равные ему по уровню математики в состоянии использовать свое излюбленное оружие, чтобы пробить себе дорогу к самой сути тех труднейших проблем экономической теории, которые до сих пор затрагивались весьма поверхностно. Однако представляется сомнительным, чтобы кто-либо уделял много времени чтению обширных переводов экономических доктрин на язык математики, сделанных не им самим. И все же некоторые образцы такого применения математического языка, какое оказалось в высшей степени полезным для меня самого, приведены в Приложении.