Эрика Эриэл Фокс - Как договориться с самим собой Страница 3

Меня это удивляло. Почему профессионалам, которых мы обучали, не помогали даже самые эффективные приемы, позволяющие сосредоточиться на интересах, а не на позициях или не реагировать на эмоциональные вспышки другой стороны? Почему в критических ситуациях люди набирали в рот воды, выходили из себя или уклонялись от конфликтов?

Стало ясно, что необходим новый, углубленный подход к темам лидерства и жизни. Мне захотелось помочь людям устранить расхождение между знанием того, что им нужно говорить, и тем, что они фактически делают каждый день. Я решила найти практическое решение этой проблемы с помощью традиционно применяемых в программе PON способов использования теоретических разработок.

Это осознание стало не единственной причиной появления идей, представленных в данной книге. Значительную роль в их рождении сыграли два эмоциональных потрясения: кончина обоих моих родителей в течение одного года и произошедшие в тот же самый 12-месячный отрезок времени события 11 сентября 2001 года.

Личностный аспект этой истории

Вечером в пятницу, 10 ноября 2000 года, я позвонила своей матери, чтобы пожелать ей теплого и мирного шабата, как я всегда делала, прежде чем зажечь субботние свечи. В субботу ночью мне позвонила сестра и сказала, что маму увезли в больницу. У нее случился инсульт. В воскресенье, 12 ноября, ее не стало.

Весь следующий год я ежедневно читала по маме поминальные молитвы и всячески старалась поддержать отца. Он потерял спутницу жизни, с которой прожил более 40 лет.

Не успела я оправиться от своего горя, как произошла национальная трагедия – события 11 сентября 2001 года.

Чувство потрясения, скорби, потери и смятения овладело всеми. Все находились под впечатлением сообщений о судьбе людей, работавших в башнях-близнецах, пассажиров в самолетах, о пожарных и полицейских, которые бросились помогать пострадавшим.

Как профессионального специалиста по урегулированию конфликтов меня все это серьезно встревожило. Книга «Путь к согласию» и мировоззрение, лежавшее в ее основе, помогли положить начало новой эре в стратегиях переговоров, построенных на честности и взаимопонимании. Понятие взаимовыгодного исхода стало общепринятым во многих странах мира. Я сама моталась по всему земному шару, обучая людей методам и приемам, призванным помогать им преодолевать разногласия без применения насилия. Однако буквально рядом с моим домом террористы направили самолеты в здания. Тысячи ни в чем не повинных людей отправились утром на работу и не вернулись.

Меня неотступно преследовали воспоминания о покрытых пеплом лицах жителей Нью-Йорка, убегавших от языков пламени. Что мы, специалисты по переговорам, делали не так, как надо? Что мы упускали из виду?

Пока люди пытались осмыслить этот ужас, подошел к концу период моего личного траура. Мне хотелось отметить первую годовщину смерти матери, а затем перевернуть страницу и двинуться по жизни дальше. Но этого не случилось. Менее чем через 2 месяца после 11 сентября и за неделю до окончания года по маме после непродолжительной болезни внезапно скончался отец.

Его смерть снова повергла меня в глубокое горе. Кроме того, на меня навалился тяжелый груз ответственности. Как единственному юристу в нашей семье мне пришлось взять на себя все вопросы о наследстве. Я составляла горы бумаг и в то же время еще целый год продолжала каждый день произносить еврейские поминальные молитвы по усопшему родителю.

Водоворот переговоров

По иронии судьбы, когда я ушла из своего профессионального мира урегулирования конфликтов, чтобы заняться делами семьи, меня затянуло в другой водоворот переговоров. В дни перед смертью отца мне пришлось договариваться с врачами и сиделками в отделении интенсивной терапии, с моим раввином и родственниками. Потом их сменили адвокаты, страховые агенты, налоговые бухгалтеры, оценщики произведений искусства и несчетное множество других специалистов по недвижимости.

Одни из самых запоминающихся переговоров пришлось вести с представителем мусороуборочной компании, который запросил несколько тысяч долларов за вывоз ненужного хлама. А затем на нас нахлынула волна сборщиц подержанной одежды – одни из них требовали отсортировать вещи по цвету, другие по размеру, третьи по сезону. Некоторые вообще отказывались брать летние вещи. Возможно, у этого сумасшествия была какая-то конкретная причина, но я так и не выяснила, в чем она заключалась.

Друзья наблюдали за тем, как я справлялась с этим бесконечным процессом, и неизменно задавали один и тот же вопрос: «Знаешь, Эрика, ты всемирно признанный эксперт по части переговоров, обучаешь этому людей всего мира. Но скажи честно, твоя квалификация и сотни проведенных тобой семинаров… хоть чем-нибудь тебе помогают?»

Мне всякий раз приходилось делать паузу и обдумывать ответ. Я потратила бесчисленные часы на переговоры с врачами, адвокатами, страховыми агентами и больничными бюрократами. Мне нужно было решать важные и неотложные вопросы, когда речь в буквальном смысле шла о жизни и смерти. У меня состоялись крайне неприятные беседы с сестрами. Я вела переговоры с утра до ночи. Помогли ли мне знания о навыках ведения переговоров успешно справиться со всем этим?

И да, и нет.

С одной стороны, многолетний опыт обучения людей самым лучшим методам разрешения конфликтов мне, конечно, помог. В моем распоряжении были инструменты разрешения сложных ситуаций и проблем. Я знала, как оценивать различные точки зрения, разговаривать с людьми, которые находятся во власти сильных эмоций и считают свое мнение единственно правильным. Я умела находить потенциальные варианты урегулирования споров, казавшихся неразрешимыми. И обладала коммуникационными навыками, необходимыми для продолжения разговоров на очень трудные темы, когда они грозили зайти в тупик.

В то же время мои действия в течение этого года показали, что навыков и приемов, которым мы на протяжении стольких лет обучали людей, было недостаточно для решения моих собственных проблем. Люди приезжали в Гарвард со всего мира, чтобы усвоить основы искусства переговоров, и мы давали им эти знания – предлагали концептуальный фундамент и ключевые модели поведения, которые повышали уровень их компетентности. Но в критических ситуациях одной этой базы оказалось мало для получения результатов, имеющих решающее значение. Для эффективных действий в особо сложных реальных условиях требовалось что-то еще. И я задалась вопросом: «В чем еще тут дело?»

Принимая во внимание связь моей личной одиссеи и всеобщей катастрофы 11 сентября, я чувствовала, что мне нужно срочно найти ответ на этот актуальный вопрос. Я взяла годичный творческий отпуск, чтобы тщательно изучить тему и понять, почему в особенно напряженных ситуациях мне не всегда удавалось применить проверенные навыки ведения переговоров или предотвратить перерастание спокойного обсуждения в яростную пикировку. Что мешало этим инструментам работать?

У меня родилась мысль о том, что во время более-менее «успешных» взаимодействий я использовала приемы, освоенные за стенами Гарвардских аудиторий, то есть те, что основывались на тысячелетних традициях общечеловеческой мудрости. Как раз в это же время данные инструменты стали получать признание благодаря открытиям в нейробиологии. Наука о мозге и философия сходились во мнении о том, что для проведения действенных и долгосрочных изменений человеку необходимо заглянуть внутрь себя.

Следующий шаг в создании самой лучшей практики

В это сложное время я пришла к осознанию простой истины: то самое главное, что нужно для успеха переговоров, живет внутри нас. Ключом к получению хороших результатов как за столом переговоров, так и за обеденным столом являются переговоры внутри нас самих. Да, мы можем научиться говорить и делать полезные вещи. Но способность достичь истинного мастерства в лидерстве и взаимоотношениях друг с другом развивается в том месте внутри нас, которое я называю «центром благополучия», или нашим «центром».

Когда мы заякорены в нашем центре, то ясно осознаем свои реакции и варианты выбора. Действия, которые мы предпринимаем после этого, позволяют добиваться лучших результатов, строить крепкие взаимоотношения и получать больше жизненных благ.

Я осознала, что мне нужно использовать это открытие в своей работе. Поэтому в 2002 году я основала Гарвардскую инициативу по проникновению в суть переговоров (HNII) в рамках программы PON. Миссия HNII заключалась в исследовании мира действий и мира размышлений. HNII стала практической лабораторией, куда со всего мира съезжались профессиональные специалисты по обучению руководителей.