Сергей ГОРОДНИКОВ - РАСОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ Страница 27

Во второй половине XVII века поиск выхода из общегосударственного мировоззренческого кризиса должен был привести наиболее здравомыслящие круги чиновников и бояр Московской Руси к осмыслению причин столь внушительного экономического, политического и культурного подъёма, который наблюдался в соседней протестантской Европе. То, что подъём этот начался после протестантской Реформации, иначе говоря, после разрыва с католическим мировоззрением, само по себе наводило на мысль, что его причины лежат именно в протестантском миросозерцании. Определённые круги представителей верхов, то есть правящего класса собственников и управленцев Московской Руси, такой вывод неизбежно подталкивал к пересмотру отношения к православному мировоззрению, в известном смысле к протестантской Реформации православного умозрения. А поскольку под такой фактической Реформацией православия не было теологического обоснования, то она приняла более рациональный характер, чем протестантская Реформация в Северной Европе, и в конечном итоге вела к просвещённому атеизму дворянства и аристократии.

Протестантская Реформация католицизма вызревала идеологически и политически в среде третьего сословия, в среде городской буржуазии, а потому уже была понятна и приемлема массам, связанным с городом хозяйственной и прочей деятельностью. В том числе крестьянам, которые после открытия Америки Колумбом и завоза в Центральную и Западную Европу больших объёмов американского золота принуждались феодалами выплачивать повинности в виде денежного оброка, тем самым вовлекались в городские товарно-денежные отношения. В России же протестантская Реформация православия затрагивала умозрение только представителей верхов и государственных чиновников, была вызвана острой государственной необходимостью, непонятной подавляющему большинству народа. Пётр Великий возглавил эту Реформацию и силой навязал её всему правящему классу земельных собственников, чьи права собственности в условиях самодержавия полностью зависели от воли царя. Отсутствие теологического обоснования проводимой им Реформации побуждало Петра Великого брать западноевропейский рационализм в его самом атеистическом проявлении и сверху насаждать на чуждую рационализму православную великорусскую почву.

Неизбежным следствием стало то, что общественное сознание русского народа, каким оно складывалось после Великой Смуты до конца ХVII века, то есть до прихода к власти Петра Великого, – это общественное сознание не восприняло такой Реформации ортодоксального православия, а потому было в конце концов поставлено под строжайший надзор военно-бюрократического аппарата государственной власти. Таким образом, русский народ был отстранён от какого-либо влияния на власть империи, не смог мешать высвобождению северного архетипического мировосприятия среди правящего класса, к чему неизбежно вела протестантская Реформация православного умозрения. Ибо эта Реформация происходила ради поворота страны к ускоренному усвоению достижений протестантской Европы в созидательном развитии, ради собственного промышленного развития, только и дававшего государству возможность выжить. Образ жизни самого Петра Великого был предельно расовым по своей сути, как бы выражал дух северного Архетипа. И то, что Пётр Великий стал культовой личностью Российской империи, указывает на поддержку со стороны влиятельных сил всех его Преобразований, по своей сути призванных пробудить белое расовое начало в среде правящего класса. Вовсе не случайно, что в государственном управлении вследствие такой политики устойчиво уменьшалось представительство тюрских элементов, а в культуре происходил окончательный разрыв с последствиями татаро-монгольского ига.

За ХVIII век пути правящего класса империи, воспитываемого на городском рационализме Западной Европы, с одной стороны, и с другой – народа, созданного Православием, разошлись настолько, что правящий класс стыдился русского народа и допетровской истории страны. Вызревал глубокий духовный раскол между властью и народом, опасный для внутренней устойчивости империи. Подъём русского народного самосознания, спасший государство от нашествия Наполеона I, резко изменил расстановку политических сил. В русской среде правящего класса росли, как недовольство отчуждением от народа, так и интерес к народной истории. Историк Карамзин первым обвинил Петра Великого в том, что его Преобразования уничтожили общественное и культурное развитие русского народа, разрушили взаимопонимание между сословиями, и он был поддержан многими. Сказывалось то, что Преобразования не были теологически обоснованы, а потому оставались непонятными народным массам, не показывали им целей развития государственных общественных отношений в условиях быстрого развития государственного управления. Но метафизического, духовного смысла Преобразований не видело и дворянство, отчего у значительной части его представителей стало накапливаться чувство вины за своё рассудочное мировосприятие, которое вело к индивидуализму и цинизму, к потере смысла существования и служения такому, оторванному от государствообразующего народа имперскому самодержавию.

Царь Николай I, опять же, сверху попытался преодолеть проблему идеологического кризиса власти введением Православия в триаду государственных принципов основополагающего характера. Однако знаменитая триада: Самодержавие, Православие, Народность, – была уступкой северного расового духа ортодоксальному христианству, которая ослабила возможность военно-бюрократической власти влиять на хозяйственное развитие, управлять этим развитием. Крымская война показала, как растущее отставание страны от западноевропейских держав в промышленном развитии, так и всеохватное нравственное разложение чиновничества и самого правящего класса, не видящего у проводимой царским самодержавием политики исторической перспективы. Крестьянская реформа 1861 года и последующие городские реформы, в основе которых была отмена крепостного права, должны были подтолкнуть развитие капитализма в городе и втянуть крестьянство в городские товарно-денежные отношения, что создало бы экономические предпосылки для расшатывания народного православного мировосприятия и восстановления взаимопонимания между сословиями.

Сама жизнь показывала, что реформы гибельны для русского народного бытия. Многочисленные русские разночинцы, появившиеся как самый деятельный социальный слой пореформенной страны, даже бывшие среди них дети священников, отрывались от народного православного мировосприятия. В подавляющем большинстве они становились сторонниками ещё более решительной рациональной Реформации православного миросозерцания, чем была та, которую проводил Пётр Великий. Разночинцы втягивались в атеистический нигилизм, – замечательно отражённый в романе И.Тургенева “Отцы и дети”, – и причина была в неподготовленности средневекового Православия к рационализму городских отношений собственности, то есть в полном архаизме, крайней, вопиющей не современности Православия. Большинство пореформенных разночинцев становилось атеистическими западниками и циниками, которыми двигали только личные материальные интересы. Но это подготавливало их к восприятию идей расизма и городского национализма. Одно старообрядчество приспособилось к реформам, потому что у старообрядцев сохранились расовые традиции мировосприятия и общественных отношений, поощрявшие деятельную предприимчивость, упорный созидательный труд, общественные мораль и нравственность.