Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики - Лэй Эндрю Страница 6

То, что верно для нашего мастера-гончара, применимо и к целым странам, городам и регионам. Представьте, что Древний Китай производил шелк и золото дешевле, чем Древний Рим, но при этом в производстве шелка китайцы были в десять раз эффективнее римлян, а в добыче золота – только в два раза. В этом случае Китаю имело бы смысл экспортировать шелк и импортировать золото. Торговля вдоль Великого шелкового пути опиралась не на абсолютное, а лишь на сравнительное преимущество. Даже стране, которая производит все эффективнее, чем соседи, обмен может принести выгоду.

Однако есть причина, по которой даже современные общества не импортируют тяжеловесную дешевую продукцию, например гравий. Когда стоимость транспортировки намного превышает стоимость перевозимого груза, торговля становится нерентабельной. Даже после изобретения колеса в силу неудовлетворительного качества многих дорог груз легче было навьючить на спины лошадей и верблюдов, чем перевозить его повозками. Как следствие, основную долю наземной торговли составляли такие продукты, как вино, оливковое масло, драгоценные камни и металлы и редкие специи. Примерно в IV веке стоимость пшеницы, доставленной повозкой на расстояние 500 км, увеличивалась вдвое25.

Великий канал, печатный станок и чума

Учитывая, что более двух третей поверхности нашей планеты покрыто водой, пожалуй, ее стоило бы назвать Водой, а не Землей. Много тысяч лет люди путешествовали по воде на кораблях, приводимых в движение веслами, парусами или тем и другим сразу. Перевозка грузов по воде обходилась дешевле, чем по суше. Поэтому реки и моря были важнее для торговли, чем наземные дороги. Китайские правители династии Суй (581–618) внесли огромный вклад в строительство Великого канала – самой длинной в мире искусственной реки. Этот канал длиной более 1600 км соединяет Хуанхэ (Желтую реку) с рекой Янцзы. Изначально канал строился для того, чтобы правительство могло беспрепятственно собирать налоги зерном1. Но вместе с тем он способствовал развитию торгового обмена между провинциями и внес свой вклад в экономическое взаимодействие и космополитическую открытость, которые привели к процветанию Китая во времена династии Тан (618–907).

О важности Великого канала говорит и то, что его закрытие в XIX веке спровоцировало экономические трудности и социальные волнения в прилегающих провинциях2. Великий канал не так знаменит, как Великая стена, но он имел намного более важное экономическое значение. Строительство Великого канала способствовало росту благосостояния, стимулировало путешествия и укрепляло политическую стабильность. В конце Х века уровень жизни в Китае был выше, чем в Англии, – в пересчете на современную валюту средний дневной доход человека в Китае составлял $3,36, в то время как в Англии он равнялся $3,153.

Важная роль водных путей означала, что во всем мире самые успешные города располагались на побережье, в идеале близ глубоководных гаваней, где суда могли укрываться от шторма. В числе городов, процветавших в золотой век морского транспорта, были Лиссабон, Александрия и Афины. Портовые города становились финансовыми центрами. В Генуе менялы хранили у себя деньги купцов, погашали долги, переводя суммы между счетами, и выдавали ссуды для финансирования новых плаваний4. В Венеции появилась новая форма совместного несения рисков под названием colleganza (товарищество), позволявшая менее состоятельным купцам финансировать морские путешествия, соглашаясь в обмен разделить прибыль с инвесторами5. Эта система открыла торговцам путь наверх по социальной лестнице, и к началу XIV века Венеция превратилась в мировой центр банковского дела. Но затем влиятельные венецианские семьи, стремясь закрепить свое положение на вершине экономической иерархии, закрыли простолюдинам доступ к colleganza. Протекция стала значить больше, чем личные заслуги. Венеция утратила положение лидера мировой торговли и потерпела ряд военных поражений. Инновационный потенциал и равенство возможностей были вытеснены связями и кумовством – и сами венецианцы от этого стали только беднее.

Древняя китайская система фэнцзянь, традиционная кастовая система Индии и европейский средневековый феодализм определяли положение человека в обществе с самого рождения. Мобильность населения от поколения к поколению была ограничена, поскольку социальный статус ребенка зависел от статуса его родителей.

Большинство людей, живущих в современных капиталистических обществах, ужаснула бы столь жесткая классовая система. Последователи самых разных идеологических течений сегодня одинаково ценят социальную мобильность – идею о том, что «добиться успеха» может каждый. Однако на практике взаимосвязь жизненной успешности детей и родителей в разных странах существенно различается. Самый высокий уровень социальной мобильности наблюдается в Скандинавии, а самый низкий – в Латинской Америке.

Одна из причин этого заключается в тесной связи социальной мобильности (соотношения доходов родителей и детей) с неравенством (разрывом между богатыми и бедными). Для наглядности мы можем представить себе лестницу, где неравенство – это расстояние между ступеньками, а мобильность – это вероятность того, что кто-то поднимется по этой лестнице вверх или спустится вниз. Чем дальше друг от друга ступеньки, тем меньше людей может подняться по такой лестнице. Этот феномен получил название «кривая Великого Гэтсби»6. Поскольку в Латинской Америке больше неравенства, чем в Скандинавии, в ней также меньше мобильности.

До сих пор мы говорили о социальной мобильности в рамках одного поколения. Но есть и другой подход: мы можем окинуть взглядом сразу несколько поколений и проверить устойчивость династий. Чтобы понять долгосрочные закономерности в области социальной мобильности, экономист Грегори Кларк изучает редкие фамилии, пытаясь с их помощью определить, насколько динамичным или статичным является общество7. Возьмем, например, Сэмюэля Пипса (Пеписа) (1633–1703), автора известного дневника и секретаря английского Адмиралтейства. За последние пять столетий люди с фамилией Пипс посещали учебные заведения Оксфорда и Кембриджа как минимум в 20 раз чаще, чем остальное население. В тех случаях, где у нас есть сведения о стоимости их поместий, мы можем констатировать, что Пипсы оставляли состояния, по крайней мере в пять раз превышающие средний британский показатель. Подобной устойчивости родового имени среди элит мы можем ожидать только в обществе с крайне низким уровнем социальной мобильности.

Редкие элитные фамилии сохраняются также и в других странах. В начале 1920-х годов налоговое ведомство США сообщило фамилии людей с наибольшим доходом. Спустя сто лет люди с такими фамилиями встречаются среди врачей и юристов в 3–4 раза чаще. Например, жители США со статусной фамилией Кац становятся врачами и юристами в 6 раз чаще.

В Японии родовые имена самураев восходят ко временам до реставрации Мэйдзи 1868 года. В наше время они как минимум в 4 раза чаще представлены среди врачей, юристов и академиков. В Китае фамилия Цин, исключительно часто встречавшаяся у элиты XIX века, также широко представлена среди современных председателей советов директоров корпораций и правительственных чиновников.

В Чили фамилии, наиболее часто встречавшиеся у землевладельцев середины XIX века, сегодня так же часто встречаются среди представителей высокооплачиваемых профессий. В Швеции набор «дворянских фамилий» сложился в XVII–XVIII веках, и в наше время они в два раза чаще ожидаемого встречаются у врачей и в пять раз чаще ожидаемого у юристов. Социальный статус на удивление устойчив и сохраняется даже десять поколений спустя.