Натали Голдберг - Человек, который съел машину: Книга о том, как стать писателем Страница 13

Приходит время, когда вы должны придать форму и направление той энергии, которой овладели. Я спросила своих учеников: «О чем вы мечтаете в глубине души?» – и попросила их писать об этом в течение пяти минут. Многие из нас пребывают в неведении о своих сокровенных желаниях, не различают и избегают их. Когда в течение пяти или десяти минут мы пишем о своих желаниях, клубящихся в безднах разума, нередко за пределами нашего восприятия, мы вынуждены позволить им проступить на поверхности. У нас появляется возможность не раздумывая записать те мечты, которые существуют на периферии внимания.

Перечитайте написанное. Начните принимать ваши мечты и желания всерьез. Если вы в растерянности и искренне не знаете, что хотели бы сделать, – начните с общего направления, с того, чем и кем вы хотите казаться.

Когда год назад я была в Израиле, я бродила по улицам Иерусалима и размышляла, какие иные формы мне стоит попробовать в своем творчестве. Я заканчивала свою вторую книгу стихов, «Вершина легких» (Top Of My Lungs), и понимала, что мне нужно что-то иное. В Городах-близнецах[1] многие поэты в свое время начали писать романы. Всех вдохновил успех романа «Обычные люди» (Ordinary People) – первого романа Джудит Гест, которая живет в Эдине (штат Миннесота). Я снова и снова спрашивала себя: «Натали, ты хочешь написать роман?» И однозначно отвечала: «Нет!» В этом было что-то уютное – знать, чего я твердо не хочу, но я все равно была встревожена. Меня преследовало видение собственного конца – как я лежу в канаве на последнем издыхании, зажав в руке свои последние стихи, и умоляю хоть кого-нибудь прочитать их.

В журнале New Yorker была опубликована прекрасная карикатура, на которой перед пассажирами самолета стоит человек с ружьем и блокнотом в руках, говоря: «Сидите смирно – и никто не пострадает. Я просто хочу прочитать вам кое-какие мои стихи». Что ж, американцы никогда особо не увлекались поэзией.

Написать эту книгу мне предложил друг, который сейчас работает над мистическим романом. Я начала ее пять лет назад. Тогда для этого было не самое подходящее время, но наши мечты, как и наваждения, время от времени вновь всплывают на поверхность. Мы должны обращать на них внимание и что-то предпринимать – так мы можем проникнуть в глубины собственной жизни; в противном случае мы обречены вечно дрейфовать в океане своих желаний, так ничего и не сделав с ними.

Научившись доверять собственному голосу и позволив дремлющей в вас творческой энергии вырваться наружу, вы сможете направить их на создание рассказов, романов и стихов, на пересмотр своих произведений и так далее. Теперь у вас есть основной инструмент исполнения ваших писательских желаний. Но будьте начеку: такая практика вскроет и другие желания, прячущиеся в глубине вашей души, – отправиться в Тибет, стать первой женщиной – президентом США, построить студию с солнечными батареями в Нью-Мексико… Они лягут на белый лист бумаги черными буквами – и уклониться от них будет очень сложно.

Синтаксис

Попробуйте выполнить следующее упражнение. Возьмите какой-нибудь из самых скучных своих текстов, выберите из него три-четыре строки или предложения подряд и выпишите их на чистый лист бумаги.

Я не могу писать, потому что я – кубик льда, во рту у меня пересохло, сказать мне нечего, и я бы лучше съела мороженого.

Вот так. Теперь взгляните на слова как на деревянные кубики – все одинакового размера и цвета. Пусть существительные и глаголы значат не больше, чем предлоги и частицы. Все слова равны. Возьмите все эти кубики и перемешивайте, переставляйте их в произвольном порядке, с тем чтобы заполнить примерно треть страницы. Не пытайтесь сложить что-то осмысленное. Ваш разум будет пытаться соорудить какую-то логичную конструкцию – сдерживайте его порывы, расслабьтесь и бездумно записывайте слова на бумагу. Чтобы заполнить треть страницы, их придется повторять.

Писать я рту лучше мороженое сказать съела льда и нечего пересохло я у писать лучше сказать и меня что кубик потому мне я пересохло писать и рту мороженого я лучше пересохло кубик я бы писать я и нечего сказать могу не потому нечего лучше я пересохло и сказать мороженого у льда лучше меня кубик нечего сказать.

Теперь, если хотите, расставьте несколько запятых, вставьте знак вопроса, может быть, восклицательный знак, двоеточие или точку с запятой. Проделайте это, не задумываясь, не стараясь придать тексту смысл – просто развлечения ради.

Писать я рту лучше мороженое. Сказать съела льда и нечего пересохло! Я у писать лучше сказать и; меня что кубик потому мне. Я пересохло писать и рту мороженого. Я лучше. Пересохло кубик я бы писать я и нечего сказать могу. Не потому нечего лучше; я пересохло и сказать мороженого у льда. Лучше меня кубик нечего сказать?

Теперь прочтите вслух то, что получилось, как будто оно в самом деле что-то значит. Вы должны читать этот «дурацкий текст» с модуляциями голоса и выражением. Попробуйте прочесть его раздраженно, возбужденно, печально, плаксиво, с вызовом, требовательно, чтобы вжиться в него.

Зачем это нужно? Наш язык обычно заперт в границах синтаксиса. В предложении есть субъект (подлежащее), действующий (сказуемое) на объект (дополнение). «Я вижу собаку» – в такой структуре предложения «я» оказывается центром вселенной. Мы забываем о том, что, когда «я» видит «собаку», «собака» в то же самое время видит меня. Любопытно, что согласно синтаксическим правилам японского языка эта фраза выглядела бы так: «Я собаку видящий». Это больше похоже на взаимодействие, обмен действиями, чем на воздействие субъекта на объект.

Мы думаем фразами, и то, как мы видим, напрямую связано с тем, как мы мыслим. Если мы думаем структурами «подлежащее/сказуемое/дополнение», то именно так и выстраиваем мир вокруг себя. Разрушая этот синтаксис, мы высвобождаем энергию и получаем возможность увидеть мир свежим взглядом, под другим углом зрения. Мы перестаем быть шовинистами, венцом творения. На Земле значение имеет не только человек, но и другие создания: муравьи возводят собственные города, у собак есть своя жизнь, кошки постоянно ищут, где бы вздремнуть, растения дышат, а жизнь деревьев длится намного дольше человеческого века. Да, мы можем составить предложение, где подлежащим будет собака, кошка или муха: «Собака видит кошку», – но структура нашего языка все равно эгоцентрична. Богом быть трудно. Мы вовсе не управляем миром. Это всего-навсего иллюзия, подкрепленная другой иллюзией – синтаксической структурой нашей речи.

Роси Катагири часто говорил: «Относитесь с добром и заботой ко всем чувствующим существам». Как-то я спросила его: «А что такое чувствующие существа? Те, у которых есть чувства?» Он ответил, что мы должны быть добры даже к стулу, воздуху, бумаге и улице. Вот каким широким и принимающим должен стать наш разум. Когда Будда достиг просветления под деревом Бодхи, он сказал: «Теперь я просветлен со всеми остальными существами». Он не сказал: «Я просветлен, а вы – нет!» или «Я узрел просветление» – так, как будто отделен от него.

Это не значит, что отныне и навеки вы должны неподвижно сидеть на одном месте, чтобы не дай бог не обидеть ковер под ногами или не толкнуть нечаянно стакан. Это не значит, что вы не должны больше пользоваться синтаксической структурой языка, раз уж она неверна. Просто теперь, когда вы вернетесь к обычным предложениям после этого упражнения, внутри вас останется трещина, разлом – место, где сквозит ветер свободы. Пусть фраза «я ем артишок» звучит разумно, пусть, услышав ее, люди решат, что вы в здравом уме – но вы-то теперь знаете, что за пределами этой синтаксической конструкции артишок тоже будет есть вас, и вы изменитесь навсегда, особенно если окунете его в чесночный соус и позволите листу артишока попробовать ваш язык на вкус! Чем лучше вы будете осознавать синтаксис, внутри которого вы движетесь, видите и пишете, тем большую власть над ним обретете и тем дальше сможете выходить за его пределы, когда потребуется. Разрушая синтаксис, мы зачастую подбираемся ближе к истинной природе того, что нам на самом деле нужно сказать.

Я хочу познакомить вас с некоторыми стихотворениями из книги «Кричи, аплодируй» (Shout, Applaud). Это сборник произведений, написанных обитательницами Норхейвена – приюта для умственно отсталых женщин{5}. Этим женщинам никогда не вбивали в голову правила синтаксиса, так что их стихи служат прекрасным примером того, что можно создать за его пределами. К тому же у них есть еще одна особенность, которая придает им особую свежесть: они до краев наполнены удивлением – ведь ваш вчерашний завтрак вовсе не означает, что сегодня нельзя удивиться вареному яйцу!

Дайте мне белое

Мэрион Пински

Я люблю белоечтобы писатьчтобы писать мое имяДайте, пожалуйста, МэрионПински белое.Я белым люблю,чтобы писать мое имя могла.Я знаю, как написать еготочно.Я хочу белое, чтобы писатьмое имя им.Я люблю имя писать мое.Мне нужно белое, сейчас.Я вежливо попросила.Я люблю белое, я.Чтобы писать, писатьмое имя, да.Я сама, сама зарабатываю деньги.Стараюсь.

Кленовый лист