Тим Харфорд - Экономист под прикрытием Страница 20

Изменения на этом не кончаются. Волны расходятся дальше по системе. Они на огромной скорости проносятся по одним отраслям экономики и вызывают медленные, но фундаментальные сейсмические сдвиги в других, таких как образование и высокие технологии. Например, если для производства компьютеров не хватает квалифицированных специалистов, компаниям вроде Dell и Compaq[10] придётся обучить новых людей или повысить зарплаты, чтобы переманить кадры у других производителей, таких как Apple и Gateway. С ростом заработков квалифицированных работников люди увидят, что время и деньги, потраченные на колледж, стоят того. Заинтересованность компаний в производстве более дешёвых или качественных компьютеров даст толчок развитию исследовательских лабораторий и технических вузов. Более высокий спрос на пластмассы поднимет цену на сырьё — сырую нефть — что в свою очередь подтолкнёт тех, кто использует нефть в качестве топлива, к переходу на дешёвые заменители или инвестициям в энергосберегающие технологии. И так далее. Одни последствия будут крошечными, другие — колоссальных масштабов. Одни проявятся тотчас, другие — через десятки лет. Но в правдивом мире — мире совершенных рынков — каждое действие имеет последствия. Каков результат работы множества рынков, работающих в условиях совершенной конкуренции и взаимосвязанных по описанной модели?

Фирмы делают всё, как надо. Всякая компания, которая тратит ресурсы попусту — производит больше, чем нужно, или применяет неподходящую технологию, — покинет рынок. Все товары производятся самым эффективным образом.

Фирмы делают то, что нужно. Цена товара равняется стоимости его изготовления. Цена также отражает условия, на которых потребители выбирают между двумя вариантами. (Две чашки обычного кофе стоят столько же, сколько одна по-датски; что вы предпочтёте?) Цена находится на прямой линии между себестоимостью и предпочтениями потребителей.

Всё делается в нужном количестве. Если выращивается слишком много кофе, производители снижают цены; если слишком мало — цены растут. В обоих случаях ситуация исправляется сама собой. На конкурентном рынке цена равняется издержкам. Ни у кого нет стимулов производить меньше (упускать прибыльные продажи) или больше (выпускать товары, стоимость которых выше, чем кто-либо готов платить). Это правило конкуренции — цена = издержки = ценность для потребителя — обеспечивает эффективность.

Вещи достаются тем, ному следует. Товары покупают только те люди, что готовы платить соответствующую цену. Допустим, я отниму капучино у Акселя и отдам Бобу. В правдивом мире это расточительство. Аксель был готов платить за кофе, а Боб — нет; значит, Аксель ценит кофе больше Боба, и проведённая мной конфискация нерациональна. Заметьте, что я здесь приравниваю понятия «правильно» и «рационально». Мы исследуем это допущение и усомнимся в нём в ближайшее время.

Итак, если нужные вещи производятся как надо, в нужном количестве и попадают к людям, которые ценят их больше других, эффективности расти уже некуда. Другими словами, нет ничего более эффективного и рационального, чем рынок с совершенной конкуренцией. И всё это естественным образом вытекает из истины, заложенной в системе цен: цены — это правдивое отображение затрат фирм, а также правдивое отображение ценности для потребителей.

Поскольку западное общество в очень большой степени полагается на свободные рынки, нам трудно представить, что бывает без них, или сделать шаг назад, чтобы увидеть, насколько глубоко воздействие рынка. Тем не менее во всякой современной демократии есть товары и услуги, которые поставляются вне рыночной системы. И то, как это происходит, показывает нам, каковы сильные и слабые стороны рынка. Подумайте о местной полиции, работа которой оплачивается посредством нерыночной системы налогообложения. У этой системы есть свои достоинства. Взять хотя бы то, что, когда вы вызываете пожарных, никто не спрашивает номер вашей кредитки. Предполагается, что государство должно предоставлять одинаковый уровень защиты и богатым, и бедным, хотя так не всегда бывает на самом деле.

Но у нерыночной системы есть и недостатки. Если полицейский груб или некомпетентен, нет возможности прибегнуть к услугам другой полиции. Если вам кажется, что вас чрезмерно опекают, уменьшить объём защиты не в вашей власти. И точно так же вы не можете заплатить больше, если вам потребуются какие-то дополнительные услуги. Вы можете только давить на местных политиков и надеяться, что они учтут ваши запросы.

Государственное школьное образование — ещё один пример нерыночной услуги. И в Британии, и в США большинство людей посылает детей в школы с государственным финансированием. Однако школы отличаются друг от друга — по атмосфере, академическому уклону. Что самое главное, есть школы хорошие, а есть не очень. Рыночное решение для школ сходно с рыночным решением для продуктов питания: лучшие продукты попадают к тем, кто готов — а также способен — платить за них больше. Но в государственном секторе цены не действуют. Что происходит взамен? Родители объединяются, возмущаются и бунтуют. Они переезжают в район, где школы лучше. В Британии у учеников государственных церковных школ зачастую выше академические результаты. Поэтому даже родители-атеисты каждое воскресенье водят детей в церковь, чтобы получить хорошую рекомендацию от священника и устроить своих чад в такую школу.

Как и в случае с полицией, нерыночная система удачно скрывает тот факт, что бедные не получают образование того же качества, что богатые. Но она опять же страдает от серьёзного недостатка: правдивой информации о ценности, издержках и выгоде нет. Невозможно сказать, какие родители устраивают детей в церковные школы по религиозным мотивам, а какие — из-за качества обучения. Также невозможно узнать, как много были бы готовы заплатить родители за большее число учителей и более качественные учебники. Рыночная система производит достоверную информацию о том, во что обходятся хорошие школы и кто готов за это платить. В нерыночной системе есть трудности с ответами на эти ключевые вопросы.

Люди готовы платить за хорошие школы. Мы видим это хотя бы по тому, что цены на дома в районах, где есть школы с хорошей репутацией, выше. Нерыночная система, отдающая предпочтение местным детям, переправляет деньги, которые родители готовы платить за хорошие школы, в карманы владельцев недвижимости рядом с такими школами. Это едва ли это разумно. В рыночной системе эти деньги просто пошли бы на оплату более качественных школ.