Алан Гринспен - Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы Страница 24

Работа в совете директоров JPMorgan давала прекрасную возможность познакомиться изнутри с международными финансами. Меня, например, удивило то, что банк стабильно демонстрировал прибыль по валютным операциям. Я прекрасно знал, насколько непредсказуемы валютные рынки. вследствие чего прогнозировать курсы основных валют — все равно что прогнозировать результат подбрасывания монеты. В конце концов я не выдержал и напрямую обратился к руководству: «Послушайте, господа, но ведь все исследования утверждают, что постоянно получать прибыль от валютных операций невозможно!»

«Совершенно верно. — сказали мне. — Прибыль приносят нам вовсе не прогнозы. Мы — маркетмейкеры и играем на спреде между ценами продавца и покупателя независимо от движения курсов». Подобно сегодняш-нему интернет-аукциону eBay, банк JPMorgan получал небольшую сумму с каждой сделки, в которой он участвовал в качестве посредника, а таких сделок было огромное количество.

Одним из членов международного консультативного совета JPMorgan был саудовский миллиардер Сулейман Олайян. Этот крупнейший предприниматель. всего на несколько лет старше меня, а 1940-е годы начинал водителем грузовика в АгаЫап-Атпепсап Oil Company (Aramco). Через некоторое время он организовал бизнес по продаже газированной воды буровикам и оказанию других услуг. Затем Олайян расширил свою деятельность, занявшись строительством и производством. Кроме того, он создал первую страховую компанию в аравийском королевстве.

Олайян уже был сказочно богат к тому времени, когда Саудовская Аравия национализировала Aramco и получила контроль над своими нефтяными ресурсами. После образования ОПЕК он стал интересоваться американскими банками. Сулейман приобрел по 1% акций не только JPMorgan, но и Chase Manhattan, Mellon, Bankers Trust и некоторых других крупных банковских структур. Я восхищался им и его женой Мэри, американкой, работавшей в Aramco, когда они познакомились. Олайян стремился к новым знаниям еще сильнее, чем я, и постоянно задавал мне вопросы об особенностях американской экономики

Я никогда не спрашивал у него об этом, но позже мне пришло в голову, что работа в совете директоров JPMorgan позволяла Олайяну лучше отслеживать потоки нефтедолларов. В те дни одним из направлений деятельности американских банков было привлечение депозитов из Саудовской Аравии и других государств ОПЕК и предоставление кредитов в других странах, главным образом в Латинской Америке. Члены ОПЕК не хотели брать на себя риски, связанные с инвестированием доходов. Банки действовали более смело, за что и поплатились в свое время.

Вернувшись в Нью-Йорк после ухода из администрации Форда, я продолжал встречаться с Барбарой Уолтерс, с которой познакомился в 1975 году на танцевальном вечере с чаепитием у вице-президента Нельсона Рокфеллера. Следующей весной я помог ей принять очень сложное и очень важное решение. Барбаре предложили перейти с телеканала NBC. где она 12 лет вела информационную программу Today и приобрела огромную популярность, на канал ABC News и стать первой на телевидении женщиной среди ведущих вечерних выпусков новостей. Чтобы заинтересовать ее. компания ABC предложила рекордный контракт на $1 млн в год. В конечном итоге, как всем теперь известно, Барбара решилась на этот шаг.

Я никогда не испытывал страха перед известными женщинами — одна из них даже стала моей женой. Но нет ничего утомительнее, чем пустые светские мероприятия, которые приходится посещать вместе с блистательной подругой. За годы холостяцкой жизни я не раз убеждался в этом на собственном опыте.

До знакомства с Барбарой традиционная вечеринка в моем понимании сводилась к дружескому ужину в компании экономистов. Барбара же вращалась среди звезд журналистики, спорта, шоу-бизнеса и брала интервью у знаменитостей — от Джуди Гарленд до Мейми Эйзенхауэр, от Ричарда Никсона до Анвара Садата. Да и сама Барбара происходила из семьи, связанной с шоу-бизнесом. Ее отец Лу, бродвейский продюсер, был владельцем модных ночных клубов на Манхэттене и в Майами-Бич. Его заведения под вывеской Latin Quarter были так же известны в 1950-е годы, как Stork Club в 1930-е или. что ближе к нашим дням, Studio 54 в эпоху диско.

За несколько лет романтических отношений и в последующие годы {мы по-прежнему хорошие друзья) я побывал вместе с Барбарой на многих вечеринках, где встречался с людьми, с которыми при других обстоятельствах никогда бы не познакомился. Обычно я уходил с этих мероприятий с чувством, что стол был отличным, а разговор скучным. Уверен, что обо мне думали то же самое. Экономисты редко подходят для роли светских львов.

Несмотря на это, у меня образовался круг замечательных друзей. Свое пятидесятилетие я праздновал дома у Барбары. В числе гостей были те, кого впоследствии я стал считать своими нью-йоркскими друзьями: Генри и Нэнси Киссинджер, Оскар и Аннет де ла Рента, Феликс и Лиз Рогатин, Брук Астор (ее я воспринимал как ребенка, которому исполнилось 75 лет), Джо и Эсте Лаудер, Генри и Луиза Грюнвальд. «Панч» и Кэрол Сульцбергер. а также Дэвид Рокфеллер. Со многими из них я дружу и по сей день, хотя с той поры прошло уже больше 30 лет.

Разумеется, у Барбары было много знакомых и в Голливуде. Пять-шесть раз в год мне приходилось летать по делам в Лос-Анджелес, где я не упускал случая поиграть в гольф в клубе Hillcrest Country Club. В этом заведении едва ли не каждый день собирались за обедом Джек Бенни, Граучо Маркс, Хенни Янгмен и другие комедийные актеры (членом этого клуба был и Рональд Рейган). Я кое-что знал о киноиндустрии, поскольку одним из клиентов Townsend-Greenspan было актерское агентство William Morris Agency. Кроме того, в число моих знакомых входил легендарный продюсер Лью Вассерман. К тому же время от времени я сопровождал Барбару на светские вечеринки в Беверли-Хиллз, где я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Никогда не забуду, как Сью Менгерс подошла ко мне на одной из таких вечеринок, устроенной ею в честь Джека Николсона, и крепко обняла меня. Сью была самым влиятельным кинематографическим агентом в Голливуде и в разное время работала с такими знаменитостями, как Барбара Стрейзанд. Стив Маккуин. Джин Хэкман и Майкл Кейн, «Держу пари, что ты меня не помнишь», — начала она. Затем Сью рассказала, что когда мне было 15, а ей — 13 лет, мы частенько сиживали вместе с другими ребятами из Вашингтон-хайтс на стене, окружающей Риверсайд-парк. «Ты на меня внимания не обращал, а я всегда смотрела на тебя с восхищением», - сказала она. Услышав эти слова, я лишился дара речи, как будто снова стал пятнадцати летним мальчишкой.

Несмотря на эти увлекательные дела, я старался не упускать из виду развитие событий в Вашингтоне. Сам Джимми Картер меня не слишком интересовал — с ним мы встречались пару раз и особого расположения друг к другу не почувствовали. Еще бы, ведь я работал в администрации Форда, а Картер победил его на выборах! Однако, наблюдая за правительством со стороны, я находил немало обнадеживающего. Многое из предпринимаемого нынешней администрацией и конгрессом в точности соответствовало моим представлениям о том, что надо делать.

Самое главное, администрация Картера продолжила дерегулирование экономики, начатое Джерри Фордом. В 1978 году был принят закон об отмене государственного регулирования сферы авиаперевозок, предложенный сенатором Тедди Кеннеди. К слову замечу, что правой рукой Кеннеди в этом проекте был Стивен Брейер, преподаватель юриспруденции Гарвардской школы права, находившийся в длительном отпуске по основному месту работы. Впоследствии Стивен стал членом Верховного суда и моим хорошим другом.

Вслед за авиаперевозками конгресс упразднил государственный контроль в секторе связи и еще ряде отраслей. Дерегулирование оказало продолжительное воздействие не только на экономику, но и на Демократическую партию, способствуя смещению ее политического кредо из сферы сугубо лейбористской в сторону интересов предпринимателей.

Несмотря на значимость происходящих перемен, они не воспринимались как заслуга президента Картера. Причиной был сам президент, вернее, его политический стиль, В отличие от Рейгана, который умел с большой помпой преподносить успешные начинания, Картер выглядел нерешительным и идущим на поводу у обстоятельств. Любое его нововзедение казалось вынужденной мерой, необходимой просто потому, что другого выхода нет.

К тому же ситуация в экономике развивалась не в пользу Картера. Около года его администрация пожинала плоды экономического подъема, начавшегося при президенте Форде. Затем рост замедлился, а инфляция вновь начала расти угрожающими темпами. Это сильно осложняло переговоры о размере заработной платы и принятие инвестиционных решений. Негативные процессы в США сказывались и на мировой экономике, так как многие страны зависели от устойчивости курса доллара, а доллар падал. На протяжении 1978 года инфляция демонстрировала скачкообразный рост — с 6,8% в начале года до 7,4% в июне и 9% в декабре. В январе 1979-го исламские фундаменталисты свергли шаха в Иране, что послужило толчком к развитию второго нефтяного кризиса. Государство взяло под контроль цены на бензин, и летом на автозаправках появились длинные очереди. Экономика начала сползать в очередной кризис, а темпы инфляции вновь стали двузначными и к осени достигли 1 2%.