Гаэтано Моска - Теорика правительств и парламентарное правление Страница 18

II. Первый подпериод начинается с первыми варварскими нашествиями. Около пятидесяти лет после них начинает становиться ощутимым движение общества к прекращению действия любой центральной власти. Проходит век, второй, и это движение все более обостряется. Тем не менее, ему противостоят три противоположные силы, замедляющие его прогрессирующее действие.

Первая из указанных трех сил – это королевская власть. Следует также сказать, что она наименее важная. Власть короля – это замысел и институт германского происхождения и как таковая она не могла иметь большого практического централизующего значения. На деле королевская власть выражалась посредством иерархической структуры из больших синьоров, которой, как мы видели, не хватало существенных элементов, чтобы быть компактной и дисциплинированной. Власть королей во Франции, Италии и Испании, несмотря на усилия некоторых их дальновидных и энергичных представителей, находилась в эти первые века в постоянном упадке, от которого казалось, никаким образом невозможно было избавиться.

Вторая вытекала из мощи идей и традиций римских, которые в первые века после падения Империи, оставались ещё весьма значительными. Фундаментальная идея Римской Империи, то есть та, которую людям в политическом отношении суждено было разделять и подчиняться, как единому приказу, не была так легко забыта, как кому-то может показаться. Не только римляне, но и варвары сами ещё долго рассматривали варварские королевства как власть фактическую, происходящую, как всегда полагали, по праву Византии. Привычка, имевшаяся у римлян покорно подчиняться повелению, исходящему от далекой центральной власти, не могла не смягчить другое противоположное обыкновение, имевшееся у варваров, управлять по распоряжениям ближайшего начальника, избранного ими же, с которым они были связаны персональными связями. Если изучить все попытки варварских королей установить нормальное управление, кодифицировать обычаи, дисциплинировать чиновников, то будет видно, что все они исходили из идей и традиций управления, существовавших у римлян. Более того, можно сказать, что почти всегда они являлись проектами и результатами прямой деятельности людей римского племени.

Наконец, если христианские идеи ускорили падение Римской Империи и в определенном смысле способствовали упадку античного общества, то с первого века Средневековья, с Григория Великого и впоследствии, мы видим объединение всех христиан, движение церкви ко все большему урегулированию, централизации, организационному соподчинению своих структур и своих задач. Эта изумительная деятельность, начавшаяся в рассматриваемые нами времена, проводилась многие и многие века с выдающимся постоянством и способностями. Она должна была воплотиться в создание того совершенного организма, каковым является современная римская церковь, которой, заметим в скобках, в значительной мере обязаны своей продолжительной жизнью христианские доктрины. Хотя церковь действовала вне государства, она не могла оставить без внимания идеи людей и должна была воспитывать их на принципах порядка, исправности, иерархического подчинения. Само присвоение церковью полномочий государства и претензий на подчинение ей светских правительств придавало этим попыткам почти священный характер и ставило их в предпочтительное положение по отношению к строптивым стремлениям любого, кто, пользуясь ее материальной слабостью, захотел бы отвергнуть принцип вообще какого-либо подчинения. Эта третья антиразрушительная сила, хотя она еще и не набрала своего максимального выражения, что произойдет много позже, тем не менее, уже с конца второго, начала третьего века средневековья, начала приобретать значительный вес.

Этими тремя силами сумела воспользоваться со знанием дела семья из Геристала для того, чтобы попытаться остановить разрушение античного мира, сплотить прочно варварские элементы с римскими и из их слияния возродить стабильную политическую систему, состоящую из королевств германского типа, слитых и соподчиненных в империю, подобную римской, освященную в целом церковным авторитетом. Следует отметить, что семья из Геристала имела все реквизиты, которые могли бы обеспечить успех в политическом предприятии такого рода. В исполнении этого плана, что по всей вероятности принадлежал наиболее выдающемуся представителю данной семьи, то есть Карлу Великому, использовались наиболее подходящие и эффективные средства. Среди всех синьоров, которые в обстановке неуклонного ослабления власти Меровингов сумели во Франции подняться и приобрести вес и значение в связях, в последователях, в богатстве, члены семьи из Геристала первенствовали. Они достигли такого положения, что стали гербом (олицетворением) самой королевской власти. Заняв должность королевского камердинера, они превратили последних Меровингов в игрушку в своих руках. Хотя эта игрушка служила неплохим прикрытием значительного роста их власти относительно других синьоров. Германские племена еще хорошенько не осевшие, нападавшие на границы Франции по ту сторону Рейна, были отогнаны и впоследствии покорены. Благодаря им, смелым и способным военачальникам, хорошей организации войска был остановлен всплеск нашествий сарацин, которые были отброшены по ту сторону Пиренеев. В конце концов, когда во Франции уже в течение трех поколений власть фактически находилась в их руках, после того, как все привыкли им повиноваться, Пипин, собрав в монастыре последних Меровингов, заставил их (предложил им) засвидетельствовать высшей властью, что его семья обладает (получила) правом на неё от самого епископа Рима. Тем самым он придал своей власти величественный и почти божественный характер новой династии, которая с этого момента официально приступила к правлению.

За Пипином пришел Карл Великий и под воздействием его великой индивидуальности, планы семьи де Геристала не только продолжали осуществляться с той же настойчивостью и счастливой судьбой, но приобрели очертания грандиозности, какой они до него не имели. Его предшественники изгнали сарацин за Пиренеи и подчинили германские племена в приграничье Рейна, он же перешел Пиренеи и, образовав целую серию маркграфств на испанском склоне этих гор, обеспечил безопасность южной границы своего государства. Что же касается северо-восточной границы, то он со своим победоносным оружием дошел до Эльбы и Савы, завоевал наиболее отдаленные германские и славянские народы, принудив их принять христианство, приучив к оседлому образу жизни. Таким образом, ему удалось охватить романогерманской цивилизацией, которая ещё оставалась в странах, входивших в Римскую Империю и обеспечить безопасность этих стран от новых вторжений варваров. Прадед, дед и отец Карла Великого едва-едва объединили под своим скипетром всю Францию между Пиренеями и Рейном, он к этому добавил королевство лангобардов, и, как мы уже убедились, всю Германию. Они восстановили королевство на германский манер, ему удалось возродить империю по римскому типу. Они реформировали иерархию крупных синьоров, заставляя их быть более лояльными к центральной власти, он же с введением института missi dominici (полномочных ревизоров) и периодических собраний свободного населения (campi di maggio), установил административную систему, более продвинутую по сравнению с феодальной, что позволило возвысить класс простых свободных людей, построить тип государства более приспособленного к римским традициям централизованного и регулярного управления, чем имели все средневековые государства.

Достаточно широко известна проверенная историей истина, что гений одного лишь человека, как бы высоко он не стоял и как бы его позиция не заставляла ценить его личные качества, не может существенно изменить направление развития общества, в особенности в той части, которая зависит от исторических причин, которые теряют своё значение только тогда, когда уже проявили свои последствия. Тщета усилий семьи из Геристала остановить неуклонное социальное и политическое разрушение, от которого мучительно страдал европейски-христианский мир в первые века Средней эпохи, показывает, что ни один гениальный человек и даже четыре поколения энергичных людей и тонких политиков не могут сделать, даже если эти поколения представлены генерацией просвещеннейших личностей в делах и мира, и войны, которые никогда до этого не появлялись в истории. Фактически, после смерти Карла Великого, можно констатировать быстрое ослабление любой центральной власти. Общество сразу же возобновило свое движение к упадку, которое не прекратится в этот раз вплоть до своего полного раскола на самые простые и примитивные политические элементы. Но это данный эпизод принадлежит уже второму из подпериодов, упомянутых выше, о котором и пойдёт речь.

III. Во второй период социального демонтажа Европы мы обнаруживаем одну отягчающую причину, несомненным образом ускорявшую движение. Она состоит в новых вторжениях норманнов, венгров, сарацин и особенно в природе этих вторжений. В этот раз это не было перемещение целых народов со своими семьями на новые территории, на которых они хотели поселиться. Это не были огромные и дисциплинированные армии, которые могли завоевать разом значительные части страны и установить там свою власть. Скорее это были банды грабителей, чьё частое появление, проходившее почти всегда безнаказанно, было очевидным показателем того, насколько велика была политическая и военная дезорганизация Европы в то время. Указанные банды с одной стороны наживались, пользуясь существовавшим расколом, грабя и сжигая по своей прихоти, а потом возвращаясь восвояси или скрываясь в недоступных или хорошо защищенных местах. С другой стороны, их растущая угроза, вынуждала каждого вооружаться для защиты собственного дома и из-за отсутствия защиты со стороны государства, собираться под прикрытие укрепленных замков, чтобы иметь какую-то гарантию не потерять свою жизнь и имущество. Антикризисные, центростремительные силы, действовавшие в первом подпериоде, без сомнения ещё наличествовали, но точно также как они оказались недостаточными для предотвращения социального краха тогда, такими же они оказались и сейчас. Думается также, что некоторый уровень стабильности, достигнутый при Карле Великом, несколько понизился, что, впрочем, может быть простым следствием времени. Действительно, римские традиции должны были много потерять в своей практической значимости, постепенно по мере удаления от эпохи существования Империи. Народы будут еще вспоминать Императора, управлявшего целым миром, потому что эта простая мысль легка для понимания и поддерживается всеми, но постепенно забудут античную централизующую и регулярную администрацию, стабильное правосудие, прочную военную организацию, все те вещи, которые массы не видели воочию, не только не помнили, но и не могли даже представить. Само королевство, созданное на германский манер, расширившись и охватив обширнейшие территории страны, должно было много потерять в своем централизующем влиянии. В значительной мере оно управлялось на основе личной преданности, которую демонстрировали leudi своему синьору, и чем дальше находился синьор, тем меньше её ощущалось.