Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего Страница 4

     До такой степени невероятным, что существование этого общества каждый день висит на волоске. Сегодня мы находимся в зависимости от бесчисленного множества опасностей: наши фермеры могут посеять недостаточно, чтобы собрать необходимый урожай; если машинистам вдруг взбредет в голову стать бухгалтерами, а бухгалтеры решат управлять поездами, если слишком немногие решат стать шахтерами, металлургами или кандидатами на соискание степени доктора технических наук - короче говоря, если обществу не удастся выполнить любое из тысяч взаимосвязанных заданий, жизнь очень скоро скатится в неконтролируемый хаос. Угроза распада висит над нашим обществом каждый день - и виной тому не губительные силы природы, а людская непредсказуемость.

      За многие столетия своей истории человечество открыло лишь три способа защиты от этой напасти.

     Сохранность общества можно обеспечить, связав его существование с набором традиций, когда каждое следующее поколение решает разнообразные бытовые проблемы также, как это делали их отцы, - так формируется преемственность. По словам Адама Смита, в Древнем Египте "религиозные нормы обязывали каждого мужчину заниматься тем же делом, что и его отец, и отступление от этого порядка считалось чудовищным кощунством"[3]. Схожим образом, до недавних пор в Индии некоторые профессии закреплялись за людьми из определенных каст; на самом деле в большинстве стран со слабо развитой промышленностью социальные обязанности человека известны уже при его рождении.

     Есть и иной способ решения проблемы. Чтобы гарантировать выполнение всех необходимых заданий, общество может прибегнуть к кнуту авторитарного правления. Знаменитые египетские пирамиды были построены не потому, что некий предприимчивый подрядчик решил возвести их, а советские пятилетки не являлись результатом богатых традиций взаимопомощи или преследования каждым индивидом своих целей. И Советская Россия, и Древний Египет - это командные общества; если оставить в стороне политический аспект, их экономическое выживание обеспечивалось указами, спускавшимися сверху, и жестокими наказаниями за их неисполнение.

     В течение многих столетий человек решал проблему выживания одним из двух приведенных выше способов. И пока все проблемы решались по традиции или в соответствии с приказами сверху, не могло быть и речи об отдельной области знаний, именуемой "экономикой". Существовавшие общества были ошеломляюще разнообразны с экономической точки зрения. Одни возвышали королей, а другие - комиссаров; в одних деньгами служила вяленая треска, а в других - валуны, которые нельзя было сдвинуть с места; где-то продукты распределялись элементарными коммунистическими методами, а где-то - посредством сложнейших ритуалов, но поскольку все общества функционировали по традиции или по приказам, ни одно не нуждалось в экономистах для объяснения своей сущности. Им были нужны теологи, политические мыслители, государственные деятели, философы, историки - но, как ни странно, не экономисты.

     Экономистам пришлось ждать до тех пор, пока не был изобретен третий способ борьбы за выживание. Пока не возникла потрясающая воображение система, при которой общество гарантирует непрерывность своего существования, позволяя каждому индивиду делать то, что ему кажется верным, - при условии, что он или она руководствуется главным и общим для всех правилом. Эта система получила название "рыночной", а правило было предательски простым: каждый должен поступать так, чтобы максимально увеличить свое богатство. Именно манящая выгода, а не бремя традиции или кнут властителя заставляют большинство людей заниматься тем или иным делом при рыночной системе. Хотя каждый из них был абсолютно свободен в выборе пути, взаимодействие отдельных людей привело к выполнению обязательных для общества заданий.

      Это парадоксальное, тонкое и трудное решение проблемы выживания предопределило появление экономистов. Когда жизнь идет не по традиции и не по команде, совершенно не очевидно, что общество, каждый член которого стремится лишь к собственной выгоде, будет успешным и вообще выживет. Стоило традициям и приказам утратить силу, как исчезла и гарантия, что общество решит все свои проблемы и выполнит все задания, от наиболее грязных до самых непыльных. Общество может избавиться от гнета тирана, но кто теперь будет указывать, как ему жить?

     Эту роль взяли на себя экономисты. Их задача была тем труднее, что они не могли приступить к ее решению до тех пор, пока сама рыночная система не завоевала достаточного доверия к себе. Еще несколько сотен лет назад идея рынка зачастую встречалась с сомнением, густо замешенном на неприязни. На протяжении многих веков мир привычно катился по колее традиции и плана; принесение стабильности в жертву неоднозначным и непроверенным рыночным механизмам требовало по меньшей мере революции.

     С точки зрения оформления нашего общества в его современном виде, этой революции не было равных по значимости - она имела куда более серьезные последствия, чем французская, американская и даже русская революции. Чтобы по достоинству оценить ее масштабы и то влияние, что она оказала на общество, нам необходимо погрузиться в древний и уже полузабытый мир, из которого в итоге появился мир сегодняшний. Только тогда мы поймем, почему экономистам пришлось ждать так долго.

     Первая остановка: Франция, 1305 год[4].

     В разгаре ярмарка. Прибывшие еще утром в сопровождении вооруженной охраны купцы разбили пестрые шатры и ведут между собой бойкую торговлю, не забывая и о местных жителях. Чего тут только не купишь: шелк и тафту, специи и духи, кожу и меха... Часть товаров прибыла из Леванта, часть - из Скандинавии, а иные купцы проехали всего несколько сотен миль. Помимо простого люда, по шатрам прогуливаются землевладельцы с женами, отчаянно пытающиеся расцветить свою унылую жизнь. Вместе с причудливыми аравийскими товарами они жадно впитывают новые слова из далеких восточных земель: диван, сироп, тариф, артишок, шпинат.

     Внутри самих шатров нас ожидает странное зрелище. Журналы торговли лежат на столах в раскрытом виде и часто представляют собой не более чем собрание записей о сделках; так, один из купцов отметил следующее: "Человек из Витсунтайда остался должен десять гульденов. Его имени не помню"[5]. Подсчеты производятся по большей части в римских цифрах, так что ошибки нередки; тайны деления в столбик открыты далеко не всем, да и функции нуля еще толком не изучены. И хотя выставленные товары пленяют взор, а посетители явно возбуждены, сама ярмарка остается крошечной. Общего количества товаров, ежегодно попадающих во Францию через перевал Сен-Готар[6] (первый в истории подвесной мост), не хватит, чтобы наполнить современный товарный поезд; объем перевозимого великим венецианским торговым флотом груза недостаточен, чтобы заполнить сегодняшний грузовой корабль.