Сергей ГОРОДНИКОВ - РОССИЯ: ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ ЛИБЕРАЛИЗМА К НАЦИОНАЛИЗМУ Страница 42

Чтобы убедиться в этом, достаточно пообщаться с людьми из разных социальных слоёв горожан, с теми, кто год назад активно и горячо поддерживали В.Путина и возлагали на него большие надежды, рассчитывая, что он пойдёт на разрыв с политическими силами, которые господствовали при Б.Ельцине. Разочарование их очевидно. А поиски объяснения причинам своего разочарования приводят людей к очень важным выводам. Суть этих выводов в том, что В.Путин был и остаётся всего лишь управленцем, ставленником как раз тех самых сил, которые сформировались при Б. Ельцине и продолжают осуществлять использование власти в своих эгоистических интересах. Отношение масс населения России к президенту и к режиму, в целом, несомненно, изменяется, и происходит это очень быстро. Хотя опросы показывают, что В.Путин всё ещё пользуется большим доверием, значительно опережая всех официозных политиков (и собственно на этом доверии, а не на опоре на политические партии только и держится его авторитет во власти), но характер этого доверия изменился коренным образом. От президента больше не ожидают поворота к принципиально новой цели, в нём больше не видят лидера, способного вдохновить Россию на великие задачи и преодоление социально-политического кризиса.

Одновременно радикально меняется отношение ко всем партиям и движениям, которые несколько лет назад считались оплотом оппозиционного патриотизма и национал-патриотизма. КПРФ, ЛДПР, газета «Завтра», РНЕ – символические центры идейной и политической организации патриотов и национал-патриотов неуклонно теряют поддержку снизу. Критика в их адрес растёт, бывшие сторонники с горечью или раздражением обвиняют вождей в прорежимности, в продажном обслуживании олигархических кланов, в сознательном обмане тех, кто им верил. Когда режим перехватывает их лозунги и совершает действия гораздо более решительные, буржуазно-решительные, рационально просчитанные, нацеленные на то, чтобы приносить финансовую или политическую прибыль; когда наверх власти из потребности режима в обеспечении эффективного обслуживания коммерческого олигархического капитализма, вообще, и коммерческих отношений, в частности, выдвигаются те, кто родился и вырос в крупных городах, и эти выдвиженцы проявляют образованность и гибкость мышления, которые не свойственны патриотам и национал-патриотам, – тем не остаётся места в действительной борьбе за власть. И массы это видят, ощущают, осознают. Кризис доверия к официозной оппозиции разрастается. Прозрение, что у нас нет реальной оппозиции, становится массовым.

Кого-то такое открытие пугает, делает политически пассивными. Но значительную часть молодых горожан оно ожесточает, толкает к анархизму или заставляет сознательно или по наитию искать идейные центры, способные превратиться в организации радикальных настроений, в новые, действительно непримиримые к режиму политические движения, в исторически прогрессивные политические движения.

А такие движения сейчас могут вдохновляться уже только русским городским национализмом, который ставит цель бороться за власть ради создания русского национального общества, как необходимого условия для выхода из экономического и социально-политического кризиса и для дальнейшего исторического развития государства. Только русский городской национализм объективно непримирим к идейным и политическим основаниям, на которых держится нынешний режим диктатуры олигархического капитала. Он готовиться к революционному свержению режима, к замене его совершенно новым политическим устройством власти. Ибо при господстве нынешнего режима, нынешнего правящего класса коммерческих спекулянтов, нельзя даже поставить вопрос о повороте к политике созидания русского национального общества, переход к чему объективно неизбежен и единственно спасителен для экономики и страны.

Революционность русского национализма не пустые слова. Даже постановка вопроса о политической необходимости объективно неизбежного исторического перехода к русскому национальному государству сейчас оказывается антиконституционной, подрывной, беспощадно преследуемой прокуратурой, судебной системой и милицией. Даже постановку такого вопроса бюрократы наверху режима объявляют экстремизмом, как это делал, к примеру, в прошлом году секретарь Совета Безопасности А.Иванов. (И именно этот самый А.Иванов 28 марта назначен министром обороны, то есть той силовой структуры, которая традиционно держится и проявляет дееспособность только на высоком русском самосознании, на русском самопожертвовании.) Даже обсуждение этой темы считается крайне опасным для режима, не допускается в средствах массовой информации, вокруг неё создаётся всеохватный заговор молчания всеми олигархическими кланами. В этом олигархи и служащая им исполнительная власть проявляют полное единодушие.

Отнюдь не случайно В.Путин, которого взахлёб расхваливали в прошлом году все патриоты имперцы, в отличие от Б.Ельцина вообще не употребляет слов русский или русские. Он цинично использует русских для обслуживания олигархического капитализма, по-видимому, называя это в узком кругу полезной хитростью. Но он сам запутался в этой хитрости, потому что она становится антиисторической, реакционной. То он бессвязно заявляет для Запада и для внутренних критиков административной централизации власти, что Россия порвала с имперским прошлым. То говорит, что Россия “многонациональная страна”, иными словами, провозглашает имперский тезис. Причём провозглашает он этот тезис в его самом отвратительном значении, для оправдания либерального коммерческого империализма. Ибо имперская идея в нынешних обстоятельствах в России используется для продвижения интересов только олигархических кланов, абсолютно не понимающих и не желающих понимать, что такое государствообразующий этнос и городская нация, а потому испытывающих ненависть к русскому общественному самосознанию вообще, а в особенности к зарождающемуся русскому национально-городскому общественному самосознанию. Именно это их и сближает с мракобесием патриотов имперцев. Но остановить зарождение и исторически прогрессивное развитие русского национально-общественного самосознания они не в силах. Рост русского самосознания превращается в главную причину их тревог о своей, доставшейся в результате тёмных делишек собственности, на которую они не имеют морального права, о своих сверхприбыльных спекулятивных сделках. В первую очередь как раз это побуждает их укреплять чиновно-полицейскую централизацию власти.

Однако власть режима, борющегося за цели, которые становятся реакционными, такая власть обречена на то, чтобы быть слабой. Политическая и идеологическая импотенция господствующего в России режима настолько очевидна, что не видит этого только последний глупец. Об этом говорят уже повсюду. Моральная импотенция режима вызревает по мере падения доверия масс и армии к президенту Путину. Остаётся только административная составляющая власти. А административная власть очень неустойчива. Как не рассаживай доверенных лиц, как не перетряхивай правительство, а решить экономические, военно-стратегические, дипломатические проблемы, подчинить ход истории огромной страны, её исторически новые интересы, толкающие её к трансформации от экстенсивных методов развития к интенсивным, им укротить не удаётся и не удастся. Впору вспомнить выражение из басни: “А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь”.